Детки в клетке: почему осужденным матерям нужна тюремная амнистия
«Делай аборт»
Беременные женщины, находящиеся в заключении, имеют право на послабления тюремного режима. Например, для них должны быть созданы «улучшенные жилищно-бытовые условия».
Обычно в колониях беременным выдают дополнительное питание, освобождают от работы (на которой заключенные могут быть заняты восемь часов) и не отправляют в карцер или штрафной изолятор в качестве наказания. На этом «бонусы» для будущих матерей заканчиваются, рассказывает правозащитник, основатель проекта «Женщина. Тюрьма. Общество» Леонид Агафонов. В СИЗО им зачастую не могут обеспечить доступ к свежему воздуху (хотя по закону прогулки нельзя ограничивать), а в душ выводят только два раза в неделю, как и остальных заключенных.
«Проблема в самих условиях содержания. На нарах в изоляторах невозможно сидеть. Ни лесенки, ни прикроватной тумбочки не полагается. Вот в таких условиях живут будущие мамы. По распорядку, когда в камеру входит сотрудник ФСИН, женщина должна встать и отчитаться. С верхних этажей, бывает, и здоровые мужчины, спускаясь, ноги ломают, а тут беременная женщина», — говорит Агафонов.
В тюрьмах беременных пренебрежительно называют «мамками», а перечисленные «улучшенные жилищно-бытовые условия» могут стать причиной претензий со стороны других женщин. Стремясь избавиться от лишних проблем, сотрудники колонии нередко предлагают прибывшей туда женщине сделать аборт. «Это обычная практика, для них мы — лишние хлопоты», — рассказывает одна из бывших заключенных Ксения, на которую психологически давили, чтобы та согласилась избавиться от будущего ребенка.
В день родов, по словами Ксении, сотрудники колонии долго не вызывали скорую помощь. Причина — схватки могут длиться несколько часов, иногда до суток, и все это время с рядом с роженицей должен находиться конвой, а сотрудников не хватает. «И вот, пока по ногам у тебя кровь не потечет, они не едут. Бывает, дают в руки какой-то груз, камень и заставляют тебя ходить сверху вниз, чтоб быстрее вызвать роды», — рассказывает бывшая заключенная.
Во время родов сотрудники ФСИН нередко пристегивают женщин наручниками, обосновывая это тем, что в роддомах нет решеток на окнах. Затем женщин (зачастую в течение двух часов) увозят обратно в СИЗО или колонию, а ребенок остается в больнице. Ребенок после выписки присоединяется к матери.
В России существует 13 колоний, в которых созданы своеобразные тюремные «дома ребенка». В законе сказано, что осужденные женщины могут общаться со своими детьми в свободное от работы время без ограничений. Вот как описано соблюдение этого регламента во Владимирской женской колонии (ИК-1): «Утром просыпаются, будят ребенка, кормят, одевают и отводят воспитателям в детский сад, а сами идут в промзону на работу. В ИК-1 большое производство, где осужденные шьют зимние куртки. На промзоне мамы работают только одну смену — до 14:00. И забирают из садика малышей». Также женщине может быть «разрешено совместное проживание» с ребенком, но, по оценкам правозащитной организации «Женщина. Тюрьма. Общество», только 5–10% от общего количества матерей живут с детьми.
В большинстве случаев детей в тюрьме воспитывают матери-одиночки без какой-либо поддержки «с воли», даже если формально у них есть мужья, добавляет правозащитник Леонид Агафонов: «Если у женщины был, например, муж, то, скорее всего, он не станет заботиться о ней и ребенке. Не знаю, чем это объясняется, но, наверно, российским менталитетом. Все-таки женщина всегда ассоциируется с очагом, а если очаг некому поддерживать, то там должна быть другая женщина, то есть сразу же идет замена».
«Подпиши отказ от ребенка»
Если женщину арестовывают и отправляют на период расследования дела в следственный изолятор, а у нее на этот момент есть малолетний ребенок, то, как правило, он остается на попечении близких родственников.
«На момент приговора, когда нас сажали в клетку в зале суда, судья даже не уточнил, где находится наш ребенок», — вспоминает Елизавета Трощенокова, которая провела в СИЗО семь месяцев и за это время ни разу не видела своего двухлетнего сына. Под следствием по так называемой экономической статье — «Мошенничество» (159 УК РФ) — оказались сразу и она, и отец ребенка. Реальный срок Симоновский районный суд назначил обоим. «У меня были все бумаги о том, что бабушка, которая осталась с ним, болеет. Но судья это никак не учел», — рассказывает в интервью Forbes Woman бывшая заключенная.
До колонии дело не дошло: апелляционный суд пересмотрел решение, и оба родителя вернулись домой, но женщина опасается, что для ребенка период разлуки стал сильной психологической травмой: «Это было тяжело. Он искал нас и переживал, несмотря на свой возраст. Но я не хотела, чтобы ребенок проходил всю эту процедуру в тюрьме, чтобы попасть на свидание (даже рядом с бабушкой). Встреча проходит через стекло, то есть ребенка ты не можешь ни обнять, ни поцеловать», — комментирует Трощенокова.
Если же ребенок рожден в период, пока мать находится СИЗО или колонии, то в тюрьме вместе с матерью он может находиться до четырех лет, а после должен быть либо «передан родственникам» или «иным лицам», либо «направлен в соответствующее детское учреждение», говорится в законе. Обычно это прямая дорога к сиротству, потому что если ребенок попадает в детский дом или к опекунам, то после долгой разлуки (пока мать сидит свой срок) детско-родительская связь прерывается, говорит Агафонов.
«Зачастую женщины отказываются от воспитания детей. Но не всегда это происходит добровольно. Многие даже не знают, что у них есть возможность отстаивать свои родительские права. Приходит сотрудница ФСИН, говорит: «Петрова, подпиши документы на отказ от ребенка». И Петрова воспринимает это не как право подумать, а как обязательство. Связи с волей нет, спросить не у кого. Никакой юридической помощи она, естественно, не получает, когда находится в тюрьме. Петрова подписывает», — объясняет основатель проекта «Женщина. Тюрьма. Общество».
Для ФСИН же, как считает Леонид Агафонов, это просто более удобное решение «проблемы с ребенком»: после подписания отказа его смогут отдать в приемную семью. Причем такое происходит даже при наличии родственников. Например, если единственный член семьи, который находится на воле и готов взять опеку над ребенком, не подходит по критерию здоровья, заработка или жилья.
Амнистия для «некоторых категорий»
«Матери с детьми за решеткой — это нонсенс. Я прошу вас помиловать всех женщин, у которых есть несовершеннолетние дети и которые подозреваются или уже осуждены за ненасильственные преступления. Пусть мамы с малышами вернутся домой», — читала свой доклад во время заседания Совета по правам человека 4 декабря 2023 года правозащитница Ева Меркачева. После чего Владимир Путин поддержал идею об амнистии «некоторых категорий женщин» и призвал «подготовить и принять соответствующие решения».
Уже через два дня, 6 декабря, в Госдуме заявили, что положительно оценивают идею об амнистии для осужденных женщин. А 7 декабря Совфед одобрил закон об условно-досрочном освобождении (УДО) для женщин, «совершивших преступление небольшой тяжести».
Однако у амнистии и УДО есть кардинальные отличия. Амнистия подразумевает полное или частичное освобождение от наказания всех категорий граждан, которых она касается, а для того, чтобы претендовать на условно-досрочное освобождение, необходимо отбыть часть срока.
В пояснительной записке к законопроекту об УДО сказано, что в октябре 2022 года число женщин, содержащихся в исправительных учреждениях в России, составляло 28 523 человека, из них 1552 осуждены за преступления небольшой тяжести.
Преступлениями небольшой тяжести являются «умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает трех лет лишения свободы». К этой категории, например, не относится очень распространенная статья 228 УК РФ (незаконное приобретение, перевозка, хранение, переработка, изготовление наркотических веществ). По ней, как свидетельствуют данные ФСИН, находится в колониях около 40% женщин. Не относится и большая часть экономических преступлений, а это вторая распространенная причина, по которой женщины попадают под стражу.
Важно, что в изначальном обращении к президенту речь шла не о категории небольшой тяжести, а о ненасильственных преступлениях — а это большая разница, напоминает Ева Меркачева. В итоге категория амнистируемых сильно сузилась, а Меркачева говорила о том, чтобы ее расширить: «Стоило бы освободить даже тех женщин, кто совершил насильственное преступление. Около 90% из них совершили преступления, будучи жертвами домашнего насилия. И те, кого они покалечили или даже убили, — это их бывшие мужья и сожители. И если бы государство вовремя приняло закон по домашнему насилию и оказывало поддержку таким женщинам, не случилось бы трагедии».
Инициатива, как заявляли авторы законопроекта, поможет сократить число детей в домах ребенка исправительных учреждений почти вдвое. Сейчас в таких учреждениях живет более 800 детей.
«Чтобы по преступлениям небольшой тяжести давали в качестве наказания лишение свободы — это редкость. Тем более для беременной или женщины с несовершеннолетним ребенком. Вполне возможно, что основная масса женщин, которых коснется закон, окажется с условным сроком. Это те, кто ходят во ФСИН отмечаться. Для системы это неудобная нагрузка, ее как раз хорошо бы снять», — заключает Леонид Агафонов.