На границе

Дорога из Москвы в Смоленск не радует только на выезде из столицы: светофоры, гаишники. Но вскоре трасса М-1 соблазняет отвести стрелку спидометра вправо и пройти до Смоленска, сбрасывая газ только у стационарных постов ДПС возле райцентров. Даже с обедом в придорожном шалмане 400 верст на запад — не больше четырех часов. Преодолеть этот путь стоит хотя бы для того, чтобы погулять по Смоленску. Центр чист и красив. Полное впечатление старой русской купеческой застройки. Впечатление ложное: 25 сентября 1943 года, когда капитан Прокофий Клепач водрузил красное знамя над гостиницей «Смоленск», это было одно из немногих уцелевших в городе зданий. «Старые» кварталы — результат того, что после войны Смоленск был включен в число 15 старейших городов России, подлежащих первоочередному восстановлению.

Из 38 башен Смоленского кремля, когда-то названных Борисом Годуновым «дорогим ожерельем всея Руси православной», сохранились 17. Они не в пример московским доступны для простых граждан. В стенах и башнях я обнаруживаю интернет-кафе и просто кафе. В прошлом году ОАО «Бахус», крупнейший местный производитель алкоголя, открыл в старинном антураже музей водки. Самим смолянам, как нетрудно заметить, необязательно идти в музей, чтобы выпить в кремле, — прямо на стене вы наверняка обнаружите компанию, которая что-нибудь отмечает.

Полюбуйтесь на Успенский собор, стоя на мосту через Днепр. Изучите в Лопатинском саду черную стелу в память 1812 года — Смоленск принимал на себя каждый удар с запада, будь он польским, французским или немецким. Прогуляйтесь, разглядывая развешанные по городу афиши «Всероссийского турнира по фехтованию на призы смоленских партизан» и рекламную растяжку «Ни слова без адвоката!» прямо возле здания ГУВД на улице Дзержинского. И смело садитесь в такси: в любой конец города — не дороже полтинника.

В общем, как объект для 2–3-дневного тура Смоленск может разочаровать разве что советским сервисом в главной гостинице — «России». В области популярны идеи развития туризма. Но пока, видимо, сервис — непреодолимое препятствие.

Удивительный сосед

«Современное эконом-географическое положение области определяется тем, что через Смоленщину проходят кратчайшие пути из центра России в Европу. Автомагистраль Москва — Брест является важнейшей осью экономического развития области», — утверждает официальный сайт областной администрации.

Я еду на границу Смоленской области и Белоруссии. В 80 км от областного центра, после деревень Зюзьки и Птушки — приграничный поселок Красная Горка. Без проблем проезжаю российский пост ДПС и указатель «Рэспублiка Беларусь». Чтобы и дальше беспрепятственно перемещаться по союзному государству, достаточно купить страховку в ларьке «Белгосстраха» — 680 рублей на полмесяца. В зеленом вагончике по соседству — обменный пункт. У вагончика — паренек, вкрадчиво предлагающий белорусские рубли по более выгодному, чем в обменнике, курсу.

Конечно, для экономики важны не частные путешествия, а прохождение через границу коммерческих грузов. Со стороны Белоруссии на Смоленский таможенный пункт — очередь из пяти десятков автофургонов. Контроль и регистрация грузов, по словам водителей, нередко занимают сутки-двое. Объем грузов, перевезенных смоленскими транспортниками, в 2003 году упал по сравнению с 2002-м на 17%. Снизился и общий транзит через регион. Смоляне в этом не виноваты.

— Транспортники просто боятся ехать из Европы в Россию через Белоруссию. Были случаи, когда на брестской таможне из-за незначительных ошибок в документах, сопровождающих груз, он объявлялся контрабандой и конфисковался, — рассказывает мне Александр Николенко, гендиректор ООО «Транзит», одной из крупнейших транспортных компаний Смоленска.

Помимо этого, Белоруссия ввела плату за проезд по своему участку трассы M-1 — большегруз оставляет здесь в среднем $150. Ехать через Украину в Брянскую область или через Прибалтику — в Псковскую для дальнобойщиков оказывается хоть и дальше на несколько сотен километров, но зато спокойнее и дешевле. По данным Министерства транспорта РФ, в прошлом году братскую республику объехали стороной 10 000 российских автофургонов.

— У нас уменьшился объем продаж. Экономика России растет, грузооборот в целом с Запада на Восток увеличивается, а нагрузка на дорогу Москва — Минск снизилась, — говорит в интервью одной из местных газет Виктор Вуймин, гендиректор ОАО «Роснефть-Смоленскнефтепродукт», крупнейшего владельца заправок в Смоленской области.

Глава ООО «Транзит» Александр Николенко тоже вспоминает соседей недобрым словом, но по другому поводу. Просто все постсоветские годы белорусы почти не платили пошлины при покупке большегрузных автомобилей Mercedes или Volvo. Фирме Николенко, по российским правилам, такая техника обходилась на треть дороже. В результате в Белоруссии сегодня, по данным Ассоциации международных автомобильных перевозчиков, 10‑500 фур — 1,15 на тысячу жителей, в то время как по всей России — около 18‑000, или 0,15 на тысячу жителей. На российском рынке международных перевозок белорусы активнее прочих иностранцев: отбирают у россиян около 8% рынка.

Таких фирм, как «Транзит», — бывших советских транспортных предприятий с парком в несколько десятков автомобилей, — в Смоленске еще две. А компаний аналогичного масштаба с белорусскими корнями — не меньше десятка.

Сейчас ситуация выправилась, пошлины на большегрузы в России сравнимы с белорусскими. Но большую часть ежегодной выручки в $7 млн Александр Николенко получает уже не от грузовых перевозок. Деньги ему приносят авторизованный сервис Scania и таможенное брокерство. Таможенный склад «Транзита» на 5000 кв. м, правда, редко заполнен более чем на половину: 80% импортных товаров, не задерживаясь в Смоленске, прямиком пролетают на таможню в Москву.

Бриллиантовая рука

Итак, на своем географическом положении Смоленск миллионов не зарабатывает. На чем здесь делают деньги?

Половину ВРП Смоленской области дают энергетика и ювелирная промышленность. И командуют этими отраслями из центра. Крупнейшее предприятие региона — Смоленская АЭС, филиал «Росэнергоатома», производит электроэнергию исключительно для продажи на ФОРЭМ. Потребности самой Смоленщины в тепле и свете покрывают ТЭЦ дочернего предприятия РАО «ЕЭС России» — «Смоленскэнерго». От атомной станции смолянам не только не достается электричества, но‑и‑налогов с каждым годом все меньше: 108 млн рублей в 2003 году против 166 млн рублей в 2002-м. Местные чиновники, однако, понимают, что за рост ВРП спросят с них.

— Влияние администрации на федеральные объекты ограничено. «Смоленка» близка к выработке ресурса, и решение закрыть хоть один из трех энергоблоков на реконструкцию ухудшит экономические показатели всей области, — жалуется в интервью Forbes и. о. руководителя департамента экономразвития Смоленской обладминистрации Александр Смолиговец.

На въезде в областной центр вас встретит плакат: «Смоленск — столица бриллиантов России». Завод «Кристалл», обеспечивающий 38% российского и около 2% мирового производства бриллиантов, статистику портить, похоже, не собирается. Его выручка в последние годы растет: $220 млн в 2001 году, $270 млн — в 2003-м.

Пропуск на проходной «Кристалла» мне выписывают минут пятнадцать, ставя три разные печати. Посторонний имеет право передвигаться по территории только в сопровождении сотрудника предприятия.

В идеально вымытом цеху с зеленым полом рядами сидят огранщики. Всего их на фабрике более 1000, треть общего штата. Люди с безупречным глазомером и алмазной пылью в легких гранят самый твердый минерал абразивом с алмазным же напылением. Только вручную. Человеческий фактор — определяющий на каждом этапе, от разметки (анализа, какой бриллиант может получиться из необработанного алмаза) до оценки (отнесения готового камня к определенному классу по размеру, форме, цвету и чистоте).

Конечно, здесь следят за тем, чтобы камни не «утекали», но не с помощью обысков при выходе. Передача каждого алмаза из рук в руки документально оформляется, и ответственный больше других заинтересован, чтобы драгоценность не исчезла. Если у девушки, сравнивающей цвет бриллианта с эталонными образцами, камень «выстреливает» из пинцета-зажима, она об этом сообщает бригадиру. Двери помещения тут же блокируются, у входа загорается красное табло с надписью «потеря», и вся бригада берется за поиски.

— Бриллиант действительно — вещь мистическая. Бывало, они залетали в дырку розетки. А один огранщик искал камень неделю и увидел во сне, что тот залетел за кожух станка. Так и оказалось, — делится со мной одна из сотрудниц.

В руках технолога Александра Грязнова — $24‑000. Столько, согласно документам, стоит необработанный камень на 10 каратов, который технолог внимательно рассматривает.

— Если удастся обработать, как задумали, «принцесса» (один из традиционных видов огранки. — Forbes) потянет на $38‑000, — говорит Грязнов. Неплохая добавленная стоимость. В ее увеличении заинтересованы все специалисты: на предприятии действует гибкая система премий для тех, кто создает из сырья максимально дорогой продукт.

В прошлом году «Кристалл» из ГУПа превратился в ОАО. При акционировании Минимущество оценило его в 1,55 млрд рублей. Когда и как будет проходить приватизация единственного в гранильной отрасли госпредприятия — пока не определено.

— Получит ли государство выгоду от этого? А может, если сегодня эффективно управлять собственностью, можно получить значительно больше, чем от единовременной продажи? — ставит в местной прессе вопрос гендиректор «Кристалла» Юрий Ребрик.

Рука Москвы

Так или иначе, желающие приложить руку к бриллиантам наверняка найдутся. Будут ли это смоленские компании? Вряд ли. Крупных промышленных инвесторов среди местных нет. Смоленский машиностроительный комплекс дает третью по объему, 17-процентную, долю ВРП. Но предприятия вроде «Смоленского авиационного завода», делающего запчасти для «Яков», или «Аналитприбора» — та же федеральная собственность. Ну а что не контролирует правительство, за тем присматривают из московской мэрии.

На Смоленщине работают две стопроцентные дочерние компании московского Завода имени Лихачева (контрольный пакет акций ЗИЛа принадлежит московскому правительству). На Смоленском автоагрегатном заводе (СААЗ) 2000 работников делают в год около 15‑000 коробок передач к отечественным грузовикам и автобусам разных марок. Другое направление — изготовление на шасси ЗИЛов, МАЗов и КамАЗов спецтехники для дорожных работ.

— Такую продукцию производят в нескольких российских регионах, и СААЗ работает с нулевой рентабельностью, — признается в интервью Forbes директор представительства ЗИЛа в Смоленске Владимир Черданцев.

Еду за сотню километров от Смоленска на Рославльский автоагрегатный завод — это крупнейшее машиностроительное предприятие области, дающее работу 5000 человек. Гендиректор РААЗа Владимир Савчук считает, что его предприятие живет относительно неплохо — при выручке в 1,02 млрд рублей имеет рентабельность в 2%. Тормозные системы и топливные насосы для грузовиков завод делает опять же не только для материнской компании.

— Доля ЗИЛа в наших закупках 14%, — говорит Савчук в интервью Forbes.

Звучит как курьез, но выжить рославльским машиностроителям в какой-то мере помогает поставка в Германию ежегодно до 3000 т метизов — проще говоря, болтов с гайками.

В прошлом году московская мэрия выкупила у кредиторов имущественный комплекс завода «Двигатель» в‑Ярцево. До своего банкротства в 2000 году «Двигатель» входил в структуру ЗИЛа, именно сюда правительство Москвы намерено перевести из столицы литейно-прокатное производство Завода имени Лихачева. В этом году Москва потратила на восстановление предприятия первые 300 млн рублей, в будущем году обещает 900 млн. В прессе появлялась информация, что «Двигатель» будет делать также арматуру и уголок для компании «Интеко», принадлежащей супруге столичного мэра Елене Батуриной. В «Интеко» информацию о возможном участии компании в проекте опровергали.

В целом же ситуация в смоленской промышленности неутешительна. По данным аппарата полпреда президента РФ в ЦФО, общее число действующих предприятий сократилось с 808 в 2001-м до 704 в 2003 году. Численность занятых в промышленности уменьшилась на 8% — 8600 человек.

Растет и долг области: на 1 января 2004 года он составлял немногим более 1 млрд рублей, но облбюджетом предусмотрено его увеличение (за счет новых заимствований) почти до 1,5 млрд рублей, что составляет четверть всей доходной части бюджета области.

С большой дороги

Одного из смоленских бизнесменов я попросил припомнить, есть ли в регионе традиционные промыслы.

— Дремучие леса, рядом граница. Мужики ходили на большую дорогу с рогатиной, — среагировал собеседник, почти не задумываясь. В том, что в его словах только доля шутки, убеждает хрестоматийная смоленская история — как отсюда выжили Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР).

На 338 км трассы М-1 возле Ярцева я обедаю в краснокирпичном комплексе «Оазис». Здесь два гостиничных корпуса, две заправки, две автостоянки, обмен валюты и бильярд. В середине 90-х «Оазис» — первая попытка смоленских бизнесменов развивать инфраструктуру на трассе М-1 — попал в поле зрения венчурного фонда ЕБРР. Принцип работы таких фондов — покупать пакеты перспективных предприятий и, после увеличения капитализации бизнеса, продавать их. По такой схеме банк вошел в рославльское ОАО «Ситалл», крупный стекольный завод мощностью 330‑млн бутылок в год, ставший главным поставщиком стеклотары для российских заводов Coca-Cola.

С придорожным проектом все оказалось не так удачно. В 1998 году ЕБРР, сочтя проект строительства «Оазиса» завершенным, захотел продать свои акции. Гендиректор «Оазиса» Евгений Баландин сделал все, чтобы этого не допустить. Когда представитель ЕБРР Анри Олива проявил настойчивость, сюжет стал — как из бандитского телесериала.

— Интересы ребят с оружием, прогуливавшихся у нашего офиса, защищал вице-губернатор Анатолий Макаренко, — рассказывал Олива местным журналистам.

ЕБРР тогда свернул деятельность на Смоленщине, забыв и о вложенных в «Оазис» $800‑000, и о том, что собирался потратить в области еще более $7 млн. Гендиректор «Оазиса» Евгений Баландин комментировать ситуацию для Forbes отказался.

Вице-губернатор Макаренко, как и тогдашний губернатор Александр Прохоров, осуждены за экономические преступления. Первый попался на мошенничестве с алкогольными марками, второй — на нецелевом использовании средств, выделенных на реконструкцию Старой Смоленской дороги. В 2002 году главой региона стал бывший начальник областного УФСБ генерал-майор Виктор Маслов. Удалось ли ему за два года привлечь в область инвестиции?

Есть один яркий — даже в самом прямом смысле — пример инвестиций в экономику Смоленской области. Год назад немецкий концерн Osram, принадлежащий Siemens, купил у Альфа-банка завод по выпуску люминесцентных ламп ОАО «Свет». Немцы оставили на посту гендиректора Михаила Гуревича, проработавшего на заводе 40‑лет, однако менеджеры на других ключевых постах — и финансовых, и технологических — из Германии.

— Нам очень повезло, что пришел профессиональный инвестор. До этого мы вкладывали в развитие производства из собственных средств 25–30 млн рублей ежегодно при требуемых 100‑млн, а в этом году впервые получаем нужную сумму, — говорит Гуревич в интервью Forbes.

В цехах наряду со старыми производственными линиями я вижу новые: уже не‑сотрудницы в белых халатах, а автоматические захваты передают трубки по конвейеру — от нанесения люминофорного покрытия до запаивания концов лампы синим пламенем. В 2003-м «Свет» произвел 40 млн ламп на 500 млн рублей. В планах немцев — увеличить объем производства вдвое. Выручка при этом должна увеличиться даже больше. Лампы Osram стоят процентов на 70 дороже, чем люминесцентные светильники no-name, которыми завод торгует сегодня. Гендиректор уверен, что благодаря новым технологиям придирчивые немецкие комиссии будут пройдены и на смоленских лампах через месяц-другой появится фирменный значок.

Впрочем, луч «Света» остается одним из немногих в темном инвестиционном царстве. Многие директора относительно успешных предприятий отказались общаться с журналом Forbes. Говорят: не хотим «светиться», привлекать к себе внимание потенциальных захватчиков предприятия. И действительно, акционерные войны, памятная черта конца 1990-х, до сих пор гремят в Смоленске — с захватами заводоуправлений, параллельными собраниями акционеров и прочим карнавалом. В частности, местные финансово-промышленно-властные группировки сражаются друг с другом и с московскими недругами за контроль над крупнейшими пищевыми предприятиями области — ОАО «Смолмясо», молочными и сырными производствами.

Рост ВРП в таких условиях почти вдвое отстает от среднероссийских 7%. Если в экономике России не случится ничего непредвиденного, Смоленск, конечно, получит инвесторов — из «перегретой» ценами на землю Московской области придут производства и центры логистики. Но когда это будет? На сайте администрации Смоленской области можно увидеть прогноз — к 2012 году ВРП вырастет в 2,8 раза, область войдет в пятерку наиболее развитых регионов ЦФО. Весной этого года аппарат представителя президента в ЦФО проводил проверку эффективности работы органов исполнительной власти Смоленской области. Полпредовские специалисты посчитали — при существующих темпах роста для удвоения ВРП области понадобится более 50 лет.

Область в цифрах

• 1 049 000 человек проживают в Смоленской области. Треть из них — в самом Смоленске.
• 663 км — расстояние от Смоленска до Бреста, последнего белорусского города на границей с Польшей.
• $33,6 млн составили иностранные инвестиции в Смоленскую область в 2003 году.
• 107 каратов — вес черного бриллианта «Царевич», самого крупного камня, ограненного на смоленском «Кристалле».

Источник: Росстат, администрация Смоленской области, ОАО «ПО «Кристалл»