Та еще фирма

В Советской экономике работали заводы и фабрики, агентства и кооперативы, совхозы и артели. И среди всего этого сонма «хозяйствующих субъектов» было одно предприятие, называющееся английским словом «фирма».

Ровно 40 лет назад советское правительство создало Всесоюзную фирму «Мелодия» — монопольного производителя и распространителя граммофонных записей. «Мелодия» объединила звукозаписывающие студии, расположенные в столицах всех союзных республик, шесть заводов грампластинок, крупнейшим из которых был Апрелевский в Подмосковье, сотни оптовых баз. Объем продаж не уступал лидерам мирового рынка грамзаписи. А архив, который был создан «Мелодией», исчислялся десятками тысяч единиц — среди них записи величайших исполнителей XX века.

Что стало с этим архивом в смутные 1990-е? Точного ответа не может дать никто. Прежнего руководителя «Мелодии» уже нет в живых. Нынешние, похоже, не хотят ворошить прошлое. «Мелодия» по-прежнему называется «фирмой», только к ее названию прибавили аббревиатуру ФГУП — федеральное государственное унитарное предприятие. Звучит, конечно, уже не так красиво.

Ленинский декрет

Советская власть с первых же лет своего существования навела порядок в‑звукозаписывающей индустрии — все-таки пластинки можно было использовать для пропаганды. Для начала, согласно ленинскому декрету, были национализированы «все магазины, склады и мастерские, производящие и продающие граммофоны, фонографы, пластинки, валики и пр.». Затем, в 1919 году, агентству «Центропечать», занимавшемуся распространением прессы, было поручено организовать производство политически выверенных граммофонных записей. Чтобы «каждый крестьянин из глухой деревушки мог слышать хотя бы на пластинке подлинные речи великих вождей пролетарской революции», — говорилось в‑партийном циркуляре. Правда, у молодой республики не было шеллака — материала, из которого изготавливались тяжелые старые пластинки. Приходилось выступления Ленина, Калинина и Коллонтай нарезать на дисках, полученных из переплавленных дореволюционных архивов. Названия печатали на оборотной стороне неиспользованных этикеток.

Интерес советского правительства к грамзаписи креп год от года. В 1933 году, в разгар индустриализации, появилось постановление о развитии граммофонной промышленности. В 1950-х было развернуто производство виниловой основы для пластинок. В 1964-м, с ростом индустрии, потребовалось объединить все звукозаписывающее хозяйство под одной крышей. Для этих целей и была создана фирма грамзаписи «Мелодия».

Контроль из центра был установлен быстро. «Головной офис в Москве стал координировать работу студий, заводов и торговых домов, которые распространяли пластинки по всей стране», — вспоминает Игорь Дельгадо, до сих пор возглавляющий питерскую студию, когда-то входившую в империю «Мелодии». По его словам, вся структура созданной тогда фирмы грамзаписи была ориентирована на конечного покупателя: что выпускать и в каком количестве, диктовала торговая сеть. Со временем на Апрелевском заводе был даже создан вычислительный центр, который обрабатывал поступавшие со всей страны заказы от магазинов. «Мы видели, какие пластинки пользуются популярностью, а какие — нет», — говорит Римма Абросимова, проработавшая в системе распространения «Мелодии» более 30 лет.

Но эти рассказы не очень вяжутся с тем, что видели любители музыки. Как и во всей экономике, в магазинах «Мелодии» царил дефицит. Нельзя было достать диски, выпущенные по лицензии иностранных компаний, будь то Джо Дассен или Boney M, потому что их издавали небольшим, оговоренным в лицензии тиражом. Заводы грамзаписи не выполняли план из-за сбоев с поставками винилового полимера или же им вдруг не хватало бумаги для изготовления конвертов.

Сколько зарабатывала «Мелодия»? «В конце 1980-х мы делали до 190 млн пластинок в год. Если брать среднюю стоимость пластинки — 2 рубля, то мы выпускали продукции минимум на 350 млн рублей, — говорит Абросимова. — Безусловно, «Мелодия» была очень прибыльной». Для справки: себестоимость изготовления пластинки составляла всего 50 копеек.

Большой человек

В 1982 году гендиректором «Мелодии» назначили заведующего отделом культуры ЦК ВЛКСМ 41-летнего Валерия Сухорадо, который сыграет важную роль в постсоветской истории фирмы. В руководство комсомола Сухорадо попал по линии студенческой самодеятельности — он был автором первого КВН, организатором фестивалей и даже написал несколько миниатюр для Московского цирка на Цветном бульваре. «Он был душой любой компании, прекрасно играл на баяне, но начальником был очень жестким и требовательным», — вспоминает бывшая секретарь Сухорадо Ольга Маркина, до сих пор работающая в «Мелодии».

Сухорадо вершил судьбы артистов эстрады. Выпуск пластинки «Мелодией» сулил авторам популярных песен гонорары в тысячи рублей. Разрешение на издание давала комиссия Министерства культуры. Но Сухорадо, который легко находил общий язык и с известными эстрадными певцами, и с комсомольскими и партийными функционерами, безусловно, мог повлиять на окончательное решение.

В 1989 году Сухорадо выбил для «Мелодии» право работать за рубежом самостоятельно, а не через внешнеторговое объединение «Межкнига». Когда в 1990-х годах студии и заводы акционировались и ушли в свободное плавание, а пластинки перестали продаваться из-за возросшей популярности аудиокассет и появления компакт-дисков, внешнеэкономическая деятельность стала для «Мелодии» основной.

Архив «Мелодии» содержал множество записей, которые могли заинтересовать иностранных издателей. Всего в архиве хранилось более 60‑000 единиц, большинство из них — классика в исполнении лучших советских музыкантов, а также эстрада, народная музыка, произведения для детей. Как написано в справочнике, изданном по случаю 25-летия «Мелодии»: «За сухими статистическими данными скрыты бесценные сокровища культуры».

Когда появилась возможность коммерческого использования «сокровищ», руководство «Мелодии» не преминуло ею воспользоваться. Полной информации о том, кому и на каких условиях предоставлялись в начале 1990-х права на издание записей «Мелодии», нет. Единственный крупный контракт, о котором известно, был заключен в 1994 году с одним из мейджоров мирового рынка — компанией BMG. Для «Мелодии» это было событием. «Помню, Валерий Васильевич [Сухорадо] пришел очень радостный и сказал: мы подписали суперконтракт и будем миллионерами, — рассказывает Ольга Маркина. — Правда, ничего для нас вроде бы не изменилось».

По словам административного директора BMG Russia Игоря Микрюкова, его компания имела право на выпуск 50–100 наименований из каталога «Мелодии» в год. Контракт был эксклюзивным: ни одна другая иностранная фирма не могла воспользоваться каталогом «Мелодии», пока BMG не выберет из него свою квоту.

Процесс отбора нужных пластинок в BMG чем-то напоминал заседания советского худсовета. «Собираются эксперты по классике, оценивают, что можно продать», — рассказывает Микрюков. Затем записи переправляли в Германию, там подчищали и переводили в «цифру». Оригинал вместе с оцифрованной версией возвращали в Москву.

За годы действия контракта на счета «Мелодии» поступило примерно $1‑млн. BMG успела привести в порядок и выпустить более 300 наименований из ее каталога. И хотя соглашение было заключено до 2012 года, к концу 2000-го желание работать с хранителями архива советской звукозаписывающей монополии у иностранцев иссякло. «Каталог растаскивался, распродавался другим компаниям, и остановить этот процесс было невозможно, — говорит Микрюков. — BMG в итоге сама расторгла договор». (В «Мелодии» утверждают, что он был расторгнут «по соглашению сторон».)

Помимо официальных релизов «Мелодии», на рынке действительно стали появляться копии пиратских компакт-дисков с записями классической музыки, а также сборников советской эстрады. Например, выходили CD с надписью «по лицензии Госархива «Мелодии». Нынешнее руководство фирмы утверждает, что эти копии могли делаться с пластинок, хранящихся в Российском государственном архиве фонодокументов, — «Мелодия» отправляла туда экземпляр каждой своей записи.

Новое поколение

В 2002 году Валерий Сухорадо скоропостижно скончался. После его смерти обязанности гендиректора фактически исполнял его заместитель Дмитрий Манзатула. При нем изменилось немногое. Если в 90-е годы «Мелодия» выпускала примерно по 20 наименований компакт-дисков в год, то теперь, по словам главного редактора «Мелодии» Сергея Вихолайнена, — 25. (Нынешнее руководство уверяет, что в 2003 году фирма не вела издательской деятельности.)

В конце 2003 года Министерство имущественных отношений объявило конкурс на замещение вакантной должности генерального директора «Мелодии». В желающих управлять ФГУПом недостатка не было — заявки подали семь кандидатов. «Меня удивило, что представители музыкального бизнеса проигнорировали конкурс — кроме Манзатулы, там был только один деятель из Министерства культуры», — вспоминает участвовавший в конкурсе гендиректор продюсерской компании «Райс ЛисС» Александр Данилкин.

Победил в итоге мало кому известный в музыкальном мире 34-летний Кирилл Баширов. По словам директора по связям с общественностью «Мелодии» Карины Абрамян, раньше Баширов «занимался частными инвестициями в недвижимость и в музыкальные проекты». Пришедший на «Мелодию» вместе с Башировым его первый заместитель Артур Горбачев работал в агентстве недвижимости «Гильдия».

Опыт новых руководителей им пригодился: у «Мелодии» есть два здания на Тверском бульваре, в одном из них располагается немногочисленный штат фирмы, а другое сдается в аренду. Площадь принадлежащего «Мелодии» второго этажа в здании на Тверском бульваре, 18, составляет 1100 кв. м. По оценкам агентства Penny Lane Realty, стоимость аренды квадратного метра здесь никак не меньше $500 в год.

В каком состоянии новым руководителям достался архив «Мелодии», они не говорят. «Это был такой ящик Пандоры… Слава богу, «Мелодия» не засветилась в крупных скандалах, ее деятельность не повлекла за собой шлейфа судебных исков», — объясняет Баширов.

Но «засветиться» у «Мелодии» всегда есть шанс. «Если бы мы стали рассказывать, что здесь на самом деле происходит — и с архивом, и с продажами, это бы плохо кончилось», — предупреждает Горбачев.

В чем теперь заключается работа «Мелодии»? После того как новые руководители вошли в курс дела, они взялись за издание архивных записей. С марта этого года, по словам Горбачева, были выпущены около 30 дисков: коллекция симфоний Дмитрия Шостаковича (дирижер Евгений Мравинский), издание Густава Малера на восьми дисках и другая классика. Правда, назвать их проектами новой команды можно условно: Вихолайнен говорит, что эти диски подготовлены еще при старом руководстве. Диски расходятся скромными тиражами. Тот же Малер, которого приводят как пример успешного проекта, мог принести «Мелодии» от силы $60‑000. И это не прибыль, а объем продаж.

Кроме того, «Мелодия» продает лицензии сторонним издателям. Спрос есть лишь на классику, да еще министерства культуры стран СНГ интересуются возможностью переиздать народную музыку своих государств. «Цена лицензии зависит от тиража и целей использования, — поясняет Артур Горбачев. — От 300 до 60‑000 рублей за лицензионную единицу». Тоже не миллионы. Получается, что аренда позволяет «Мелодии» заработать даже больше, чем бесценный архив фирмы.

Издавать эстрадную музыку «Мелодии» сложнее всего. Во-первых, многое уже выпущено пиратами. Во-вторых, возникают сложности с правами — исполнители и авторы песен еще находятся в добром здравии, а значит, могут предъявить претензии.

О финансовых результатах деятельности руководство «Мелодии» говорит неохотно. «За шесть месяцев 2004 года мы заработали столько же, сколько они (прежнее руководство. — Forbes) за два предыдущих года», — загадывает загадку Горбачев. А сколько «они» заработали за два предыдущих года? «Нисколько, они же ничего не‑выпускали».

Не хотят распространяться о «Мелодии» и в Федеральном агентстве по управлению имуществом (бывшее Минимущества). Курирующий фирму грамзаписи заместитель начальника управления Сергей Убугунов отказался общаться напрямую с Forbes и передал свое мнение через представителей «Мелодии»: «Из производителей легальной продукции в России столько [как «Мелодия»] никто не продает».

В это сложно поверить. Точно можно сказать лишь, что продукция «Мелодии» теперь, к сожалению, перестала быть дефицитом.