Основатель группы «Савва» Никита Колесников избавился от большинства компаний, созданных им в 1990-х. Но у него осталось самое ценное
В туалетах VIP-зоны аэропорта «Внуково» стоят унитазы «Сантек», произведенные на одноименном заводе в Чебоксарах (Чувашия). То, что их здесь установили, — стратегический ход: так владелец «Сантека» компания «Савва» напоминает о себе частому гостю внуковского VIP-зала президенту Чувашии Николаю Федорову. Его республика стала для «Саввы» базой, на которой некогда мощная московская фирма строит новую бизнес-концепцию.
Богатые традиции
Группу «Савва» основали в 1990 году ее нынешний президент Никита Колесников и еще несколько выпускников Московского энергетического института. В названии звучал намек на Савву Морозова и Савву Мамонтова, знаменитых русских промышленников-меценатов, чьи имена тогда были у всех на слуху. Колесникову всегда нравились параллели с дореволюционной Россией. Но работала его группа вполне в духе времени: занималась импортом автомобилей и мебели, была эксклюзивным дистрибьютором зажигалок Zippo, делала видеокассеты, продавала недвижимость и сигареты. В середине 1990-х у «Саввы» было 16 подразделений, а годовой оборот достигал $626 млн.
После 1997 года «Савва» будто канула в небытие, хотя на самом деле с тех пор бизнес группы изменился радикально: практически все торговые направления были закрыты или проданы — рентабельность торговых операций упала, рынок захватили специализированные компании. Самой заметной стала, пожалуй, потеря сигаретного бизнеса, который давал 30% объема продаж.
Президент «Саввы» об утраченном не жалеет, хотя оборот снизился к 2004 году до $70 млн. «Зато рентабельность возросла в десятки раз, — говорит основатель «Саввы». — Акционеры пока в минусе, но в долгосрочной перспективе они выиграют». Акционеры — это сам Колесников и два его партнера. Теперь у них остались в основном производственные проекты: выпуск сантехники и керамической плитки, текстильные предприятия и строительная компания. Но главные надежды возлагаются на «Сантек», выручка которого в 2003 году составила примерно $13 млн.
Проект производства сантехники в Чебоксарах появился еще в 1994 году, когда «Савва» подписала обширный договор о сотрудничестве с правительством Чувашии. Колесников решил позвать в партнеры государство — по очередной ассоциации с российской историей. «Я сторонник идей Петра I, — объяснял бизнесмен журналу Forbes 10 лет назад, — государственности для народа».
Один из пунктов договора предполагал участие «Саввы» в переоснащении чебоксарского завода санфаянса. Колесникову удалось договориться со всеми заинтересованными сторонами как в Москве, так и в Чебоксарах. В 1995-м российское правительство предоставило гарантии по привлечению кредита по линии германского агентства Hermes на закупку нового оборудования для «Сантека». Гендиректор и совладелец старого завода Александр Краснов согласился внести промышленную площадку своего предприятия в капитал новой компании. В конце 1996 года прежние корпуса были снесены, началась стройка.
Сбой случился через год. Сначала «зависло» на таможне оборудование. Потом разразился финансовый кризис, сильно подорвавший бизнес «Саввы»: импортеры тогда пострадали в первую очередь. Обслуживать займы стало тяжело, а «Савва» только что договорилась о гарантиях правительства Чувашии и получила в Сбербанке кредит на завершение строительства «Сантека».
Многострадальный проект был завершен только в конце 2000 года. Всего на строительство завода было потрачено $34 млн, в том числе $14 млн привлеченных средств. «Проект был перефинансирован, — объясняет Колесников. — Точно такой же завод сейчас можно было бы построить гораздо дешевле».
Последний тезис Колесников берется доказать на практике: «Савва» строит под Чебоксарами новый завод. Финансируют проект «портфельные инвесторы», чьих имен Колесников не раскрывает. Новое предприятие сможет выпускать раковины больших размеров — дорогостоящую продукцию, которую невозможно было делать на «Сантеке». Мощность его будет 1,2 млн сантехизделий в год — втрое больше, чем поначалу выпускал действующий завод.
Но Колесникову этого мало — он намерен получить 50% российского рынка. С этой целью «Савва» вот уже полтора года борется за контроль над крупнейшим производителем сантехники в России — ОАО «Стройполимеркерамика» (СПК) в Калужской области.
Немирный атом
Калужский гигант, выпускающий более 1 млн сантехизделий в год, до сих пор частично принадлежит государству: 31% его голосующих акций в федеральной собственности, еще 20% числилось до недавнего времени за холдингом «Спецстройматериалы», подведомственным Минатому. В том, что производитель сантехники отнесен к атомной промышленности, никакой ошибки нет: СПК когда-то выпускал спецутеплители для атомных реакторов. Кроме того, завод является одним из крупнейших производителей стройматериалов — для строительного бизнеса «Саввы» это могло бы стать мощным подспорьем.
Борьба за калужское предприятие шла по большей части в Москве. «Савва» писала обращения в Минимущество и Гепрокуратуру, доказывая, что нынешнее руководство СПК управляет заводом неэффективно. «Оборот СПК превышает полмиллиарда рублей в год, — говорится в одном из писем «Саввы», — рентабельность достигла… 45%, и при этом в прошлом году основному акционеру — Минимуществу — выплачено в виде дивидендов… 124 000 руб. (0,3% от прибыли)».
Гендиректор СПК Саит Мамбетшаев, которого «Савва» обвиняет в неэффективном управлении, — совладелец завода. Часть акций принадлежит и его сыну. Мамбетшаев, ветеран отрасли, стоящий во главе СПК с 1985 года, и слышать не хочет о «Савве». «Они меня клеймят уже несколько лет, пишут во все инстанции — в Госдуму, прокуратуру… Зачем они лезут нам в душу?» — говорит он в интервью Forbes.
Но «Савва» не собирается оставлять в покое семью Мамбетшаевых. Юристы компании обнаружили, что летом прошлого года бывший директор «атомного» холдинга «Спецстройматериалы» Владимир Барков продал акции СПК. Кому — неизвестно. Спустя некоторое время Баркова уволили. Директор, пришедший ему на смену, сейчас пытается вернуть акции, оспаривая сделку в суде. Как говорят в «Савве», 20-процентный пакет был продан по цене, заниженной в 50 раз.
Если «Спецстройматериалам» не удастся восстановить свои права, «Савва» потеряет шанс получить в собственность калужское предприятие — покупать оставшийся у государства 31% акций смысла не имеет. Саит Мамбетшаев уверен, что в этом году государственный пакет СПК приватизирован не будет. А если его все-таки выставят на продажу? «Будем участвовать в торгах», — отвечает гендиректор калужского завода.
Китайская угроза
Помешать «Сантеку» захватить полрынка могут и другие обстоятельства, например, растущая конкуренция.
В России с учетом импорта ежегодно продается 8,5–9 млн сантехнических изделий. «Сантек» до сих пор был единственным заводом, чья продукция способна конкурировать с импортом. В своей ценовой нише — от 3000 до 4500 руб. за унитаз — «Сантек» борется с польскими, чешскими и турецкими производителями. Изделия из Западной Европы стоят дороже. Но скоро ситуация изменится. Крупнейший европейский производитель сантехники — испанская Roca Group — уже в следующем году запустит собственный российский завод, что позволит ей приблизить цены к «сантековским». Присматриваются к российскому рынку, растущему на 20% в год, и другие западные компании.
Нельзя забывать и об угрозе с Востока. Доля китайской сантехники на рынке стремительно увеличивается. «Из Китая ввозится уже значительно больше продукции, чем, к примеру, сейчас производит «Сантек», — отмечает Петр Казанкин, директор направления «Ванная комната» крупнейшей на рынке торговой сети «Старик Хоттабыч». И хотя качество китайских унитазов и умывальников, по его словам, пока остается низким, постепенно оно подтягивается до уровня европейского.
«В стратегическом плане мы не опасаемся конкуренции с китайской продукцией — ее дорого везти в европейскую часть России и дорого проводить через таможню», — объясняет Колесников. Но если китайский товар все же окажется конкурентоспособным, тогда основателю «Саввы» придется вновь взяться за перо — писать в Государственный таможенный комитет и просить разобраться с «серыми» схемами ввоза сантехники. «Пока таможня — фискальный орган, у нас с ним общие интересы», — говорит Колесников. А в отношениях с государством интуиция его редко подводила.