Миучча Прада о работе, искусстве и политике

Унаследовав в 1978-м небольшую компанию, выпускающую аксессуары, Миучча Прада вместе с мужем Патрицио Бертелли превратили ее в один из крупнейших домов моды. 

Фонд Prada, основанный ими в 1995 году, входит в число самых значительных фондов современного искусства в Италии. В 2013 году безусловно культовый дом Prada отмечает столетие.

Я занимаюсь искусством вовсе не для того, чтобы лучше продавались мои сумки. Ровно наоборот.

Мне хочется быть все время разной — это путь вперед. В самом начале мне хотелось сделать мягкую сумку из жесткой кожи. Хотелось, чтобы дорогой материал выглядел бедно, а дешевый — богато. Всегда должна быть какая-то шершавинка. В конце концов за это люди и любят Prada.

Искусство для меня — это обучение и общение с людьми. Это живое. Коллекционирование — уже немного мертвое.

Когда я занималась политикой (Прада была левой активисткой. — Forbes Woman), я не носила джинсы, я ходила на демонстрации в «Сен-Лоране».

В детстве я мало развлекалась. Я росла в очень серьезной семье.

До недавнего времени я старалась не смешивать искусство и моду. Возможно, мне казалось, что искусство — это высокое, а мода — низкое. Это комплекс 1960-х, поскольку я сама сформировалась в протестном движении тех лет. Но искусство важно для меня, и я перестала разделять эти сферы.

Я всегда хотела отличаться от других и быть первой.

Я была коммунистом, но тогда левизна была в моде. И я ничем не отличалась от тысяч детей из среднего класса.

Конечно, я занимаюсь коммерцией. Если бы я думала только о творчестве, то стала бы художником.

Я во всем сомневаюсь. Я всегда сопротивляюсь банальному, хотя продаются как раз самые банальные вещи. Для меня это серьезная проблема.

Всем известно, что музы у меня нет. Она мне не нужна.

Ненавижу подход, когда человек решает не носить какие-то вещи, потому что они ему не по возрасту.

Мне ВСЕ РАВНО, что люди думают обо мне как о человеке, о моем характере. Я хочу, чтобы меня судили только по моей работе.

Если бы я его (своего мужа Патрицио Бертелли. — Forbes Woman) не встретила, я бы давно уже сдалась — по крайней мере была бы не в состоянии сделать все то, что сделала.

Нынешний культ юности — это драма для женщин. Никто не хочет стареть. И я думаю, что должно найтись какое-то решение.

Момент, когда вам начинает нравиться то, что вы делаете, и вы думаете, как это красиво, означает: вы в опасности.

Я пытаюсЬ сделать мужчин чуть более чувствительными, а женщин — сильными.

Да, я была феминисткой в 1960-е. Но я совершила ужасное «преступление» — ушла в модный бизнес. Это меня скомпрометировало.

Я НЕНАВИЖУ говорить о себе.

Не думаю, что кто-то не обращает внимания на критику. Она не может не задевать.

МОДА привлекает всех — от таксистов до суперинтеллектуалов.  Почему? Я не знаю ответа.

ИНОГДА я думаю: вот, кому-то сейчас грустно, но он наденет что-то из моих вещей, и ему станет немного веселее. В этом смысле мода — тоже помощь.

Единственный способ сделать что-то хорошо — много работать.

Работа меня изматывает. Надо делать восемь показов в год и убеждать всех покупать эти вещи. Это очень трудно. Нельзя  сделать более двух неудачных шоу подряд, иначе вы мертвы.

Я всегда делаю то, что мне кажется правильным.

Чем старше женщины становятся, тем старательнее себя «дрессируют». Но те, кто сохраняет немного «дикости», выглядят, как правило, лучше.

Надо не опускать планку, поддерживать возбуждение. Но быть креативной каждый день по-настоящему трудно. Подчас мне хочется делать что-то другое, заняться в компании экономикой.

Меня всегда привлекала эстетика. Именно не мода, а идея красоты.