«Нас называли ночными ведьмами»: мемуары советских летчиц 1940-х
Семь месяцев мы провели в летной школе в городе Энгельсе под Саратовом. Здесь собралось много женщин-авиаторов, приехавших по приглашению известного штурмана, Героя Советского Союза Марины Расковой, которая активно взялась за формирование трех женских авиационных полков.
Сначала всех разделили по группам: летчики, штурманы и техники. Каждая группа изучала необходимые для данной профессии предметы. Раскова привлекала к преподавательской работе известных специалистов и сама преподавала штурманские дисциплины.
Когда теоретический курс был завершен, из всего личного состава были сформированы три отдельных авиаполка: 586-й истребительный полк на самолетах Як-1, 587-й полк пикирующих бомбардировщиков на самолетах Пе-2 и 588-й полк ночных легких бомбардировщиков на самолетах По-2. Начались практические занятия, тренировочные полеты, стрельбы, воздушный бой, бомбометание…
Все три полка участвовали в боевых действиях до последнего дня войны. Но чисто женским (ни одного мужчины) оставался только наш полк ночных бомбардировщиков.
***
Один из первых приказов: всем — короткая стрижка. Никаких кос, никаких локонов.
…Пожилой парикмахер, последний раз щелкнув ножницами, отступил от зеркала, и я увидела коротковолосого мальчишку, который смотрел прямо на меня. Неужели это я? Ну да, это мой вздернутый нос, мои глаза, брови… И все же — нет, не я. Кто-то совсем другой, ухватившись за ручки кресла, испуганно и удивленно таращил на меня глаза…
У мальчишки на самой макушке смешно торчал хохолок. Я попробовала пригладить прямые, как иголки, волосы, но они не поддавались. Растерянно я оглянулась на мастера, и он скороговоркой сказал:
— Ничего-ничего, это с непривычки. Потом улягутся. Следующий!
Женя Руднева спокойно улыбнулась мне и села. Тонкая шея в широком вырезе гимнастерки. Строгий взгляд серо-голубых глаз. Тугая светлая коса. Глядя на себя в зеркало, Женя стала неторопливо расплетать косу. Наконец она тряхнула головой, и по плечам ее рассыпались золотистые волосы. Все кругом застыли: неужели они сейчас упадут на пол, эти чудные волосы?..
Поглядывая на Женю, мастер стал молча выдвигать и задвигать ящики, ворошил там что-то, перекладывал щетки, гребенки… Потом тяжело вздохнул:
— Стричь? — спросил негромко.
Женя удивленно подняла глаза и утвердительно кивнула. И он сразу нахмурился, сердито проворчал, обернувшись к нам:
— Тут и так тесно, а вы все столпились… Работать мешаете!
И снова защелкали ножницы, неумолимо, решительно. Даже слишком решительно.
Повернувшись, я пошла к выходу. Справа и слева от меня неслышно, как снег, падали кольца и пряди, светлые и темные. И мягко ступали сапоги по этому ковру из девичьих волос.
***
<…> Как ослепительно блестит на солнце снег! Я иду по белому полю, под ногами легкий хруст, надо мной голубеет небо. Мороз приятно холодит лицо. Сегодня мы летаем по неизвестному маршруту. Вдали стоит тяжелый четырехмоторный бомбардировщик ТБ-3. Фигурки людей под его большими крыльями кажутся крошечными…
Вот и самолет. По высокой лесенке мы забираемся в кабину. Дружок остается внизу, преданными глазами смотрит в открытую дверцу, готовый по первому зову прыгнуть в нее.
В кабине почти все уже в сборе. Сидят, слушают Раскову. Марина Михайловна рассказывает, как, вынужденно прыгнув с парашютом, она встретилась в тайге с медведем.
— Я притворилась спящей. Он подошел, стал обнюхивать мое лицо и вдруг лизнул в нос. Язык шершавый, мне захотелось чихнуть.
В это время в кабину заглядывает летчик, вопросительно смотрит на Раскову.
— Запускайте моторы! — командует она, все еще улыбаясь.
— Есть запускать моторы!
— Ну, теперь за работу, — говорит она уже серьезно. — Сегодня летим по новому маршруту. Следите по своим картам, делайте расчеты. Я в любой момент могу спросить о местонахождении самолета.
Мы вынимаем из планшетов карты, готовим навигационные линейки, ветрочеты. Самолет, тяжело разбегаясь, взлетает. Под рифленым крылом медленно проплывают ангары, здания, Волга…
***
Контрольный полет прошел хорошо. Женя Руднева медленно пошла от самолета, увязая в снегу меховыми унтами. Комбинезон был ей велик, сидел на ней мешковато. На комбинезоне болтались веревочки с привязанными к ним предметами штурманского снаряжения. Ветрочет, навигационную линейку, карандаш и резинку Женя специально привязывала, чтобы не растерять в полете и всегда иметь их под рукой.
Женя была не очень расторопна. Раньше она мало занималась спортом, и теперь, в армии, это мешало ей. В университете она изучала астрономию, увлекалась математикой, философией, литературой. Уже на третьем курсе она писала научные статьи по астрономии, и ей предсказывали будущее ученого. Но Женя ушла воевать…
На занятиях Женя всегда задавала вопросы. Человеку, не знавшему ее, могло показаться, что она не понимает самых простых вещей. На самом деле все было не так.
…Идут занятия по аэродинамике. В аудитории тишина. Преподаватель чертит на доске схемы, пишет формулы. Мы записываем. Все кажется простым и понятным. Но вот он кончил, отряхнул от мела руки и повернулся:
— Все ясно?
Кто-то поднял руку. Ну конечно, это Женя. Раздается ее нежный голосок:
— Разрешите? А почему вы написали эту формулу? Как она выводится?
Преподаватель задумывается: в самом деле, как ее вывести? Женя смотрит на него серьезно и выжидающе. И он начинает объяснять, углубляясь в высшую математику.
— Больше вопросов нет?
Не проходит и дня, чтобы Женя не спросила: «А почему?» Ей хочется знать все. Знать глубоко. Ее интересуют и причины явлений, и следствия. Так она привыкла учиться в университете.
***
Командир нашего 588-го полка ночных бомбардировщиков Евдокия Бершанская имела большой летный опыт. Окончив Батайскую летную школу, она в течение десяти лет работала пилотом гражданского воздушного флота. За отличную работу в авиации была награждена орденом «Знак Почета».
Суровая на вид, с острым взглядом зеленоватых глаз, она не сразу стала нам близка и понятна. Но вся ее суровость моментально исчезала, стоило ей улыбнуться. Такая мягкая смущенно-застенчивая улыбка бывает только у хороших людей.
Приняв наш полк, Бершанская сразу же приступила к работе. Подготовка к фронту шла интенсивно, несмотря на холодную зиму. Наши легкокрылые самолеты По-2 с двумя открытыми кабинами летали в любую погоду. Мы основательно замерзали, продуваемые морозными ветрами, хотя одевались тепло. Наши лица от постоянных колючих ветров стали коричневыми.
Весну ждали с нетерпением: она обещала тепло и скорую отправку на фронт. Бершанская нас успокаивала:
— Теперь уже скоро. Вся программа выполнена. Имейте выдержку.
И вдруг случилось несчастье: разбились три наших самолета. Погибли четыре девушки: Лиля Тормосина, Надя Комогорцева, Аня Малахова и Маша Виноградова. Темной безлунной ночью во время тренировочного полета. Пошел густой снег, видимости никакой, а высота полета небольшая. Отлет на фронт был отодвинут. И снова полеты по незнакомому маршруту, на бомбометание, в прожекторах…