Трудно быть банком

Взять кредит, чтобы залатать дыру в балансе, становится все сложнее. Партнеры по бизнесу, еще вчера легко ссужавшие деньги, глядят волком. Центробанк грозит проверками и требует новых отчислений в страховые фонды. С этими проблемами сейчас сталкиваются тысячи российских банкиров.

Ситуация парадоксальная: в стране, казалось бы, экономический рост, люди выстраиваются в очередь за потребительскими кредитами, предприятия нуждаются в деньгах на развитие бизнеса, а банки предпочитают зарабатывать на спекулятивных операциях и жалуются, что «сидят как на пороховой бочке».

Таков итог 16 лет развития банковской системы в России. Число банков за это время то увеличивалось, то сокращалось в зависимости от того, росла или падала доходность банковского бизнеса. Последние три года число кредитных организаций плавно увеличивалось. Теперь, похоже, начинается обратный процесс. После краха Содбизнесбанка разыгрался кризис на рынке межбанковских кредитов, от которого пошатнулись еще несколько кредитных организаций. Что дальше?

Банковский рай

В далеком 1988 году Леонид Онушко, кооператор из Набережных Челнов (Татария), открыл «Межрегиональный народный банк «Континент», один из первых в стране. Городские предприниматели не могли нарадоваться: банк с легкостью выдавал им кредиты (в отличие от госбанков — наличными). И никого не волновало, что диковинная организация имела не очень презентабельный вид. Офис «Континента» размещался в пристройке к обычной окраинной девятиэтажке. Счета вели в школьной тетрадке: справа кредит, слева дебет. Числились в банке поначалу всего четыре человека, включая секретаршу.

«Поразительно, но у нас совершенно не было невозвратов, — вспоминает Станислав Волков, работавший в «Континенте» главным бухгалтером. — Мы кредитовали что-то совершенно нереальное типа закупок вишни в Молдавии. Человек получал деньги, прятал их в носок и ехал в Молдавию закупать вишню. Где б мы его искали, если бы по дороге он передумал? Но он возвращался, продавал вишню, гасил кредит и еще приносил нам ящик этой вишни».

Лет пять акционеры банка были вполне довольны прибылью, которую он приносил. Но с наступлением эпохи гиперинфляции, когда пробил звездный час банков, «Континент» почему-то не смог раскрутиться.

Другим повезло больше. Начиная с 1994 года банковский бизнес стал самым верным способом разбогатеть. На фоне общей экономической разрухи владельцы банков отделывали мрамором особняки в центре Москвы и скупали художественные коллекции. Пока стремительно рос курс доллара, банкиры зарабатывали, не прилагая к этому особых усилий. Каждый день они продавали доллары дороже, чем купили их вчера. В 1995-м эта отлаженная машина дала сбой. Не получив по цепочке платежи по межбанковским сделкам, десятки банков разорились.

Однако вплоть до 1998 года у банков все еще оставалась возможность зарабатывать, не вкладывая денег в развитие и не забивая себе голову маркетингом и технологиями. Государственные облигации (ГКО) позволяли получать до 250% годовых в валюте. И только после кризиса 1998-го, когда пирамида ГКО обрушилась, банковская система начала меняться. Банкиры — по крайней мере часть из них — засучили рукава и стали развивать сервис для клиентов. Сначала для корпоративных, потом и для частных. Банковская маржа все еще была солидной и давала банкирам если не сверхприбыль, то просто прибыль. Было ради чего стараться.

Идея на миллион

На послекризисное время пришелся пик продаж и покупок банков. Продавали в основном банки «с проблемами» или банки, единственным достоянием которых была лицензия. Любой мог начать банковский бизнес с нуля. Если, конечно, была какая-то идея.

Владелец алкогольной компании «Руст» Рустам Тарико купил тогда маленький Агрооптторгбанк. Тарико воспользовался низким порогом вхождения в бизнес — «заготовка» со всеми лицензиями обошлась всего в $100 000. Стратегия развития, которую для нового банка в 1998 году разработала компания McKinsey, стоила в 10 раз больше — $1 млн. Еще $1 млн пришлось вложить в инфраструктуру розничного банка, выдающего маленькие кредиты маленьким людям. А затем еще $20 млн — когда банк, переименованный в «Русский стандарт», по-настоящему заработал. Зато после этого хозяин «Руста» стал подсчитывать прибыль. Сейчас Тарико говорит, что отдача от потребительского кредитования даже выше, чем от торговли алкоголем. А тогда, в 1998-м, консультанты рассматривали несколько сценариев развития: по оптимистическому (по которому в итоге и развивался бизнес) в 2004 году банк можно было бы продать за $125–220 млн, по пессимистическому — за $65–115 млн. В любом случае в минусе Тарико бы не остался.

Не всякая идея стоила миллион. Один из бывших владельцев банка «Центрокредит», Дмитрий Морозов, рассказывает другую историю. В 1995 году он с партнерами торговал акциями алюминиевых компаний, а один из банков, в котором они обслуживались — Северо-Восточный инвестиционный, — не смог вернуть деньги. «Вместо этого мы получили весь банк и его проблемы. Пришлось осваивать бэнкинг», — вспоминает Морозов. Бэнкингом компаньоны увлеклись настолько, что вскоре купили более известную структуру — московский «Центрокредит». На этот раз поступок был вполне сознательным — хотелось создать «правильный инвестиционный банк».

Однако через пять лет — даже пережив кризис 1998 года! — партнеры расстались с иллюзией. «Чудес не бывает, закрытость закончилась, началась глобализация, скоро ставки на всех рынках сравняются, — говорит Морозов. — Эффективно и выгодно работать смогут лишь банки с большим масштабом». В 2000 году он продал принадлежавшие ему 25% акций банка и вложил деньги в биотехнологии. И ведь как в воду глядел. «Доход [от продажи] оказался много больше, чем альтернативные рыночные вложения. Я думаю, что продал вовремя — с тех пор неизбежное падение доходности в банковском бизнесе становится все очевиднее», — резюмирует он.

Подсчет денег

Сколько же теперь зарабатывают банкиры? Ответить на этот вопрос сложно. Есть две модели — банк-бизнес, когда прибыль идет от привлечения и размещения средств на рынке; и банк-инструмент для обслуживания другого бизнеса. Вторая модель в последние годы явно превалировала. Многие владельцы до сих пор не ждут от своих банков прибыли. Взгляните на статистику. В прошлом году все российские банки заработали 129 млрд руб. Но если суммировать прибыль мелких банков, тех, что занимают место с 500-го по последнее, 1329-е, то получится чистый убыток — 468 млн руб.

Владелец банка даже не всегда знает, заработал он на нем или потерял. Ему сложно отделить банковскую прибыль от прибыли, идущей от другого бизнеса, в котором он держит основной капитал, — торговли, например, или производства. «У меня на балансе банка значатся три броневика — это собственная инкассаторская служба, — делится подсчетами московский банкир, попросивший не называть его имени. — Банку они делают убыток, а [моему] холдингу — возят «неучтенку». Как мне подсчитать финансовый результат? Я считаю, что он положительный».

Или другой пример, приведенный тем же банкиром. Его холдингу принадлежит здание в центре Москвы, где располагается банк. «Если бы я разогнал банк на фиг, а в здание пустил арендаторов, прибыли, может, было бы больше. Но без банка я не смог бы зарплату на своих предприятиях платить, да и вообще кредиты мне проще у себя брать. Говорите, я же их в капитал и внес? Правильно, зато есть ответ на вопрос, откуда у холдинга деньги на всякие проекты, — я кредит взял. Без банка основной бизнес я бы делать не смог».

Центробанковская статистика утверждает, что только 13% доходов российские банки зарабатывают на кредитах — основном, казалось бы, банковском бизнесе. Почти половину прибыли в прошлом году принес банкам рост котировок ценных бумаг, хранящихся в их портфелях. Такой заработок не прибавляет уверенности в завтрашнем дне. Чем это лучше ГКО? — спрашивают аналитики Standard&Poor’s, подготовившие в июне обзор отрасли.

Но есть и другие доходы, которые не всегда видны в балансе. Ни для кого не секрет, что многим банкам деньги приносят «обналичка», перевод капиталов за рубеж и прочие «специфические операции», как их называют в Центробанке. Формально они обычно не выходят за рамки закона, из-за чего бороться с ними еще сложнее.

Единственный, кто из-за этого пострадал, — Содбизнесбанк. В мае этого года ЦБ отозвал у него лицензию. Поводом стало нарушение закона «О противодействии отмыванию (легализации) доходов, полученных преступным путем». Финансовые власти припомнили «Содбизнесу» все грехи: банк перевел за рубеж в 2003 году $752 млн по контрактам на импорт услуг. Эти контракты, подозревают в ЦБ, скорее всего, были липовыми и нужны были лишь как повод для вывоза капитала.

По данным Банка России, на долю Содбизнесбанка пришлось 9% всех операций по импорту услуг, совершенных в прошлом году. Следовательно, их общий объем оценивается в $8,6 млрд. Одному богу известно, сколько из этих контрактов фиктивных, — у ЦБ статистики нет, а сами банкиры никогда не делятся подобной информацией с посторонними. Когда речь заходит о подозрительных операциях, они предпочитают занять позицию пострадавших. «Что первично: исчезновение потребности или борьба с фактом? — рассуждает один банкир, признающий (на условиях анонимности), что почти 50% прибыли его банка приходится на «специфические операции». — До тех пор пока клиенты будут выплачивать зарплату в конвертах или давать взятки, спрос на черный нал не пропадет. А если какой-то банк откажется обналичивать деньги или переводить их за рубеж, то клиент просто заберет из такого банка свой белый бизнес и уйдет к конкуренту».

Представители более крупных банков открещиваются от «специфических операций» как от дьявола. «Эти операции существенны для очень маленьких банков, которые не могут зарабатывать на другом бизнесе, а для нормальных банков они давно не являются источником заработка», — считает Владимир Антонов, глава «Конверс-групп» (группе принадлежат московские Академхимбанк и Конверсбанк, а также литовский банк Snoras). О том же говорит президент Русского генерального банка Александр Пономаренко: «Если клиенту нужна, например, обналичка, он сам знает, в какой банк за ней идти. Я не знаю законного способа выдать клиенту наличные на выплату черной зарплаты. Поэтому для этих целей и не выдам».

Но, несмотря на убедительные доводы банкиров, клиенты говорят, что получают «специфические услуги» практически в любом банке. И доходы от них весьма чувствительны для кредитных организаций. В балансе они обычно отражаются лишь частично — основные доходы от «обналички» и транзита оседают на счетах фирм, формально от банков не зависящих. «Если убрать попавшие в баланс доходы от «специфических операций», рентабельность капитала банков в среднем составит 10–12%», — считает партнер аудиторской фирмы ФБК Алексей Терехов. Настоящую рентабельность «обналички» и перевода денег за рубеж он оценивает примерно в 40% годовых: «Больше — вряд ли: на этом рынке стало бы слишком тесно».

Падающие ставки

Но тесно становится и на абсолютно легальном рынке. Растущая конкуренция приводит к снижению кредитных ставок, а значит, и к снижению рентабельности банков. Именно это обстоятельство заставило в свое время Дмитрия Морозова выйти из финансового бизнеса.

В течение 2003 года средневзвешенная ставка по кредитам предприятиям снизилась с 14,6% до 12,4%. Еще более важные изменения произошли на розничном банковском рынке. В конце прошлого года в Москве серьезно упали ставки по ипотечным кредитам — после того как государственный Внешторгбанк начал выдавать кредиты под 10,5%. И если работающий на западные деньги «ДельтаКредит» ответил на это ставкой в 10%, то средние российские банки вынуждены капитулировать. «Стоимость ресурсов для небольшого банка составляет примерно 10% годовых плюс 2% — на операционные издержки. Чтобы зарабатывать, мы не можем ставить меньше 15% — а за эти деньги готовы кредитоваться все меньше клиентов», — объясняют банкиры.

Примерно такая же ситуация сложилась на рынке кредитов для покупки автомобилей: после того как на него вышли иностранные банки, российские предпочли уйти в регионы, куда западные деньги еще не добрались.

«Рентабельность банков будет снижаться и дальше», — уверен руководитель банковского направления Moody’s Interfax Михаил Матовников. Особенно если вспомнить, что с нынешнего года у банков возрастут затраты на бизнес: придется потратиться на подготовку отчетности по международным стандартам (ЦБ требует сдать ее уже по итогам 9 месяцев 2004 года), а также на регулярные взносы в систему страхования вкладов (для тех, кто желает продолжить работать с населением).

«Региональные банки никогда не жировали, — говорит Александр Мурычев, президент «Ассоциации Россия», объединяющей банки из регионов. — Запаса доходности у них нет». По его данным, каждый четвертый региональный банк находится «в реальном поиске покупателя». А это примерно 150 кредитных учреждений.

Банкиры, продавшие свой бизнес, счастливы, что сделали это вовремя. Павел Бойко, один из бывших владельцев Инвестсбербанка (входит во вторую сотню банков), и его партнеры почти два года вели «осторожный поиск» покупателя, пока не договорились с акционерами Русского генерального банка. «Мы попытались смоделировать ситуацию на рынке лет на пять вперед и увидели, что перспектив в одиночном плавании у небольшого банка нет, — рассказывает Бойко. — Чтобы развиваться дальше, нужны были деньги». Продав бизнес, Бойко со товарищи даже остались работать в родном банке — «простыми топ-менеджерами». «Мы начали [искать покупателя] раньше многих, поэтому имели возможность выбрать, кому продавать, — говорит Бойко. — Через год-два искать будут все. И тогда выбирать будет покупатель».

Другой вопрос, захочет ли покупатель приобретать то, что есть на рынке.

Банк имеет смысл поглощать лишь в том случае, если у него есть перспективные клиенты, приносящие прибыль, которая к тому же идет от операций, не вызывающих сомнения у финансовых властей. Банк «Континент» из Набережных Челнов, выдававший кредиты частному сектору, наверное, поначалу был именно таким. А много ли подобных банков сейчас?

И вопрос этот относится не только к объектам покупки. Ведь и крупные банки, претендующие на роль объединителей, не всегда совершенны. «Банк может быть слабым независимо от размеров, — говорит бывший председатель Центробанка, а ныне зампред правления РАО ЕЭС Сергей Дубинин. — Очевидно, что те крупные банки, которые в прошлом обанкротились, имели все признаки слабости. А сделать вывод о надежности банка можно только на основе анализа его отчетности по МСФО».

«Скорее всего, число банков в итоге сократится вдвое, — считает Матовников из Moody’s Interfax. — Из 600 региональных банков примерно половина присоединится к более крупным кредитным учреждениям, половина попробует жить в своей нише. Получится не у всех, и кто-то в итоге закроется. В Москве, думаю, из 600 банков останется максимум 200. У остальных 400 два пути — объединяться или закрываться».

Если так, то Центробанку нужно осваивать технику эвтаназии. Чтобы сделать смерть банков безболезненной для экономики.

Денежные хитрости

Многие банки в России помогут организовать вывоз капитала за рубеж. Обычно для этого используются фиктивные договоры на оказание иностранными фирмами маркетинговых или консалтинговых услуг. Но с увеличением притока капитала в страну (см. график) такая схема начала выходить из моды. Банкиры поняли, что спрос на транзит двухсторонний: кому-то нужно вывезти деньги, а кому-то также незаметно ввезти. И это позволило организовать бизнес «на встречных потоках», своего рода клиринг. Деньги вообще не покидают страну: тот, кто хочет ввезти капитал, фактически отдает его тому, кто хочет его вывезти.

Анатомия неплатежей

Почему рушатся банки? Причина всегда одна: банк не может найти средства для того, чтобы выполнить свои обязательства перед вкладчиками, компаниями, держащими деньги на счетах банка, наконец, перед другими банками. Беда многих российских банков в том, что они делали основной бизнес на разнице ставок между краткосрочными займами на рынке межбанковского кредитования (МБК) и более длинными инструментами: будь то векселя или потребительские кредиты.

Средняя стоимость однодневного кредита на МБК в последние полгода не превышала 3% годовых. Ситуация привлекала не только банкиров. «Недавно большой и хороший клиент говорит: хочу банк купить, — рассказывает на условиях анонимности владелец одного из московских банков. — Спрашиваю: тебе зачем? А он: я смотрю ставки на межбанке низкие, так я буду там брать и свои проекты сам финансировать — всё дешевле, чем брать кредиты у тебя».

Практикующим банкирам еще труднее было устоять перед соблазном — ставки по кредитным продуктам для физических лиц у средних банков находились на уровне 20–26%; операции с векселями и облигациями непервосортных заемщиков приносили 15–18% годовых. На этой морже можно было неплохо жить.

После отзыва лицензии у Содбизнесбанка (за ним последовал «Кредиттраст») по рынку поползли слухи, что на очереди — десятки других банков. Ставки на межбанковском рынке подскочили до 20% и выше. Банки, которым надо было возвращать кредиты своим контрагентам по межбанку или взволнованным вкладчикам, бросились искать другие источники средств (продавать векселя, облигации, даже выданные кредиты). Получилось не у всех.

Число действующих банков

• 4

1988 - Зарегистрированы первые банки.

• 18

1989 - Рождение будущих монстров. Появились «Менатеп», Мост-банк, «Столичный».

• 114

1990 - Приватизация и раздробление госбанков. Частные банки начинают конкурировать с бывшими государственными.

• 798

1991 - Развал СССР. Банкротство Внешэкономбанка. Перерегистрация банков 
в ЦБ РФ (а не в Госбанке СССР).

• 1132

1992 - Девальвация. Началась настоящая рыночная экономика. Обесценивание вкладов в Сбербанке. Чеченские авизо и первые неплатежи. Сверхдоходы банков и недовольство 
клиентов.

• 1721

1993 - Разгар банкостроительства. Пик доходов на инфляции и росте доллара. Появился рынок ГКО.

• 2004

1994 - «Черный вторник» — резкий скачок курса доллара. Банкротство банка «Чара».

• 2457

1995 - Кризис неплатежей. Впервые отозвана лицензия у крупного банка («Национальный кредит»). Банки скупают промышленные активы на залоговых аукционах.

• 2295

1996 - Политическое влияние банков достигает апогея. «Семибанкирщина».

• 2029

1997 - Расцвет фондового рынка и пирамиды ГКО.

• 1697

1998 - Дефолт по ГКО. Девальвация. Вкладчики потеряли миллиарды долларов. Крупных банков почти не осталось.

• 1476

1999 - Отзыв лицензий у всех банков-банкротов (около 800).

• 1349

2000 - Банковская система преодолела кризис. Новые лидеры — бридж-банки, в которые «умершие» кредитные организации перевели свои активы.

• 1311

2001 - Председатель наблюдательного совета МДМ-банка Александр Мамут предлагает банковскую реформу: банки должны быть большими, а налоги для них — маленькими. Центробанк разносит проект в пух и прах.

• 1319

2002 - Крупные банки ринулись в розничный бизнес. Сбербанк начинает терять 
долю по вкладам. Центробанк возглавляет нынешний его председатель Сергей Игнатьев.

• 1329

2003 - Масштабный выход на рынок иностранных банков. Они начинают активно работать не только с предприятиями, но и с населением.

• 1329

2004 - Началось «перелицензирование» для работы с физлицами: отбор банков для допуска в систему страхования вкладов.