Невозможно, сидя в Москве или в Милане, представить, что где-то можно умереть от голода. И тем не менее я видела это своими глазами — голодающих в Индии, километровые очереди беженцев в лагерях в Африке, прозрачных детей в школе на Мадагаскаре.
Там я оказалась благодаря своей подруге-гречанке Элене Сотириу. Она владелица нескольких отелей в Греции и вице-президент благотворительной организации Heart Doctors. Элене с 1999 года занимается благотворительностью и 80% своих доходов отдает в пользу этой небольшой некоммерческой организации. Это греческий аналог «Врачей без границ». Сотрудники фонда — несколько обеспеченных греческих семей — ездят с гуманитарными миссиями по всему миру. В горячие точки, в места, где нужна медицинская помощь, привозят лекарства и еду, строят больницы. Элене мне много рассказывала про свои поездки, про миссию — и вот я решила помочь ей деньгами. Только она сказала, что денег моих брать не хочет и что лучше мне поехать и посмотреть на все своими глазами.
Так я оказалась в Кении, в лагере беженцев. Помню, когда мы только подъезжали, видели на обочине дороги сидевших на корточках полуголых людей — на протяжении нескольких километров. Сколько всего в том лагере человек, и не сосчитать. Мы приехали туда с врачами: раздавали лекарства, осматривали больных, раненых. Прием вели в старом сарае с дырками, где поставили стулья для врачей. Я не врач, поэтому я просто помогала и координировала работу, спрашивала кому куда, рассаживала людей.
Все это время нас охраняли военные — было слишком много людей. Когда я только увидела выстроившуюся очередь, подумала: нас затопчут. Но это не как на приеме у обычного врача, здесь на больного уходило 1–2 минуты. У всех беженцев сходные болезни: глисты, проблемы с глазами, малярия. Из-за песка они все слепнут лет в 30 — им давали капли. И помощь эта действительно важна. Лекарства от малярии, например, хватает на год, а в некоторых случаях люди излечиваются навсегда.
За те пять дней, что мы были в Африке, успели сделать очень многое. Работали с утра до вечера, без перерывов, без еды — впрочем, есть там нереально: кусок в горло не идет. Первое время я все время плакала, не могла остановиться. Но потом не то что привыкла — просто собралась.
Помню, к нам пришла девочка, совсем юная на вид, показала грудь, которая была похожа на живой нарыв. Она кормила младенца и, видимо, заразилась чем-то. Ей укололи антибиотик, а ребенку дали порошковой еды — мама даже не знала, что можно кормить как-то иначе, чем грудью. Ее ребенок чуть не умер от голода, она сама — от воспаления. И вот уже через год мы идем по поселку и кто-то кричит: «Мадам, мадам». Оборачиваемся, а это бежит та самая девочка, у нее из глаз льются слезы, рядом — годовалый окрепший малыш, и она пытается неловко поблагодарить. «Мадам» — так все в Африке называют Элене.
В один из дней мы поехали к племенам масаи — это закрытая для туристов зона, но «сердечных докторов» везде пускают. В этой части страны людям нечего есть, почти нет воды, и даже мы это почувствовали, хотя провели там лишь один день: пыль была всюду — в глазах, на зубах. Потом ее невозможно смыть. На вопрос, где вода, мне ответили: «Недалеко, пять километров».
Но масаи меня потрясли тем, какие они гордые. Да, они нищие, да, у них много болезней, но они принимают помощь, стараясь ни на секунду себя не унизить этим. Они ничего не просят, лишь послушно ждут, когда им помогут.
После той поездки Элене мне сделала комплимент: «Я тебя уважаю, ты не боишься до них дотрагиваться».
После Африки мы поехали на несколько дней на Мадагаскар. И такого ужаса, как там, я не видела никогда.
Это был нищий католический приют, который держат монашки, для детей от 3 до 12 лет, в нем около 50 детей. Мы привезли им еду — грузовик с мукой, сахаром, макаронами. Когда мы приехали, все эти бледные, худющие дети вышли и стали петь. Я тут же выскочила на улицу и рыдала часа два, наверное, не могла успокоиться. И сейчас, когда вспоминаю это место, до сих пор плачу. Ни в Европе, ни в Америке невозможно представить, что люди могут жить в такой нищете. До этого я бывала в Индии, тоже помогала голодающим — но это все равно разные вещи. На складе продуктов при школе не было ничего, ну то есть совсем ничего, одни крысы. Там спать негде — им нужны были даже матрасы. Мы ездили и покупали все необходимое. У нас в интернатах жизнь тоже не сахар, конечно, но у них хотя бы есть кровати и еда. А тут не было даже этого. Дети нас потом долго не отпускали. К ним раньше вообще никто не приезжал, да и, кроме Элене, мало кто знает про это место.
Конечно, такие поездки — экстремальный вид помощи, это очень тяжело физически и эмоционально. Но ни разу, даже когда было очень тяжело, я не пожалела, что поехала.
И конечно, если бы не Элене, я бы сама никогда в жизни не попала туда. Это слишком далеко от моей реальности, от работы в ювелирной компании. Я знала, что такой помощью занимаются звезды Голливуда, но мне их поездки в Африку всегда казались картинкой в новостях. Теперь я понимаю, что это не так. Это очень важная вещь. Здесь такой малостью можно поменять и даже спасти жизнь. В Африке эти слова не пустой звук, а реальность. Больные малярией не выжили бы без нас, дети на Мадагаскаре тоже, и нашей помощи им хватит на несколько лет.
После такой поездки начинаешь гораздо больше ценить то, что у тебя есть, и какое же это счастье, что мы родились в других условиях и не знаем, что такое реальные проблемы.
В этом году я снова еду. В Бурунди.