Участники фондового рынка зарабатывают миллионы долларов на использовании инсайдерской информации. Как разобраться с нечестными игроками?
Все, кто смотрел знаменитый фильм «Уолл-Стрит» с Майклом Дугласом, знают, что использовать инсайдерскую информацию для игры на фондовом рынке незаконно. Но это правило действует только в странах с развитой рыночной экономикой. В России до сих пор нет ни четкого определения, что такое инсайдерская информация, ни закона, который бы наказывал за ее использование. И если сотрудник какой-нибудь компании знает, что через пару дней будут обнародованы сведения, способные обрушить цену ее акций, и заблаговременно избавляется от своих бумаг, то его действия останутся безнаказанными. А другие участники рынка, не имевшие доступа к внутренней информации, потеряют миллионы. Такая несправедливость.
Случаи использования служебной информации в России не так уж редки. Зампред банковского комитета Госдумы Анатолий Аксаков, который «ведет» законопроект об инсайдерской информации, полагает, например, что инсайдеры неплохо заработали на событиях вокруг ЮКОСа. В апреле прошлого года, за день до объявления о слиянии компании с «Сибнефтью», объем торгов по акциям ЮКОСа в РТС вырос втрое — те, кто знал, что назавтра цены подскочат, купили акции, пока они еще были дешевы.
Другой случай — арест Михаила Ходорковского. Главу ЮКОСа заключили под стражу в субботу, 25 октября. Но еще во вторник кто-то начал сбрасывать акции нефтяной компании — объем торгов подскочил в семь раз, цены снизились на 3,7%. Большие продажи наблюдались и в среду, когда акции рухнули на 7,5%. Была ли утечка информации из прокуратуры? Неизвестно. Более того, даже проверить это некому.
Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг (ФКЦБ, сейчас ее функции передаются Федеральной службе по финансовому контролю) может лишь выражать озабоченность по поводу инсайдерских сделок, никаких рычагов воздействия на их участников у нее нет. Даже в тех случаях, когда сами трейдеры подозревают коллег в нечестной игре, государственные органы не в состоянии принять какие-либо меры. Так было в начале этого года, когда агентство Standard&Poor’s объявило о повышении кредитного рейтинга России. Это известие, как и положено, привело к росту котировок на рынке. Но что подозрительно: объявление было сделано 21 января в 17:00, а цены пошли вверх за полчаса до этого, хотя никаких видимых предпосылок для роста не было — в тот день рынок снижался.
ФКЦБ предпринимала попытки разоблачить другой вид нечестной игры — манипулирование ценами. Этим термином называют действия, совершаемые для создания видимости повышения или понижения цен или торговой активности, — распространение ложной информации, совершение «ложных» сделок и т. д. В отличие от инсайдерских сделок понятие о манипулировании в российском законодательстве есть — его ввели в 2002 году. Но участники рынка считают, что это определение слишком размытое и позволяет превратно толковать действия брокеров. Их опасения оправдываются. В прошлом году ФКЦБ приостановила действие лицензии инвесткомпании «Алор-Инвест», заподозрив ее в манипулировании ценами на акции РАО ЕЭС. Но доказать комиссия ничего не смогла. Через пару месяцев лицензию пришлось вернуть.
С инсайдерской информацией еще сложнее. Резко возросшие объемы торгов или неожиданные колебания цен могут служить лишь поводом для разбирательства. «Увеличение объемов торгов может быть связано не с инсайдерской информацией, а с личными ожиданиями инвесторов. В таком случае инвестор не был инсайдером, просто его ожидания совпали с характером инсайдерской информации», — говорит управляющий директор компании «Атон» Дмитрий Старенко. Чтобы доказать, что участник рынка пользовался инсайдерской информацией, необходимо проводить полноценное расследование с допросами, предъявлением документальных улик и т. д. И. о. президента РТС Сергей Родионов, например, полагает, что доказать факт использования инсайда «практически невозможно».
Тем не менее РТС постоянно ведет мониторинг рынка, выявляя «нестандартные» сделки. «По ним проводится проверка на наличие признаков манипулирования, — объясняет Родионов. — К нарушителям норм профессиональной этики применяются меры дисциплинарного воздействия. Результаты проверок направляются в регулирующий орган». На этом все и заканчивается.
Впрочем, сказать, что государство ничего не предпринимает, нельзя. В Государственной думе с 2002 года лежал законопроект об инсайдерской информации. В мае он был отклонен — депутаты сочли его слишком сырым, и теперь готовится новый закон.
Другой вопрос: насколько сам рынок готов к борьбе с инсайдерскими сделками? Большинство сделок совершается через несколько крупных брокерских компаний. Они обладают всей информацией, но станут ли брокеры выдавать клиентов, проводящих подозрительные операции? Сомнительно.
Кстати, использование инсайдерской информации не всегда бывает эффективно в России. Большинство ценных бумаг низколиквидны и часто вовсе не реагируют на новости. «Реального, чистого инсайда очень мало, в основном это «псевдоинсайд», — говорит главный управляющий директор «Альфа-Капитал» Анатолий Милюков. Все описанные выше случаи инсайдерских сделок связаны с фундаментальными для рынка событиями: крупнейшее слияние в истории; арест, имеющий значение для всей экономики; изменение ориентира (рейтинга S&P), которому доверяют иностранные инвесторы.
Случаи использования служебной информации, касающейся рядовых эмитентов, встречаются гораздо реже. Да и доходы инсайдеров здесь меньше. Депутат Аксаков приводит пример с облигациями АО «Московский комбинат хлебопродуктов» (МКХ). В декабре 2002 года МКХ задержал выплату по купону, летом 2003-го по рынку распространились слухи о возможном дефолте, цена бумаг упала. Но в марте 2004 года появилась информация, что МКХ взял кредит на погашение облигаций. Когда комбинат официально подтвердил факт получения кредита, цены на облигации выросли. Тот, кто первым узнал об этом, смог заработать. Аксаков считает, что потенциальный доход инсайдеров составил более $1 млн.
С этими оценками легко спорить. Разброс мнений насчет того, сколько зарабатывают инсайдеры в России, гигантский. По мнению Михаила Беляева, гендиректора «Вэб-инвест.ру», речь идет «о долях процента от совокупных оборотов торгов». Президент банка «Губернский» Андрей Кулик оценивает объемы торгов с использованием инсайда в 10–15% от общего объема рынка и полагает, что сейчас есть тенденция к снижению этой доли.
Никто не сомневается только в том, что инсайдерские сделки есть. Причем участники рынка признают, что очень часто инсайдерская информация исходит от госслужащих. «Чиновник — наиболее информированное лицо», — признает и депутат Аксаков. И это еще одно, последнее, препятствие в борьбе с инсайдом — кто же захочет рубить сук, на котором сидит?