«Тонкий лед»: роман о женщине, скрывающейся от сталкера

Я едва успела закончить уборку на одном из рабочих столов, как раздался стук в дверь. Я замерла на месте, и разлившееся в воздухе молчание затопило мое сознание. 

Я стиснула зубы и задержала дыхание. Я понимала, что это всего лишь посттравматическая реакция, неуместная и ни на чем объективно не основанная. Я словно существовала в двух параллельных реальностях, которые никак не пересекались. Я знала, как следует вести себя в нормальной жизни, помнила, как это бывает, видела эту жизнь вокруг себя. Но сама существовала в другом мире — там, где обитали чудовища. 

Стук повторился. 

— Эй, Бет! 

Я с облегчением выдохнула, услышав женский голос. Похоже, это Виола. Я надела кепку, которую сняла, начав работать, и направилась к двери, перешагивая через кипы бумаг. 

— Привет, Виола! — сказала я, открыв замок и распахнув дверь. 

— И тебе не хворать! — Она прищурилась. — Я принесла свой знаменитый — и я не преувеличиваю — куриный суп. Хочу с тобой поговорить. Грил сказал, что ты будешь здесь. 

— Заходи. 

Она переступила порог. 

— Мне нравится, как ты тут все устроила. 

Я невольно улыбнулась. 

— Я только начала. Грил сказал тебе, чем я буду заниматься? 

— Он сказал, что ты наш новый Бобби. У меня, по правде сказать, есть сомнения. Бобби и его грязные ботинки заменить непросто. Уверена, что тебе хватит пороху? 

Я пожала плечами. 

— Не знаю, но хочу попробовать. И даже бесплатно. 

— Может, тебе для начала надо обзавестись собственными грязными ботинками? 

— Неплохая идея. 

Виола кивнула и, поджав губы, вновь оглядела офис, теперь более пристально, словно что то высматривала. 

— Что-то не так? 

Ее глаза вновь обратились ко мне. 

— Ничего, просто осматриваюсь. Мне нравится наблюдать, как люди обустраивают свои места обитания. В том, как они обставляют помещения, можно увидеть много любопытного, знаешь ли. Такие вещи о многом говорят. По крайней мере, мне. 

— Я всего лишь прибираюсь и раскладываю документы. Пока что все довольно безнадежно. 

— Вот видишь! Именно это я и имела в виду. Ты раскладываешь документы как та, кто учит этому других, или как та, кому волей-неволей пришлось этим заниматься? Потому что, если честно, твоя история за столом была самым неправдоподобным враньем, что я слышала. — Она раздраженно и с недоверием хмыкнула. — А я, поверь, слышала немало. 

Виола по-прежнему носила кобуру, сегодня она была у нее на поясе. Я вдруг с удивлением поняла, что она при этом не выглядит персонажем из мультфильмов про супергероев. У моей матери тоже был пистолет, но она никогда не носила его на бедре и обычно прятала кобуру на лодыжке под джинсами. Потрепанная шляпа на голове Виолы тоже могла бы поведать многое, но даже эта деталь не выглядела искусственной. Эта женщина была настоящей, многогранной, и об этом говорило не только мое писательское воображение. Виола не вызывала во мне страха. Я знала, что, если не скажу ей правды, она не вытащит пистолет и не будет стрелять. И еще я знала: я хочу, чтобы Виола была на моей стороне. 

— Знаешь, я нашла в нижнем ящике стола бутылку виски. Идея выпить за разговором тебя привлекает? — В Озарке такой прием всегда срабатывал. Вдруг это универсальный способ для начала хорошей дружбы? 

— Да, мэм! Будет невежливо с моей стороны отвергнуть такое предложение. Суп ты можешь съесть и позже. 

Я освободила два стула, достала бутылку и две стопки и поставила их на стол, где теперь стояла всего одна печатная машинка: вторую я переставила на соседний. Эта хозяйственная пауза давала мне время сочинить для Виолы историю, которая была бы более близка к правде. 

Но я так ничего и не придумала. 

— Здесь есть какие-то местные тосты? — спросила я, разливая янтарную жидкость. На пыльной бутылке не стояла дата производства, да и бренд был мне незнаком, но запах, до летевший до носа, внушал надежду, хотя от крепости я едва не закашлялась. Разлив напиток, я повернулась к Виоле. Судя по глазам, виски она любила. Она взяла у меня стопку. 

— Сегодня мы пьем за правду. Она освобож дает, не считаешь? 

— Когда-то я тоже так думала. — Я подняла свою стопку, и мы чокнулись. 

Виски обжег горло, но вкус был мягким. Я и не помнила, когда в последний раз пила его вот так, одним глотком. 

— И за Бобби Рирдона. Надеюсь, я смогу заменить его на посту, хотя бы частично. И спасибо ему за виски. 

— Да. За Бобби, — грустно повторила Виола. 

— Он был твоим другом? 

— Конечно. Мы все тут друзья, даже если иногда кого-то недолюбливаем. Приходится. Маленький городок, суровый климат. Беспощадный, я бы сказала. Мы вынуждены помогать друг другу. Даже если нам кто-то не нравится, мы должны быть уверены, что можем ему доверять. Грил вот считает, что ты отличная. Я лично не могу сказать о тебе ничего плохого, но детали твоей истории не стыкуются. Поверь мне, будь ты просто туристкой, меня бы это не волновало. И даже если бы ты была одной из моих девочек, я бы тоже не сильно переживала: они все время врут. Почти инстинктивно просто потому, что я их контролирую. Давай так: ты можешь не рассказывать мне всю правду, но скажи что-то такое, что позволит тебе доверять. Постарайся. 

Я молча посмотрела на нее. Виола тоже не спешила отводить взгляд. 

— Меня и в самом деле зовут Бет Риверс. Я в бегах и скрываюсь от одного человека. Надеюсь, что это ненадолго, но точно не знаю. Я не могу сообщить тебе больше, потому что боюсь. Я не опасна, но не знаю, как могу тебя убедить в том, что не буду причинять вред окружающим. 

Виола кивнула и налила себе еще порцию. Я молча покачала головой, когда она протянула бутылку мне. 

— Ты не могла бы снять кепку? 

Я послушалась. Хэнк все равно рассказал всем о шраме, нет смысла его скрывать. Виола зашипела сквозь зубы и поморщилась. 

— Выглядит так себе. 

— Это точно. 

— Болит? 

— Нет, все нормально. 

Она кивнула, одним глотком выпила свой виски и облизнула губы. Внезапно я представила, как она выпивает здесь с Бобби. Я не могла вообразить его лицо, но он представлялся мне дружелюбным и привечавшим здешних гостей. Интересно, часто ли они бывали в «Петиции»? Может, нужно будет купить новую бутылку? И не придется ли держать дверь открытой? 

— Тебе надо купить кепку, которая не выглядит так, будто ты ее купила в аэропорту по дороге, — заметила Виола. 

Я улыбнулась. 

— Как насчет такой же шляпы, как у тебя? 

— Этой? — Она постучала по полям пальцем. — Не-ет, мэм, она такая одна, и только я могу ее носить. 

— Я так и думала. 

Виола глубоко вздохнула. 

— Проблема в том, что мне знакомо твое лицо, Бет Риверс. Не знаю, почему и откуда, но уверена: где-то я тебя видела. 

У меня запылали щеки. Я вряд ли могла еще как-то изменить свою внешность, не прибегая к пластической операции. И я не узнавала в своем отражении себя прошлую. Я совершенно не походила на Элизабет Фэйрчайлд. Скорее всего, я просто напомнила Виоле кого-то из знакомых. Какова вероятность, что она или кто-то еще меня узнает? Раньше у меня не было никаких особых примет, ни родинок, ни ямочек на щеках. Рост у меня средний, и, хоть я и похудела после всего произошедшего, на скелет не была похожа. Черты лица у меня тоже самые обыкновенные, и кроме шрама и белых волос я ничем не выделялась. На своих рекламных фотографиях я отлично выглядела, но это была в большей степени заслуга макияжа, света и в некоторой степени фотошопа. Я открыла было рот, чтобы ответить Виоле, может даже запротестовать, но слов не нашлось. 

— Так, — сказала Виола, — я понимаю, почему ты не хочешь ничего рассказывать, но если ты и вправду прячешься, то совсем не так умело, как тебе кажется. Давай договоримся: если я пойму, кто ты, скажешь, права я или нет. Я в сто раз умнее большинства здешних жителей, поэтому раньше меня никто не догадается. А если догадаюсь я, у тебя будет время придумать какой-то другой план, может, уехать куда-то еще прежде, чем твой преследователь тоже обо всем догадается. Но ты должна будешь мне честно сказать, если я угадаю, хорошо? Пообещай. 

Я кивнула, по-прежнему не зная, что сказать. В ее словах было разумное зерно: если она сможет меня опознать, как быстро это сделают все остальные? И все же я сомневалась, что это возможно. 

Внезапно меня пронзила резкая боль в пра вом виске, отозвавшаяся даже в кончике носа. Я постаралась не показать это Виоле, но из глаза невольно потекли слезы, и я инстинктивно зажмурилась. 

— Бет? — Голос Виолы долетал словно издалека. Я смутно почувствовала, как она коснулась моей руки, в голове мелькнуло: она дотянулась через стол или обошла вокруг? Но открыть глаза и посмотреть я была не в состоянии. 

Я издала какой-то булькающий звук, но, как только поняла, что сейчас потеряю сознание, боль отступила, словно приливная волна. Меня охватило облегчение, и я смогла открыть глаза. 

— Я в порядке, — сказала я. — Все прошло. Виола все же обошла стол и теперь сидела рядом со мной на корточках. Из-под шляпы на меня смотрели обеспокоенные глаза. 

— Что прошло? Ты уверена, что все хорошо? 

— Да. 

Она смотрела на меня так долго, что это было уже почти невежливо, а затем встала и направилась к своему месту. Обойдя стол, она села, и стул под ней слегка скрипнул. 

— Милая, что бы это ни было, это плохо, и тебе надо к врачу. 

Я осторожно покачала головой, опасаясь, что от этого движения острая как гвоздь боль может вернуться. 

— Все нормально. Мой врач предупреждала, что так может случиться. 

Это было правдой лишь частично. Доктор Дженеро действительно предупреждала, что у меня могут возникать головные боли, но она никогда не говорила, какой силы они будут или насколько внезапно возникать. Сейчас я чувствовала себя лучше, но если такое повторится вновь, мне придется послушать Виолу и поехать в Джуно или Анкоридж, чтобы сделать томографию. Случайные вспышки воспоминаний меня не радовали, но они лучше, чем приступы боли. 

Однако я не хотела, чтобы Виола заметила мою обеспокоенность. Сейчас она очень напоминала мне гипотетическую мать Индианы Джонса. Взгляд ее глаз из-под полей старой потрепанной шляпы был настолько знаком мне по фильмам, что я едва сдержала улыбку. 

— Ладно, — ответила она, — надеюсь, ты хотя бы скажешь об этом своему врачу. Я смотрела, не обвисло ли у тебя лицо с одной стороны, как при инсульте, но ничего такого не было. 

— Это хорошо. 

Виола нахмурилась. 

— Слушай, я понимаю, тебе надо было скрыться, но, может, ты поторопилась с побегом? Почему ты выбрала именно это место, мне тоже понятно, но не лучше ли тебе было уехать сначала в город побольше, где есть нормальные больницы? Хотя бы на несколько недель? 

Я снова медленно покачала головой. Сейчас, когда мне все время приходится оглядываться через плечо, в Бенедикте вокруг меня будут в основном леса и, может быть, ледники. А в городе, каким бы он ни был, я буду постоянно ощущать присутствие Брукса, слышать его голос в толпе. Уж лучше неприятные воспоминания и головные боли.