Люди на земле

Виктор Пыленок, житель петровского района Ставропольского края, летом вынужден спать на улице. На окраине райцентра Светлоград он соорудил из строительного мусора некое подобие навеса: под импровизированной крышей — две громадные кучи зерна, между ними — лежанка. Здесь Пыленок и дежурит по ночам. Не будешь охранять урожай — разворуют.

У соседей, братьев Давыдовых, зернохранилище оборудовано лучше. Недавно фермеры купили пневматическую винтовку, чтобы отстреливать подъедающих зерно воробьев, мышей и крыс. Пыленок такую роскошь себе позволить не может.

Еще в 1991 году бывший директор теплосети Светлограда получил от государства 54 га земли. С тех пор и фермерствует. Половина участка — под парами, на другой растет пшеница. Урожай в этом году выдался хороший, 110 т зерна: 20 т Пыленок оставит на семена, остальное заберут перекупщики. Нужно только дождаться середины осени. После окончания уборочной закупочные цены на зерно начинают расти, может быть, удастся продать по 5000 рублей за тонну.

На жизнь до следующего урожая фермерскому хозяйству «Надежда», весь трудовой коллектив которого — сам Пыленок да его сын, этого хватит. На обновление машинопарка — нет. Два стареньких комбайна «Нива» еще поработают, конечно.

— Наши комбайны не хуже американских, — в запальчивости заявляет Пыленок. Но тут же признает: были бы деньги, купил бы импортную технику. Или на худой конец новую российскую.

Обсуждать тут нечего. Замглавы администрации Степновского района Владимир Ходорыч рассказывает мне об эксперименте, проведенном местными крестьянами. Поставили на поле рядом комбайн «Дон», отработавший уже 10 лет, и новенький немецкий Claas. С одного гектара посевов «Дон» собрал на 6 центнеров зерна меньше.

— Они же как старушки, эти комбайны, — пожимает плечами Ходорыч. — У них все валится из рук.

Впрочем, дела Виктора Пыленка идут неплохо, раз у него есть возможность дождаться подходящей цены на свою продукцию. Возвращаясь из хозяйства «Надежда» в Ставрополь, на обочине дороги я вижу с десяток КамАЗов. Перекупщики встречают фермеров прямо у кромки полей. За кило пшеницы третьего сорта в разгар уборочной дают два рубля с полтиной, но многие производители и этому рады — нужно срочно рассчитаться за ГСМ и удобрения, купленные в кредит, или же им просто негде хранить урожай.

Кулаки

Ставрополье — райское место для агробизнеса. В краевой администрации вам с гордостью расскажут, что 40% территории региона занимают благородные черноземы. На этой почве выращивают картошку и сахарную свеклу, пытаются сажать даже хлопок и бананы. Лучше всего местная земля родит пшеницу — в этом году, по предварительным данным, в крае собрали более 6 млн т зерна, или около 7% от общероссийского урожая.

И тем не менее крестьяне обеспечивают лишь 14% валового регионального продукта Ставропольского края. В деньгах это $400–450 млн в год. Коллеги Виктора Пыленка, 15‑000 фермеров края, берут на себя 11% от этого объема. Конечно, это официальная статистика, которой нельзя в полной мере доверять.

— Сегодня выживают те фермеры, которые обрабатывают землю полулегально, — поясняет Владимир Бовин, директор инвестиционной компании «Агрико», ведущей ряд сельскохозяйственных проектов на Ставрополье. Имеется в виду, что фермеры скрывают от контролирующих органов часть урожая, чтобы не платить налоги. Отметим слово, которое употребил Бовин, — «выживают».

Ездить по Ставропольскому краю на автомобиле скучно — вдоль дороги бесконечно тянутся поля, поля, поля… Стоит все же вглядеться в пейзаж за окном, чтобы увидеть различие между, как любят говорить в местной администрации, «различными подходами в хозяйствовании». Вот поле чистое, колосок к колоску, а соседнее подкрашено зеленью сорняков. Вот пшеница едва ли не в человеческий рост, а рядом еле доходит до пояса. Хозяин «грязного» поля (как правило, фермер) — не дурак и не лентяй. Он понимает, что поле нужно подкармливать удобрениями, проводить весь комплекс агротехнических работ от культивации до выжигания стерни. Но денег на такие работы нет.

Зерно — продукт не уникальный; чтобы получать прибыль, его надо производить много, но с малыми затратами.

— Хозяйство должно быть большим, — говорит замгендиректора «Агрико» Михаил Солдатов. — Если у фермера меньше 600 га — это уже не бизнес, а приусадебное хозяйство.

В США, заметим, средний размер зернового хозяйства — 2000 га. В Ставропольском крае — 52 га. Мелкий фермер мог бы докупить землю у разоряющихся конкурентов. Но сначала нужно договориться с местными властями, от которых тут зависит почти все, а чиновники доверяют не каждому частнику. Да и денег на покупку нет. Фермер мог бы арендовать эту землю, но для обработки большого участка нужно покупать технику. А денег нет. Список того, на что у фермера не хватает средств, можно продолжить.

Встречаются, конечно, исключения. Глава хозяйства «Алекс» Алексей Черниговский принимает меня в своем охотничьем домике. Стол накрыт с излишествами: тазик жареной свинины, овощи в стратегических количествах, водка. На дворе полдень, но можно расслабиться: ведь уборочная прошла хорошо — сорок работников «Алекса» собрали 4900 т зерна. Тринадцать лет назад Черниговский начинал один, обрабатывал 75 га бросовой земли в Петровском районе, ночевал в шалаше на краю поля. Сейчас у него 2500‑га пашни; личный автомобиль «Нива» с тонированными стеклами припаркован у каменной двухэтажной усадьбы с бассейном и водопадом.

Черниговский всегда был оборотистым мужиком. Еще в советские годы преподаватель Светлоградской музыкальной школы выращивал песцов на приусадебном участке — на том и заработал стартовый капитал. «Труд, труд и еще раз труд» — так определяет он сам секрет своего успеха. Плюс хорошие связи в местной администрации, которая всячески помогает Черниговскому расширять бизнес, добавляют знающие люди.

Теоретически таких, как Черниговский, в скором времени должно стать больше. В прошлом году ставропольские законодатели постановили, что минимальный размер участка, с которого можно начинать сельскохозяйственный бизнес, — 300 га. Лихорадочного укрупнения частных хозяйств, правда, пока не наблюдается. Что мы там говорили про деньги, которых нет?

Председатели

На белых «Нивах» с линолеумом вместо резиновых ковриков по Ставропольскому краю разъезжают плотные мужчины лет 50–60. Их кабинеты украшены грамотами и вымпелами времен социалистических соревнований. Их невозможно ни с кем спутать — это директора бывших колхозов, и поныне дающих около 30% местной аграрной продукции. В разговорах о своем бизнесе они неизменно скатываются на критику государства, которое неизвестно чем занято, пока крестьянин страдает.

— Государство оставило нас без внимания. Зерно прошлого урожая мы месяц назад по 5 с полтиной продавали, до 6 рублей догоняли. А сегодня нам скупщики говорят — ну, максимум три рубля. Так как же строить планы на завтра?! — возмущается глава сельскохозяйственного производственного кооператива (СПК) «Колхоз им. Чапаева» Николай Донцов.

Действиям в условиях рыночной экономики, как и умению следить за конъюнктурой, героев соцсоревнования не учили — они вышли в основном из агрономов и зоотехников. И дела ведут по-советски. «Здесь же не бизнес, не Москва, где на рынках толпами стоят, — здесь ра-бо-та! У нас люди потом и кровью на жизнь зарабатывают», — говорит губернатор Ставрополья Александр Черногоров в интервью региональному журналу «Деловые вести».

Средний ставропольский «колхоз» — это несколько сотен равноправных пайщиков. При ликвидации родного колхоза в 1992 году каждый из них получил свою земельную долю, но самостоятельно вести дела не рискнул и объединился с коллегами в новой форме — сельхозкооператива, АО и т. п. Новый «колхоз», как правило, занимается сразу всем. Тот же «Чапаевский» в основном выращивает пшеницу и делает из нее на собственных мельницах муку, но в списке продукции предприятия — кукуруза, сахарная свекла, картофель, молоко, говядина, свинина и курятина, яйца и овечья шерсть.

«Диверсифицированные хозяйства неадекватны рынку», — заявляет директор Института конъюнктуры аграрного рынка Дмитрий Рылько. Но Рылько судит с рыночных позиций: убыточные направления нужно закрывать, лишних людей увольнять и т.д. У председателей другая логика — всех проживающих в подведомственных им районах нужно занять каким-либо делом. Кризис в одной части хозяйства всегда помогут преодолеть доходы от другой.

На 12 000 га пастбищ кооператива «Восток» Степновского района пасутся 40 000 овец и баранов. Животные приносят кооперативу 4 млн рублей прибыли в год. Еще на 8250 га хозяйство выращивает пшеницу — и зарабатывает на этом 15 млн рублей прибыли.

— Нам бы пастбища для овец занять зерном, зарабатывали бы в 10 раз больше, — сетует директор кооператива Петр Лобанов. Но лишить работы половину пайщиков своего хозяйства не может — да и местная администрация не позволит.

«Чапаевский» в год производит продукции на $8 млн и на жизнь не жалуется. Но хозяйство Донцова — скорее исключение из правил. «Размазывая» оборотные средства по разным направлениям деятельности, хозяйства не имеют возможности сосредоточиться на самых прибыльных занятиях. Сельхозтехника в краевых «колхозах» изношена в среднем на 70–80%. Доходит до курьезов: вот уже несколько лет в Ставрополье на уборочную приезжают турки со своими комбайнами. Закончив жатву, увозят на родину 5–10% от намолоченного в качестве платы за труд. Все вроде довольны, но национальная гордость страдает.

Что может изменить ситуацию? Никаких особых секретов. Все, как в других отраслях бизнеса, — большие деньги и квалифицированный менеджмент.

Капиталисты

Райцентр Новоалександровск, утро буднего дня. В одной из комнат одноэтажного здания двое мужчин что-то бурно обсуждают на незнакомом языке (как позже мне объяснили, на иврите). Их дискуссию прерывает эмоциональной фразой на английском третий мужчина, до этого хранивший молчание. Мы находимся на планерке руководства агрофирмы «Золотая нива»: директор компании, гражданин Израиля Амирам Закин обсуждает текущие вопросы с главным агрономом Иланом Ниром и главой родственного ООО «Гвардия» американцем Ричардом Фулфордом.

«Золотая нива» управляет ставропольскими проектами московского инвестиционного холдинга «Агрико», основанного в 1999 году. Гендиректор «Агрико» Владимир Бовин не хочет говорить о том, кто владеет компанией. Но о первых шагах в бизнесе вспоминает с удовольствием: «Мы тогда сели, подумали и поняли, что своих знаний нам не хватит. Пригласили израильскую компанию подготовить нам бизнес-план».

По совету специалистов закупили 600 единиц техники, в том числе 80 комбайнов Claas и John Deer и 90 тракторов Jonh Deer. Арендовали 50 000 га у разоряющихся сельхозкооперативов, получив в нагрузку местный трудовой коллектив. О деловых качествах крестьянства Бовин, капитан первого ранга в отставке и бывший командир атомной подводной лодки, говорит прямо: «Пьют в любых формах».

Из каждых 100 работников на посту в результате остались до 20 человек, зато трезвых и работящих. Сейчас в «Золотой ниве» 450 сотрудников, зарплата доходит до космических по ставропольским меркам $300 в месяц.

Для начала «Золотая нива» сосредоточилась на растениеводстве — здесь выращивают пшеницу, кукурузу, подсолнечник. Продукцию продают через собственные трейдерские структуры на европейских биржевых площадках.

— Деньги в этом бизнесе делают не в поле и не на ферме. Главное — правильно организовать продажи, — разъясняет Бовин.

Вложения «Золотой нивы» в ставропольские проекты составили $40 млн. В «Рейтинге наиболее крупных и эффективных производителей зерна», составленном Всероссийским институтом аграрных проблем и информатики им А.А. Никонова, «Золотой ниве» теперь отводят четвертое место. В рейтинге производителей подсолнечника — первое.

— Российские колхозы нам не конкуренты, — снисходительно улыбается Амирам Закин. Средняя урожайность полей «Золотой нивы» 47 центнеров зерна с гектара. Ставропольские «колхозы» с гектара получают только 35 центнеров, фермеры — 30 центнеров.

Доведя рентабельность бизнеса до 35%, «Золотая нива» затеяла новый проект — животноводческий комплекс на 80 000 коров и свиней. Есть, правда, одна проблема. В 2006 году заканчивается срок, на который компания арендовала свои пашни. Вдруг кто-то из собственников земли не продлит договор?

— Мы хотели бы купить землю, на которой работаем, — говорит Владимир Бовин. — Но не будем.

— Почему?

— Для этого нужно $15–20 млн. Среднее сельхозпредприятие, вставшее на ноги, в год может заработать, ну, например, миллион долларов чистой прибыли. Пятнадцать лет окупаемости — это интересный проект?

— Очень длинный. По нашим меркам, — отвечаю я.

— По нашим тоже.

Край в цифрах

• 66 200 кв. км — площадь Ставропольского края. 83% этой территории — земли сельскохозяйственного назначения.
• 2,73 млн человек — постоянное население края. 46%‑обитателей региона проживают в сельской местности.
• 120 лечебных источников открыто на территории курортного комплекса Кавказских Минеральных Вод.
• 114 км — протяженность границы Ставропольского края с‑Чечней.

Источник: Министерство экономического развития и торговли Ставропольского края