«Моя дочь меня возненавидит»: как опыт токсичных отношений передается через поколения

Отпив саке, Риэ кивнула.

— Я ее очень люблю, честно. Ради дочери я готова на все. Но при этом у меня есть такое ощущение... Ну, что нам с ней недолго жить вместе, что ниточка, которая нас связывает, не очень прочная. Я часто думаю, что, наверное, она быстро меня возненавидит и уйдет в самостоятельную жизнь. И не то чтобы меня это сильно тревожило. Ну не сложатся отношения, и ладно — между родителями и детьми такое часто случается. Я ведь маму свою терпеть не могу. Серьезно. Я сначала и сама думала, что это пройдет с возрастом. Переживала, что я, наверное, вообще не способна привязываться к людям, что я ужасный человек. Говорят же, что дети обычно обожают своих матерей, как бы жестоко те с ними ни обращались. Меня дома не били, заботились как положено, но я все равно ненавидела маму еще тогда. 

— Что, без всякой причины? 

— Причина... причин было полно, — опрокинув в себя остатки саке из чашечки, сказала Риэ. — Взять хотя бы их отношения с отцом. Он был типичным домашним тираном-деревенщиной. Прямо живая иллюстрация выражений «бытовой патриархат» и «дискриминация женщин», хотя сам он даже слов таких не знал, да они ему были и ни к чему. Мы с сестрой и пикнуть не смели. Дети, да еще девочки — он нас вообще за людей не считал. Маму он на моей памяти даже ни разу не назвал по имени, только «Эй!» или «Поди сюда». Мог рассвирепеть на ровном месте, ударить кого-нибудь из нас или что-нибудь сломать. Мы ходили перед ним на цыпочках. А вне дома он, разумеется, был столпом общества, кем-то вроде главы местного совета, уважаемым человеком. Мама тоже хороша... только и делала, что улыбалась и старалась ему угодить, кормила его, прибирала за ним, ванну ему готовила. Он еще и своих родителей на нее навесил, она ухаживала за ними до самого конца. И никакого наследства. Понимаешь? Для отца мама была дармовой батрачкой с вагиной. 

— Ого, — вырвалось у меня. — Ну ты и выражаешься. 

— Но это правда. Мама была именно что дармовой батрачкой с вагиной. Иначе и не скажешь. 

— Но это еще хуже, чем «машина для деторождения». 

— Вот именно. Знаю, времена были другие, но я даже ребенком чувствовала, что это несправедливо. Могла ли мама быть счастлива? Если муж все время унижает жену, бьет по любому поводу, запрещает выходить из дома без разрешения... это же рабство! Почему другой человек может так с тобой поступать на основании только того, что ты вышла за него замуж? Мне казалось, мама героически, с улыбкой, терпит эти издевательства только ради нас с сестрой. А на самом деле она ненавидит нашего отца, просто виду не подает. Наверняка она так хочет сохранить семью, защитить своих детей, что готова пожертвовать собой. И я пообещала себе, что, когда вырасту, обязательно спасу ее. Освобожу ее из лап этого урода. Я серьезно собиралась это сделать. 

А однажды, когда мы с сестрой были еще маленькими, мы разговорились с мамой, и кто-то из нас спросил ее, кого она больше любит — нас или папу. Если выбирать, кому из нас остаться в живых, то кого она выберет? Знаешь, что мама ответила? «Конечно, папу». Сразу, не задумываясь, как что-то само собой разумеющееся. Мы с сестрой дар речи потеряли. Так и сидели, раскрыв рты, и только глазами хлопали. Мы ведь обе были уверены, что она возмутится самим вопросом и воскликнет: «Конечно, вас! О чем речь!» Мы и подумать не могли, что она выберет отца. И знаешь, как она это объяснила? «Детей я могу и еще родить, а вашему папе замены нет». Так и сказала, представляешь? И еще смутилась, прям как девочка... 

Мы с сестрой были в шоке. Настолько, что даже между собой больше об этом не заговаривали. И думаю, главным образом не потому, что мама предпочла нам отца, а по тому, что она согласилась угождать такому ничтожеству добровольно. Я ушам своим не верила. Нет бы ей сказать: «Простите, что говорю такое о вашем отце, девочки, но я его ненавижу, прямо убила бы! Это сплошной ужас. Хочется забрать вас и уйти от него. Но потерпите немножко, придет время, мы с вами все начнем сначала, втроем». Услышав такое от мамы, я бы сделала что угодно, я бы боролась вместе с ней. Я была еще ребенком — и все-таки я бы защищала маму от отца, любой ценой, даже ценой собственной жизни. Но оказалось, мама сама на все это согласилась. У нее и мысли не было уходить от отца или бороться за свою свободу. «Вашему папе замены нет…» Понимаешь, она с таким счастливым видом это говорила. 

Отставив пустую кружку из-под пива на край стола, я попросила официанта принести еще бутылку саке и дополнительную чашечку для меня. 

— После этого, — продолжила Риэ, — я... я перестала маму понимать. Она вела себя как обычно, все так же занималась домашними делами, так же улыбалась нам, так же позволяла отцу кричать на нее, бить ее. Но у меня появилось чувство, будто я совсем ее не знаю. Да, это моя мама, я прожила с ней всю жизнь, но она стала мне словно чу жой. Я разговаривала с ней, мы продолжали жить в одном доме. Но меня не покидало чувство: я не знаю, что она за человек. 

Принесли саке. Мы разлили его по чашечкам, я сделала глоток и ясно ощутила, как горячее саке обжигает горло и стекает в желудок. Говорила Риэ отчетливо, но, судя по красным пятнам на лице и ушах, она успела опьянеть. Меня тоже слегка развезло. Официант спросил, не хотим ли мы заказать что-нибудь еще из еды. Я открыла меню и развернула его к Риэ, она уставилась в него покрасневшими глазами и со смехом заявила, что хочет ассорти из маринованных овощей. «Отличная идея!» — подхватила я и тоже рассмеялась.

 — Нацуко, а ты вроде говорила, что не пьешь ничего, кроме пива? 

— Сегодня почему-то захотелось. 

— Понятно. 

Мы снова приложились к своим чашечкам, чтобы допить то, что там осталось. Потом налили друг другу еще саке. 

— Я вот думаю, — немного помолчав, сказала Риэ, — а что, если я возьму и не поеду в Вакаяму? 

— То есть останешься здесь? 

— Типа того. — Моя спутница перевела взгляд на влажное полотенце, лежащее на столе. — Или вообще возьму и исчезну с горизонта. 

Я молча взяла со стола чашечку и отпила глоток саке. 

— Шучу, шучу. Конечно, я туда поеду. — Риэ сделала шумный вдох и рассмеялась. — Эх, вроде мне уже много лет, но иногда жизнь просто ставит меня в тупик… Я вот тебе сейчас рассказала, какое у меня было детство. Они постоянно ругались. Мне даже у себя в комнате приходилось затыкать уши. Не жизнь, а сплошные скандалы. Я мечтала только об одном — как можно скорее уехать из дома. Светлых воспоминаний — раз и обчелся. Зачем я вообще родилась, спрашивала я себя. Ради чего мне жить дальше? О родителях я не могла даже думать без отвращения. Мысль о том, что семья — корень всех проблем, всех страданий в мире, крутилась у меня в голове с самого детства. 

И я ведь тогда пообещала себе, что усвою этот урок. Что сама ни в коем случае не стану создавать семью, буду одна до самой смерти. Я это твердо решила. А потом... вышла замуж, родила ребенка, влезла в чужую жизнь. Смех, да и только. Теперь на мне муж — чужой человек, больной депрессией, с которым мы уже давно не испытываем друг к другу никакого интереса. Мне придется вокруг него бегать, терпеть насмешки его родителей, которые будут нас обеспечивать, и так, в какой-то там Вакаяме, пройдет вся моя жизнь. На меня ляжет уход за его родителями, когда они состарятся, все домашние дела... ха-ха, так это ведь получается, что и я такая же дармовая батрачка с вагиной! Во втором поколении. — Уставившись на кончики пальцев, Риэ тихо рассмеялась. — Ну и вот... Думаю, моя дочь будет испытывать ко мне такие же чувства, как я — к своей матери. 

В зале раздалось громкое: «Ждем вас снова!» Я увидела, как из бара кто-то вышел, и сразу же зашла новая парочка. На головах у обоих были красные колпаки, как у Санта Клауса. 

— А если развестись и жить вдвоем с дочкой? — после долгой паузы предложила я. 

Риэ подняла на меня взгляд, потом снова уставилась на свои пальцы и коротко рассмеялась: 

— Это невозможно. Учитывая, сколько часов может работать мама с ребенком, зарплаты в книжном не хватит даже на квартиру. 

— Да, будет нелегко, но это ведь единственное правильное решение. 

— Нет, не получится, — сказала Риэ, глядя мне в лицо. — Растить ребенка очень трудно, даже если работают оба супруга. А так, чтобы мать одна работала и при этом занималась воспитанием... Просто нереально. 

— Но ты же можешь подать на алименты и поддержку от государства. Конечно, это тяжело, но ведь есть люди, которые... 

— У этих людей есть работа, — перебила меня бывшая коллега. — Такое возможно, только когда у тебя есть нормальная работа. Карьера, хороший соцпакет и все такое. Или когда у тебя состоятельные родители, которые примут вас с ребенком, если что. У меня ничего из этого нет. И профессии нет. Только-только уволилась с работы, где вкалывала как проклятая меньше чем за тысячу иен в час. И даже там меня уже просили дать дорогу молодому поколению и брать поменьше смен. Ты мне скажи, кто возь мет на работу тетку под сорок с маленьким ребенком и без опыта нормальной работы? Для любой компании это просто балласт. В общем, одна обеспечить дочь я не смогу. Мы с ней не выживем. 

— Но... 

— Тебе не понять.