«Голландская компания, где я проходила практику, решилась на эксперимент — начать набирать девушек на флот. Им было важно найти кандидаток из разных уголков планеты, с разным уровнем образования. Мной заинтересовались благодаря моему опыту и диплому (готовая лицензия на работу в море). Правда, для старта мне предложили должность кадета — самую низшую. Но я все равно обрадовалась и заключила контракт на шестимесячный рейс. Там у меня картинка о работе перевернулась. Это был первый экипаж с «солянкой» из всех национальностей. С тех пор я в этой компании, прошла путь от кадета до третьего помощника капитана», — говорит Екатерина Норицына, которая трудится на танкерном флоте.
По ее словам, европейские компании сегодня уделяют много внимания гендерному балансу. Они «берут девчонок в море» и дают им хорошие социальные гарантии, за счет чего повышают и свои позиции как работодателя. В России, по наблюдениям собеседниц Forbes Woman, женщины на кораблях составляют около 30% сотрудников. Правда, они чаще заняты в службе быта, а «мужские» должности (штурман, механик, электрик) стали занимать лишь в последние годы и по минимуму.
Например, на судах и в береговых подразделениях ФГУП «Атомфлот» работают всего 369 женщин. Из них на атомных ледоколах трудятся 104. Среди них есть судоводители (старшие помощники капитана), инженеры по радиационной безопасности, инженеры-операторы и даже электромеханик. Самая молодая сотрудница «Атомфлота» — 21-летняя матрос первого класса на атомном ледоколе «Таймыр», самая взрослая — 72-летняя повар на атомном ледоколе «50 лет Победы».
В круизной компании «ВодоходЪ» 2701 сотрудник, из них 1203 женщины, что составляет 45% от всего состава. В административно-управленческом аппарате работают 212 женщин. Непосредственно на теплоходах компании трудятся 2307 человек, из них женщин — 991 (42%). Большинство сотрудниц заняты обслуживанием туристов: работники ресторанов, горничные, туристические бригады и т. п. В командном составе 23 женщины: судовые врачи, помощницы капитана, радиооператоры, в составе судовой команды — пятеро рулевых. Возрастной диапазон сотрудниц — от 18 до 65 лет.
Нехватка женщин начинается с морских учебных заведений, где девочек почти нет. К примеру, в Нахимовском военно-морском училище Forbes Woman сказали, что у них обучаются только юноши на базе 5-11 классов. Екатерина Норицына закончила судоводительский факультет Балтийской государственной академии рыбопромыслового флота. По ее словам, всего на курсе было 75 человек, и раз в два года в новом наборе было лишь по две девушки. «Знаю, что в топовых мореходных вузах другая ситуация: девочек больше. Но у них и жизнь сложнее, потому что профессорский состав более традиционный и девчонки сталкиваются с проблемой старых стереотипов. Нас преподаватели, наоборот, всегда поддерживали».
Но даже этого могло не быть, если бы отдельные женщины-первопроходцы в разное время не пробивали путь в закрытый морской мир. Кок Виктория Лузгина, работавшая на Сахалинском морском пароходстве с 1990-х годов, вспоминает историю своего первого капитана — Алевтины Александровой. «В 1960-е ее долго не брали в морской вуз. Она обратилась за помощью к Валентине Терешковой, и та написала самому Хрущеву: «Почему я женщина-космонавт, а женщины-капитана быть не может?» В итоге Александрова поступила в Невельское мореходное училище и закончила его в 1964 году, единственная девушка». Лузгина рассказывает, что Александрова быстро поднималась по карьерной лестнице: возможно, в этом помогла и протекция Терешковой, но работала она наравне с мужчинами. «Алевтину Борисовну боялись и уважали. Японцы целыми делегациями приветствовали, когда мы стояли на линии «Ванино-Япония». Жесткий, но справедливый была капитан: всех муштровала, каждую неделю заставляла экипаж отрабатывать чрезвычайные ситуации на воде, — вспоминает Виктория. — Именно с Александровой произошло мое становление в морях. Она научила меня, как себя правильно ставить в мужском коллективе — чтобы уважали и слушали. После ее школы я не боялась ни одного мужчины-капитана».
«Мир увидела, денег заработала»
«Меня всегда интересовали профессии, которые обычно считаются мужскими. Там часто более высокая зарплата и возможности карьерного роста. Это не может не привлекать, особенно в наше время, когда все стремятся к финансовой независимости», — признается электромеханик универсального атомного ледокола «Урал» (ФГУП «Атомфлот») Анна Безуглая. Закончив университет морского и речного флота имени адмирала Макарова, она устроилась в конструкторское бюро, где участвовала в проектировании судов. Но Анне хотелось большего, и вскоре благодаря плавательным практикам у девушек ее специальности появился шанс работать в море. «Я рискнула, не задумываясь», — говорит Безуглая. Самым привлекательным в своем деле она считает возможность развиваться профессионально и впечатляющие природные красоты, недоступные для большинства людей.
Екатерина Норицына родилась и выросла в Калининграде, где очень много моряков. Отец учился в морской академии на радиста, но за время его учебы эту профессию упразднили. «Все обязанности по радиосвязи легли на штурманов, а папа не мог им стать из-за зрения. Но все его близкие друзья — моряки, и я выросла в этой атмосфере. Помню застолья, когда собираются морские волки и рассказывают бесконечные истории о своих походах. В конце школы, когда настала пора выбирать, куда поступать, я была на распутье. Один разговор сыграл большую роль. У хорошего друга мама была старшим помощником капитана, и я у нее спросила, каково это вообще. Она ответила: «Знаешь, я мир увидела, денег заработала, сына родила. У меня все получилось в этой жизни». Слова так засели в моей голове, что я решила попробовать. Родители поддержали, хоть и волновались, конечно», — вспоминает Норицына.
Риск для здоровья (иногда даже жизни) в бескрайних водах, необходимость отсутствовать дома по несколько месяцев Екатерину не пугали: «Я понимала, что в какой-то момент все равно нужна сепарация от родителей. Даже успокаивало, что я буду после каждого рейса возвращаться домой и проводить там много времени», — рассуждает она. Плавательную практику Екатерина проходила на научно-исследовательском судне «Академик Мстислав Келдыш» и считает, что такой интересный рейс выпадает раз в жизни: «Там собираются лучшие умы океанологии, физики, химии, биологии. Огромная лаборатория на воде, работающая без перерыва. Мы побывали даже в Арктике! Тебя вдохновляют, постоянно делятся опытом и историями. Этот корабль занимался съемками «Титаника», и капитан, который к тому времени уже лет 20 бессменно стоял за штурвалом, рассказывал, как они с режиссером [Джеймсом] Кэмероном смотрели вместе фильмы. После рейса я поняла, что это мое». Екатерина выбрала танкерный флот — необходимость знать много правил и конвенций, уметь работать со сложным оборудованием привлекала ее больше, чем пассажирские лайнеры «с огромным экипажем и весельем».
Надежда Фридман получила профессию шеф-повара, затем несколько лет работала в индустрии красоты — мастером депиляции. Как-то знакомые предложили девушке срочно подменить повара на небольшом пароходе. «Я ступила на палубу и поняла, что хочу работать в морях. У меня ведь папа — моряк дальнего плавания, и когда я росла, мы с мамой иногда ходили с ним по Балтийскому морю. Тогда еще можно было брать семьи в маленькие рейсы. И вот я ступаю на корабль, чувствую знакомый мазутный запах… Проявилась точка сборки», — вспоминает Надежда. Она отучилась в морской академии, затем еще год собирала документы, чтобы получить право работать на судах. Девушке нравится, что в ее жизни больше нет рутины: «Когда дома начинается оплата коммуналки, бензина, беготня за продуктами, куда-то надо сходить, что-то сделать… Меня это угнетает, я ненавижу скучную однообразную жизнь».
У кока Виктории Лузгиной большая морская семья: дяди и кузены — капитаны и штурманы, муж был стармехом, сын пошел по его стопам и заканчивает учебу на механика. «Моря — это наша жизнь. В 23 года я закончила вуз по специальности «инженер связи» и очень хотела в море. Обращалась в разные судоходные компании, но везде приходили отказы. Дело было в конце 1980-х. Дяди посоветовали выучиться на повара-пекаря. Я так и сделала, затем прилетела к ним на Сахалин, устроилась рыбаком. Но судно, на котором я должна была отправиться в первый рейс, село на мель из-за непогоды. Так и стоит там сейчас. А я пошла в буфетчицы».
Шторма, пираты и одиночество
«Самое сложное [в нашей сфере] с точки зрения женщины — психологическое давление, предвзятость и стереотипы. Часто приходится доказывать свою компетентность», — признается Анна Безуглая.
По наблюдениям собеседниц Forbes Woman, женщины мало в чем уступают мужчинам-морякам. «Да, мы можем расплакаться, проявить эмоции, но в сложной ситуации все равно стиснем зубы и пойдем! Помню, в пандемию у нас больше половины экипажа слегло с ковидом, и люди боялись выходить работать друг с другом. Мы стоим с капитаном, обсуждаем ситуацию, и я вижу, что у человека паника в глазах. Мужчины внешне кажутся сильными, а на самом деле тоже в какие-то моменты могут проявить слабость. Просто они больше стесняются это показать», — делится Екатерина Норицына.
Надежда Фридман уверена: люди меняются в замкнутом пространстве независимо от пола. «Бывает ведь, что морально плохо, а ты находишься посреди океана в маленькой каюте. Жаловаться некому — зачем коллегам чужие проблемы? Нам на тренингах говорили, что моряку в период рейса нельзя сообщать плохие новости с суши. Даже если умер кто-то. Лучше пусть домой приедет и узнает! Психологическая нагрузка в море увеличивается. Если ты морально нестабилен, соваться точно нельзя», — считает женщина.
Обязанности морячек зависят от должности. Анна Безуглая трудится в электромеханической службе, которая обеспечивает круглогодичную навигацию в западном районе Арктики. «Конкретно я занимаюсь поддержанием работоспособности систем автоматики, внутренней судовой связи, системы трансляции оборудования. Вахта ежедневно с 4:00 до 8:00 и с 16:00 до 20:00». Екатерина Норицына как третий помощник капитана отвечает за все, что связано с навигационной обстановкой (радары, карты, оборудование), пожарной безопасностью на корабле и безопасностью жизни (шлюпки, жилеты, гидрокостюмы и т. п.). «Вахты у нас четыре часа через восемь, днем подвахты два часа без выходных. Возможны швартовые операции и инспекции в абсолютно разное время. Порой выходит по 14 часов работы без перерыва», — уточняет девушка.
Тяжелый труд женщин не пугает. «Насчет физической работы у меня не было даже мысли, что не справлюсь. Я привыкла браться за все, если нужно для дела. Меня так воспитали», — рассказывает Екатерина Норицына. А Виктория Лузгина вспоминает, как во время первой беременности перешла на пассажирские суда и трудилась до восьмого месяца: «Гинеколог был в шоке, когда узнал! Закончилась эпопея тем, что зимой наш корабль попал в шторм и начали заваливаться вагоны, стоявшие на борту. Затопило мое кафе, потому что кто-то, выбегая, не закрыл дверь и люки. Через палубу затекла ледяная морская вода, и я в высоких сапогах, с огромным животом ее вычерпывала. Сейчас я на пенсии, у меня трое детей, но морской период все равно вспоминаю с теплотой».
«Страх морской стихии, конечно, есть. Но на суше бывает и пострашнее: то маньяки, то кирпичи на голову падают, то взорвется что-то, — говорит Надежда Фридман. — В море главная угроза — пираты. Наш газовоз все-таки ходит в опасных зонах: мимо южной и западной частей Африки, далеко от берега. Пираты до сих пор нападают на корабли ради выкупа».
Екатерина Норицына вспоминает, что, выбирая профессию, опасалась домогательств: «Опасения были на тему того, что я все-таки девчонка. Мало ли что у мужиков в голове? Ты просто идешь в никуда». Но сейчас, по словам собеседниц Forbes Woman, этой проблеме уделяется много внимания, особенно в европейских компаниях. «Знаю, что всем мужчинам перед каждым рейсом напоминают о личных границах, — говорит Екатерина. — Поэтому, когда в экипаже нет никого из знакомых, я вижу, как люди настороженно ведут себя со мной. Думают: одна лишняя улыбка, и я сразу нажалуюсь руководству, что на меня вожделенно посмотрели. Уже потом, когда они видят, что я обычный человек, начинают вести себя проще».
Баланс работы и личной жизни
Морские экипажи работают вахтами: рейс длиною в несколько месяцев, затем столько же отдыха, и опять в море. Некоторые сидят на берегу дольше, если договорятся с начальством, или, наоборот, уходят в короткие рейсы ради подработки. В домашний период входят и дни отдыха, прохождение медкомиссии, предрейсовая подготовка, курсы.
«Девушкам труднее сочетать работу в море и семейную жизнь», — отмечает Анна Безуглая. Поэтому морячки — в основном молодые, живущие пока «для себя». Екатерина Норицына знает лишь одну женщину-капитана, у которой муж и две дочки. Анна ради создания семьи планирует «заземлиться на берегу».
Создавать семью лучше с тем, кто знает, чем занимается моряк в рейсе, считает Надежда Фридман, — иначе особенности профессии могут отравить отношения. «Мне мужики рассказывали, как жены их затюкали обвинениями в измене. Женщина ждет, фантазирует себе, опирается на стереотипы [о том, что происходит в порту]. А ее муж целый день на жаре пекся, устал, выслушал придирки от начальства, приходит в каюту, и там еще гневное сообщение. Да и сам он начинает подозревать, что жена в период его плавания разгулялась. Из-за этого случаются разводы прямо во время рейсов. А между представителями морских профессий семьи часто крепкие, они понимают друг друга», — заключает морячка.
Но даже если оба супруга моряки, они вряд ли работают вместе. «Большинство компаний не позволяют мужу и жене работать на одном судне: боятся проблем, которые могут возникнуть из-за семейного разлада. А у некоторых компаний политика более категоричная: они запрещают любым членам семьи работать в одном экипаже. Логика в том, чтобы в случае трагедии предотвратить гибель сразу нескольких членов семьи», — говорит Екатерина Норицына.
После рождения детей морячки редко возвращаются в море. Это не значит, что они вообще уходят из профессии, — многие работают в офисах, которые занимаются транспортной безопасностью. Там нужны квалифицированные кадры, и чаще всего это как раз бывшие офицеры, знающие морскую работу изнутри. Кто-то уходит в преподавание.
У упоминавшейся выше Алевтины Александровой детей не было, поэтому она, как вспоминает знавшая ее Виктория Лузгина, «морячила до старости». У самой Виктории трое детей, и в рейсы она больше не выходит. Совмещать родительство с долгим отсутствием дома — опция, пока что доступная только мужчинам.