Джей – потрошитель

В 1994 году владелец МОСТ-банка Владимир Гусинский подал в суд на газету The Wall Street Journal за редакционную статью, в которой успехи Гусинского в бизнесе объяснялись отчасти помощью отставного генерала КГБ Филиппа Бобкова. В газете претензии Гусинского восприняли с иронией: изданию на тот момент было уже больше 100‑лет. Здесь видывали и не таких олигархов. Редактор The Wall Street Journal Роберт Бартли, один из виднейших консервативных идеологов Америки, преподнес тогда Гусинскому символический подарок — книгу Мори Кляйна «Жизнь и легенда Джея Гулда». Трудно сказать, почему несколько месяцев спустя Гусинский отказался от иска. Может, и вправду книжку прочитал.

Джей Гулд, сын небогатого фермера, покинул родительский дом с $5 в кармане в 1852 году, когда ему не было и шестнадцати. За 40 лет он стал одним из самых влиятельных людей в Америке. Слабый здоровьем, но обладавший мощным стратегическим интеллектом бизнесмен выстроил огромную империю, в год его смерти — 1892-й — включавшую в себя каждую девятую милю американских железных дорог, а также телеграфную монополию Western Union.

Начинающий медиамагнат Гусинский — если он прочел-таки книгу Кляйна — не смог бы пройти мимо такого пассажа: «Возникал пугающий образ человека, который контролировал не только транспортную империю, но и монополию в области связи, включавшую национальную телеграфную систему, трансокеанские кабели, несколько ведущих газет и агентство Associated Press. Независимые газеты зависели от телеграфа Гулда, как и бизнесмены, банкиры, брокеры, биржи. Контроль над информационными потоками позволял ему манипулировать рынком, путать карты конкурентам, рекламировать собственные предприятия… Так же и в политике, где его богатство и власть обеспечили ему уважение президентов, конгрессменов, министров, губернаторов, местных законодателей и, конечно, судей, которые ему верно служили».

Редактор The Wall Street Journal, разумеется, подарил Владимиру Гусинскому биографию Гулда не для того, чтобы обрисовать эти заманчивые перспективы. Старый консерватор скорее хотел напомнить будущему олигарху: раз приобретя дурную репутацию, избавиться от нее уже не сможешь, что бы ты ни делал.

Гулд умер едва ли не самым одиозным человеком Америки. Карикатуристы любили изображать его чертом, финансовые репортеры и брокеры называли Мефистофелем Уолл-стрит. И все из-за двух историй, прославивших Гулда в самом начале его карьеры. Ни в одном, ни в другом случае он не заработал больших денег, а может, даже проиграл. Но ему не простили методов, которыми он добивался цели.

Рельсовые войны

Главной ареной конкурентной борьбы в американском бизнесе 150 лет назад были железные дороги. Джею было всего 32 года, когда он, малоизвестный на Уолл-стрит брокер, получил заказ на покупку акций железной дороги «Эри» для титана железнодорожного бизнеса Корнелиуса Вандербилта. Скупив акции, Гулд с союзниками вошли в совет директоров дороги и без ведома Вандербилта тут же начали ее грабить. Они одну за другой проводили эмиссии акций «Эри» и выбрасывали их на рынок, а сами наживались на падающей цене с помощью коротких продаж.

Вандербилт, поняв, что его обманывают, попытался сменить совет директоров, и в результате возникла ситуация, которую сплошь и рядом наблюдаешь во время российских корпоративных войн: противоборствующие акционеры начинают назначать в компанию своих управленцев.

Каждая сторона купила себе по несколько судей, которые, противореча друг другу, запрещали противникам действовать. Когда законодатели штата Нью-Йорк создали комиссию по расследованию ситуации с «Эри», представители Вандербилта и Гулд сняли номера в одной гостинице в столице штата Олбани и принялись почти в открытую раздавать депутатам деньги. Жадность политиков не знала предела, и наконец Вандербилт с отвращением покинул арену. Гулд победил.

Некоторое время «Эри» под руководством Гулда вела ценовые войны с параллельными дорогами Вандербилта. В какой-то момент цены на перевозку скота упали ниже себестоимости. Старик Вандербилт с его огромными ресурсами решил просто задавить выскочку-конкурента и назначил минимальную цену — один цент за голову скота. Перевозки по его дороге тут же выросли в разы, а у Гулда сошли на нет. Вандербилт потирал руки, пока не узнал, что это Гулд скупил на рынке весь скот и возит его на продажу по конкурирующей дороге, пользуясь щедростью врага.

Собственно, ради «Эри» 34-летний Гулд затеял свою вторую знаменитую аферу — по сути первую в истории спекулятивную атаку на американский доллар. В 1869 году доллар не был конвертируемым, примерно как сейчас российский рубль. Он ходил на внутреннем рынке, за импорт же расплачивались золотом. От курса золота к доллару зависели и прибыли экспортеров, например фермеров, чьи расходы исчислялись во внутренней валюте.

Покушение на валюту

Гулд рассчитал, что, если задрать цену золота как можно выше, фермерам станет выгоднее продавать зерно на экспорт, и они повезут его в порты по железной дороге. К тому же на спекуляциях золотом можно было неплохо заработать. Нужно было только понять, что будет делать правительство президента Улисса Гранта, когда начнется спекулятивная игра.

Гулд добился встречи с президентом. Ее устроил шурин Гранта Абель Корбин, которому Гулд посулил часть золотых барышей. Грант сказал бизнесмену, что урожай в этом году большой и, чтобы поддержать экспорт, слабый доллар полезен. Вооруженный инсайдерской информацией Гулд начал атаку. Он купил небольшой банк, который стал выдавать ему кредиты на покупку золота. За две недели Гулд скупил драгоценного металла на $50–60 млн. Цена бумажного доллара за золотой поднялась с 1,35 до 1,4.

И тут Корбин получил от президента Гранта суровое письмо: «Я слышал, что ты увлекся спекуляциями на золоте. Прекрати сейчас же». Гулд все понял. И принял решение: продавать золото, лишь слегка маскируясь с помощью мелких покупок. Правда, Джей не сказал об этом партнерам, которые продолжали бешено играть на повышение. И в «черную пятницу» 25 сентября 1869-го цена золота подскочила до 1,62 доллара.

В тот же день правительство объявило об интервенции на рынке. Цена рухнула мгновенно. Гулд успел лишь минимизировать потери. Но сколько он выиграл или проиграл, не знает никто. С Гулдом много судились, и ему помогали верные «прикормленные» судьи.

Дурная слава

С тех пор, что бы ни делал Гулд, рынок видел в нем только злокозненного махинатора. Стоило ему купить компанию, все сразу подозревали, что он выжмет ее, как лимон, играя на ее акциях ее же деньгами.

При этом Гулд все-таки был великим созидателем. Он проложил тысячи километров железнодорожных путей там, где раньше бродили одни бизоны, вкладывал деньги в развитие новых городов в Небраске и Вайоминге, развивал местное животноводство.

Но ему по-прежнему никто не верил. К 1882 году рядовые участники биржевых торгов считали, что такие, как Гулд и Вандербилт, контролируют рынок и могут заставить его двигаться в любом направлении. А значит, все, что они говорят и делают, — это ходы в большой игре, в которой проиграть может кто угодно, только не они сами.

В январе 1882 года европейские инвесторы разуверились в своих американских вложениях и начали продавать акции. Рынок был близок к панике. Гулд публично объявил себя «быком» — но наблюдатели продолжали утверждать, что он-то и есть главный «медведь», толкающий цены вниз. Джею надоело, что его никто не слушает. Он решил публично предъявить все свои ценные бумаги. Гулд пачками вываливал на стол акции и облигации — на сумму более $53 млн — и обещал предъявить еще $30 млн, если понадобится. Уолл-стрит был поражен: Гулд терпеть не мог публичности, был скрытен и молчалив, и вдруг — такое шоу. Но удивление быстро сменилось циничной иронией. Как писали в одном из финансовых изданий: «Когда человек раскладывает товар, логично предположить, что на продажу».

Разочарованный, непонятый Гулд продолжал работать сутками, как привык с юных лет. Здоровье его вконец испортилось: его мучили туберкулез и бессонница. «Я не боюсь умереть, вот только младших детей оставлять не хочется», — писал он в одном из писем. Жена Гулда Хелен — единственная женщина, которую он любил, умерла раньше него, а как позаботиться о детях, олигарх-трудоголик понимал плохо. Кроме того, на самого Гулда и его детей постоянно покушались, и последние месяцы жизни железнодорожный король провел под плотной охраной.

Его бизнес унаследовал старший сын, Джордж Джей, при котором бизнес-империя Гулда полностью развалилась. Старшая дочь Гулда занялась благотворительностью, чтобы искупить грехи отца. Но дурная слава самого Джея осталась.