Существуют профессии, в которых присутствие женщин не желательно. Моя работа в инвестиционной компании на трейдинг-деске – как раз из таких. Каких-то формальных запретов или ограничений на женщин в этой профессии нет, просто есть стереотипы. Они как были в Средневековье, так и остаются в 21 веке. Помните, дурное поверие “Женщина на корабле непременно к несчастью”? В наше время тоже самое можно сказать и про трейдинг.
В недавно вышедшем в прокат фильме “Волк с Уолл-Стрит” с Леонардо ДиКаприо в главной роли очень хорошо показана атмосфера азартного трейдинга. Конечно, некоторые вещи там преувеличены (наркотики, спиртное и секс на офисных столах). Но фильм в полной мере дает почувствовать тот драйв, который царил и задавал тон торговле в середине 2000-х годов.
Как раз в те годы я и начала работать на трейдинг-деске. В 2007 году меня приняли на работу в московский офис UBS на позицию Associate Director (начинающего аналитика по облигациям). В нашей лондонской команде (мы-москвичи работали и для лондонского офиса) трейдеров было восемь человек: яркие профессионалы, излучающие мощную энергию риска, дерзости и азарта. Моментально я попала в водоворот информации, цен и новостных событий. Как говорил мой коллега: “Мы – почти сапожники, только сапожники делают сапоги, а мы делаем деньги”. Работа воодушевляла. Особенно когда появлялась какая-то торговая идея, бралась крупная позиция в той или иной бумаге, когда была возможность влиять на цены бумаг. В конце 2000-х годов мы делали бизнес не только с российскими компаниями, но и с облигациями заемщиков из Казахстана, Украины, бывших стран СССР. Позже я стала работать с компаниями из Турции и Ближнего Востока.
Помню первые щелчки по носу на работе. Одна из малоизвестных на тот момент российских компаний провела конференц-звонок для инвесторов и мимоходом сказала, что откладывает IPO на год. Для меня, девушки, попавшей на деск несколько недель назад, эта информация ничего не стоила. Как образцовая ученица, я за пять минут после звонка составила краткий отчет о финансовых показателях компании и отправила по Bloomberg-чат нашему трейдеру. Через секунду в чате появился ответ: “Мария, спасибо, из-за вас мы только что потеряли $121 000”. Я очень хорошо запомнила ту цифру - именно сто двадцать одна тысяча долларов. Оказалось, что новость про IPO сдвинула котировки акций той компании вниз, и мы буквально на минуту опоздали отреагировать. Подобные истории отлично выучили меня сохранять “железную” выдержку и быть уверенной в себе. Сейчас ты потерял $121 000, а в следующие 15 минут можешь отыграть их обратно и даже заработать больше.
Случаются и детективные истории. Моя работа в международных организациях с корпоративными заемщиками предполагает частые командировки. Иногда чувствую себя, как минимум, военным корреспондентом. Например, в прошлом году я стала работать с турецкими компаниями и месяца за два начала планировать поездку в Стамбул. Билеты и отель были забронированы, встречи с компаниями подтверждены. А в разгар поездки начались события на площади Таксим. Помню, я полетела в Стамбул в среду и уже в пятницу деловая поездка подошла к концу. Мой водитель подвез меня до какого-то бульвара и сказал, что дальше уже не поедет. Отпустив машину, я увидела людей, убегающих от газовой атаки. Двое из них вручили мне маску, показывая знаками, что лучше бежать вместе с ними. Вообще не понимая где я нахожусь, пришлось присоединиться к убегающим от полиции. Впоследствии выяснилось, что весь район блокировали, и мой шофер не мог никуда проехать. При всей нашей глобальной нестабильности, в этом году мне хотелось бы избежать командировок в Каракас и, конечно, повременить с поездкой в Киев. Хотя реальность такова, что облигации Венесуэлы и Украины приносят самую высокую доходность. Так что классическое соотношение “риск – доходность”, как всегда, оказывается верным.
Будничная работа на финансовых рынках напоминает информационный калейдоскоп. В периоды новых размещений в этом калейдоскопе легко затеряться. В один день на встречу в офис могут прийти и турецкий производитель стекол, и связисты из Бахрейна, и российские металлурги или коллеги попросят еще раз встретиться с авиаперевозчиком из Колумбии. Иногда не хватает времени проанализировать информацию, понять риски и возможности компании. И тогда уже помогают личные связи, например, контакты моих однокурсников из Chicago Booth.
Недавно меня попросили встретиться с представителем нигерийского банка, а до этого я никогда не работала с Нигерией. Встреча была намечена через два часа. Я позвонила своему сокурснику по бизнес-школе из Нигерии: “Банджи, как и что у вас в банковском секторе?” Благодаря его помощи быстро разобрались, что к чему, кто контролирует это банк, и встреча прошла успешно. Можете себе представить, какой чувствовался дисбаланс: восемь представителей Нигерии и я - блондинка, энергично задающая вопросы по бизнесу их банка. После такой "школы жизни" границы между континентами стираются, наш земной шар кажется маленьким и понятным.
Бывают такие моменты, когда раздумываешь над торговой идеей, пытаешься понять стратегию компании, ее возможные шаги на рынке как заемщика, ломаешь голову… пытаешься сложить puzzle, а не получается. Не хватает одного фрагмента, и вот образование как раз тот самый фрагмент puzzle, который помогает сделать мне всю картинку. Например, прошлым летом курс по глобальным инвестициям нам читал Рагурам Раджан, профессор Chicago Booth, который вскоре стал Главой Центробанка Индии. Особенно запомнилось его определение “эффективной коррупции” применительно к развивающимся странам.
Часто какие-то академические мысли, которые обсуждаются в теории принятия решений или на курсах лидерства можно использовать и в личной жизни. Недавно один из лекторов сказал в общем-то очевидную вещь “Отсутствие решения – это тоже решение”, и мне это запомнилось. Ведь время от времени ты ожидаешь от своего мужчины решения, подталкиваешь его к тому, чтобы он это решение принял. А решения просто не будет, потому что бездействие – это как раз и есть то решение, которое выгодно другой стороне.