Переработки за бесценок: что и в каких условиях шьют женщины в российских колониях

Что шьют в колониях

В российских колониях заключенных фактически обязывают работать. Но по закону бесплатно их могут привлекать только к «выполнению работ по благоустройству исправительных учреждений и прилегающих к ним территорий». Что именно подразумевается под «благоустройством» в таких условиях — не уточняется. Вместе с тем большая часть заключенных занята низкооплачиваемым трудом: печатью для типографий, производством стройматериалов, созданием спортивного инвентаря и примерно в половине случаев — шитьем. Обычно в колониях шьют одежду и обувь, постельное белье. Сделать официальный заказ на услуги заключенных могут и государство, и частные компании — бизнес привлекает к работе 99% осужденных на принудительные работы. 

Очень часто речь идет о труде женщин, говорит правозащитница, член российского Совета по правам человека Ева Меркачева. Ведь, по ее словам, в отличие от мужских колоний, абсолютное большинство женских имеют только швейное производство.

Как рассказывает проект «Женский срок», сшитые женщинами-заключенными вещи можно увидеть повсюду. Форма сотрудников МВД, МЧС и военных, спецодежда для медиков — все это, как правило, сделано за решеткой. 

Хотя ФСИН разрешает бизнесу прибегнуть к труду заключенных, оставить заявку на получение такой услуги онлайн или найти какие-либо инструкции в свободном доступе не получится: все происходит через «личное взаимодействие», рассказала Forbes Woman основательница бренда одежды «40а» Мария Сорокина, которая подавала такую заявку. В начале весны компания, которую она создала вместе с мужем-заключенным (он и пара его приятелей отшивают продукцию бренда в колонии), стала популярной в интернете благодаря вирусному ролику со слоганом «Шьем на зоне, продаем на «Озоне». 

Существуют и другие, более крупные российские фешен-компании, для которых шьют заключенные. Например, еще в 2017 году в Петербурге популярность приобрела марка CXP (полное название Crime x Punishment отсылает к роману Достоевского «Преступление и наказание»). Основатели не скрывали, что футболки и толстовки шьют заключенные исправительной колонии в Ленинградской области. А в 2019 году СМИ писали, что в женской колонии в Волгограде отшивается часть продукции крупного бренда Gloria Jeans.

Дешево и сердито

Сами заключенные не получают от сотрудничества с бизнесом почти никакой выгоды. Согласно данным ФСИН, средний заработок осужденных в России в 2022 году вырос на 14% в сравнении с 2021-м. И если в 2018-м он составлял менее 5000 рублей в месяц, то спустя четыре года увеличился почти вдвое — до 9000 рублей. 

Однако, как выяснил проект «Если быть точным», 75% зарплаты осужденных идет на их содержание в колонии и возмещение ущерба по поданным к ним искам. В итоге от среднего заработка у заключенного остается лишь около 2000 рублей в месяц — накопить хоть какие-то сбережения так невозможно.

«Я спрашивала у администрации колонии, сколько получают женщины, мне называли относительно красивые цифры: 20 000, 15 000 рублей. Я подходила к какой-нибудь заключенной и просила показать ее квиточек (с зарплатой. — Forbes Woman). И все всегда отказывались. А когда мне все-таки удавалось с боем такой расчетный листок взять в руки, я могла убедиться, что там, например, зарплата в 300 рублей. На бумаге могут написать любые цифры, а по факту женщина получит эти 300 рублей», — подчеркивает правозащитница Ева Меркачева.

О похожих суммах рассказывает бывшая заключенная женской ИК-14 в Мордовии, участница группы Pussy Riot Надежда Толоконникова (признана иноагентом), которая тоже занималась шитьем в колонии: «У меня до сих пор есть корешки с совершенно смешными цифрами моих зарплат: я получала 60 рублей в месяц (в 2013 году. — Forbes Woman). На некоторых зонах по-другому: я видела, что заключенные получают и 1000 рублей в месяц, но это тоже никакие деньги. Хотя ФСИН отчитывается о средней сумме зарплаты по стране в несколько тысяч рублей, в отдаленных местах лишения свободы эти цифры окажутся меньше в разы».

Современное рабство

Россия — лидер по числу заключенных в Европе. По состоянию на 1 января 2023 года в колониях находились 433 000 человек. При этом государство тратит на их содержание самую маленькую сумму среди европейских стран — €2,6 в день, в то время как в среднем на заключенного в Европе приходится €41,7. 

Условия, в которых работают осужденные в России, как правило, очень тяжелые. «Если бы мы исходили из того, что они шьют ровно те нормы, которые прописаны, это была бы одна история. Но чаще всего они работают сверхурочно, и отследить это довольно трудно. Было несколько скандалов, когда женщины рассказывали, что их заставляют шить до поздней ночи, в выходные», — говорит Ева Меркачева.

Отследить нарушения Уголовно-исполнительного кодекса РФ (именно он регулирует труд заключенных, а не Трудовой кодекс) в российских колониях практически невозможно. «Подтвердить нарушения могли бы записи с видеорегистраторов и видеокамер. Но те не всегда работают, и, надо думать, неслучайно. И потом, когда нам женщины-осужденные жалуются на переработки и немыслимые условия труда, сотрудники колоний на это говорят, что они врут, что они на самом деле работали ровно столько, сколько должны были работать. И по факту есть только слова одних против слов других», — говорит правозащитница.

Надежда Толоконникова рассказывает, что в мордовской колонии, где она отбывала наказание, женщины работали по 16 часов в сутки. «Заключенные прошивают себе пальцы из-за устаревшего оборудования, для которого нет запасных частей. Иногда, если не выполнишь норму, оставляют шить вместо обеда или ужина, похода в баню, который по распорядку раз в неделю. И представьте, если у вас сверх этого всего есть тяжелое заболевание. Некоторые умирают от болезней и истощения на таком производстве», — говорит участница Pussy Riot.

Сегодня смертность заключенных в России примерно в два раза выше, чем в Европе, говорится в исследовании проекта «Если быть точным». 

«Совсем недавно, например, когда мы проверяли одну из колоний, нам женщины рассказывали, что на производстве невыносимо, потому что нет вообще никаких кондиционеров и вентиляции. Некоторые теряли сознание за швейными машинками. Мы сами убедились в отсутствии вентиляции, посетив цех. Сотрудники ИК нас тут же заверили, что в течение нескольких дней обязательно исправят ситуацию. Но сделали ли это после нашего отъезда? В другой колонии женщины говорили, что даже во время болезни с высокой температурой их все равно ведут работать. Но как мы это проверим и докажем?» — отмечает Меркачева.

При этом, по ее словам, женщины в принципе боятся что-то говорить об условиях труда, пока находятся за решеткой: «В этом случае к ним могут применить различные санкции за то, что они открывают рот. Поэтому обычно все их рассказы мы слышим, когда они освобождаются. А на это нам скажут, что она вышла с обидой, поэтому наговаривает».

Вернуться в общество

В России по закону заключенные обязаны получить профессиональные навыки, которые пригодятся им на производстве в колонии. Но, как правило, об адаптации здесь речи не идет — заключенных обучают на устаревшем оборудовании, из-за чего они не могут впоследствии применить свои знания на свободе.

Часто после выхода из тюрьмы бывшие заключенные не могут устроиться на работу из-за общественного предубеждения и отсутствия навыков, возвращаются к преступной жизни или впадают в депрессию. Процент рецидивов (повторных преступлений) в России, по официальным данным, составляет около 44%. Чтобы снизить риск рецидивов, важно адаптировать заключенных к жизни на свободе, от которой они отвыкли, в том числе с помощью работы — и здесь им могут пригодиться полученные на производстве навыки.

Например, в 2013 году в Италии компания — производитель одежды Sigillo начала эксперимент, чтобы помочь женщинам безболезненно вернуться в нормальную жизнь после тюрьмы, — заключенные шили одежду для бренда. Участие в этой программе было добровольным, а зарплата на тот момент составляла €600 в месяц. 

«В России тоже есть истории о трудоустройстве на воле еще осужденных женщин. Например, в одной из колоний их ежедневно в будни вывозили на фабрику, где они шили. Были случаи, когда женщины продолжили работать на той же фабрике уже после освобождения. К тому моменту они себя уже зарекомендовали как хорошие работницы, руководство предприятия им выделило комнату в общежитии и подняло зарплату», — рассказывает член СПЧ Ева Меркачева. 

1 января 2024 года в России вступил в силу закон «О пробации», который предполагает поэтапную «ресоциализацию» заключенных как во время отбывания наказания, так и после. Процесс возвращения к жизни в обществе начинается за девять месяцев до освобождения. Среди направлений адаптации указано в том числе «оказание осужденным содействия в получении социальной помощи, трудовом и бытовом устройстве». Закон предполагает помощь с получением образования и поиском работы. ФСИН отчиталась, что за первое полугодие 2023 года «восстановить социальные связи» удалось 1493 бывшим заключенным. В 2025 году в Хабаровском крае, Владимирской и Сахалинской областях и Ханты-Мансийском автономном округе появятся первые в стране пробационные центры.