Самые уязвимые: как стигма в обществе влияет на женщин с ментальными расстройствами

Может коснуться каждого

В Международной классификации болезней (10-го и 11-го пересмотров) перечислено около сотни недугов в разделе «Психические расстройства и расстройства поведения». По данным Всемирной организации здравоохранения, то или иное ментальное расстройство есть у каждого восьмого жителя планеты. В 2021 году заместитель министра здравоохранения Олег Салагай заявлял, что в России зарегистрировано 5,6 млн россиян, страдающих психическими расстройствами. Статистики с учетом 2022 года пока нет.

С ментальным расстройством может столкнуться каждый — здоровье человека в этом вопросе зависит не только от его биологических и личностных особенностей, но и от социальных условий, говорится в недавнем исследовании Института социальной политики ВШЭ. В периоды финансовых кризисов и социальных потрясений во многих странах фиксировался рост психических расстройств и самоубийств.

«Действительно тяжелые хронические психические расстройства встречаются довольно редко — около 1–1,5% от общего числа населения (этот показатель во все времена и во всех обществах примерно одинаков). А вот с пограничными расстройствами личности все очень по-разному, и их число сильно зависит от ситуации в обществе. По разным данным, такие расстройства могут охватывать от 10% до 30% населения в разных странах», — рассказывает руководитель Независимой психиатрической ассоциации России Любовь Виноградова. «Вопреки стереотипам, многие диагнозы позволяют вести привычную жизнь — учиться, работать, создавать семьи, адаптироваться и социализироваться», — добавляет она. 

Раньше предполагалось, что пограничные расстройства личности чаще встречаются у женщин. Но последние исследования не выявили этой закономерности. А вот депрессиям, по данным ВОЗ, действительно, больше подвержены женщины. Во всем мире от депрессии страдает порядка 280 млн человек. Среди женщин распространенность депрессии примерно на 50% выше, чем среди мужчин.

Считается, что проблемы людей с ментальными расстройствами — это проблемы небольшой группы людей. Однако помощь психиатра может потребоваться даже в таких ситуациях, как бессонница, повышенная утомляемость, тяжелая стрессовая реакция на потерю близкого человека.

Обращаясь в государственную клинику, человек попадает в так называемую группу консультативной помощи. Но оттуда может перейти в группу «диспансерного наблюдения». Произойти это может не только без согласия обратившегося, но даже без его присутствия и уведомления — просто по документам. «В этой группе у людей уже заметно повышается уровень уязвимости и появляется множество ограничений. Например, информация без труда становится известна правоохранительным органам, а это может стать причиной предвзятого отношения к человеку, при его обращении в полицию», — рассказывает адвокат Мари Давтян.

Поражение в правах 

Людей, страдающих расстройствами, гораздо больше, чем демонстрируют цифры. В официальную статистику попадают только те, кто обратился в госучреждение, но многие, боясь осуждения, либо не обращаются вовсе, либо идут в частные центры, сохраняющие анонимность. Еще одна причина, почему люди скрывают свой диагноз, — возможное поражение в правах.

«В Независимой психиатрической ассоциации был случай, когда мужчина не смог сразу получить водительские права, потому что его мать обращалась за консультацией психиатра по поводу его заикания, когда он еще был ребенком. Он сам об этом успел забыть, но запись в госучреждении осталась. Чтобы получить права, ему пришлось пройти обследование в дневном стационаре», — рассказывает Виноградова.

Психическое расстройство может стать причиной для запрета на получение водительских прав, это регулируется Федеральным законом «О безопасности дорожного движения». Также существует перечень заболеваний, при которых запрещено, например, работать с оружием или заниматься педагогикой. Российским компаниям со штатом от 35 человек устанавливают квоты на трудоустройство людей с инвалидностью. Это прописано в законе. Однако они скорее возьмут человека с физическими особенностями, нежели с ментальными. Трудности с трудоустройством — огромная проблема. 

Расстройство может стать поводом для ограничения родительских прав. «На практике мы встречались со случаями, когда женщину ограничивали в родительских правах из-за диагноза. Даже будучи в состоянии стойкой ремиссии, она не могла видеться с детьми в любое время, ездить с ними в отпуск, забирать из школы или делать с ними уроки», — говорит Виноградова. В случае признания недееспособности матери, воспитывающей детей в одиночку, дети и вовсе рискуют оказаться в детском доме. При улучшении состояния через два-три года недееспособность может быть снята, но вернуть усыновленных к тому времени детей почти невозможно.

Эксперт подчеркивает, что решение о поражении в правах принимается не на основе состояния человека в конкретный момент, а на основе диагноза. Хотя болезнь может протекать по-разному, а в подзаконных актах есть формулировка «в зависимости от состояния», но на это мало кто обращает внимание.

Насилие и женщины с ментальными расстройствами 

Оказавшись в ситуации насилия или пережив его, женщина с ментальным расстройством находится в особенно уязвимом положении, рассказывает Мари Давтян. По ее словам, система правосудия, столкнувшись с человеком с диагнозом, «перестает работать». Это проявляется уже на уровне подачи заявления, когда одним из первых звучит вопрос: есть ли у вас диагноз и состоите ли вы на учете?

Если диагноз есть или есть хотя бы одно обращение к психиатру в государственное медучреждение, то в приеме заявления могут отказать. Несмотря на то что учет как форма контроля в российском законодательстве давно отменен. Нередко сначала назначают судебную психолого-психиатрическую экспертизу самой пострадавшей, которая обратилась за помощью. И уже на основании ее результатов принимают дальнейшие решения: возбуждать или не возбуждать дело.

Для женщины недоверие к ее словам становится дополнительным стрессом. Порой женщины сами отказываются от подачи заявлений, сталкиваясь с предвзятым отношением и унижающими процедурами. «Они могут элементарно бояться сообщать о насилии или другом преступлении. Потому что опасаются остаться без поддержки тех, кто за ними ухаживает», — говорит Давтян.

В практике Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских НПО был случай, когда специалисты помогали женщине, страдающей легкой степенью умственной отсталости, подвергшейся сексуализированному насилию со стороны соседа. При поддержке знакомого она написала заявление в полицию, но, когда сотрудники правоохранительных органов вызвали в отдел отца девушки, который возражал против возбуждения дела, она забрала заявление. Опасения лишиться поддержки опекунов или элементарный страх перед ними могут заставить женщину перестать себя защищать и в случае других преступлений — например, если кто-то из родственников отнимает положенную ей пенсию.

Из-за правовых формулировок тоже возникают проблемы. Уголовное законодательство России трактует изнасилование и насильственные действия как преступление, совершенное с применением силы и «пониманием беспомощного состояния пострадавшей». Это означает, что отсутствие активного сопротивления воспринимается как согласие.

По словам Мари Давтян, в практике Центра защиты женщин от домашнего насилия было дело 19-летней девушки с аутизмом. Она подверглась множественным изнасилованиям, но уголовное дело прекратили «в связи с отсутствием сопротивления». Подозреваемые заявили, что насилия и угроз не применяли и якобы не осознавали, что потерпевшая находилась в беспомощном состоянии.

По оценке руководителя Независимой психиатрической ассоциации России Любови Виноградовой, такие законодательные формулировки выглядят не только фантастически неправильно, но и безнравственно: «Ничто не мешает обвиняемому сказать: «А я не знал про диагноз». Даже в случаях, когда он очевиден».

Даже среди психически здоровых женщин далеко не каждая будет оказывать сопротивление. Она может погибнуть сама, а может, защищаясь, убить напавшего. «Мы знаем немало случаев, когда женщины отправлялись в тюрьму за убийство партнера или мужа, никто не рассматривал эти случаи как превышение самообороны. Тут все очень непросто. Психические расстройства только добавляют уязвимости», — отмечает Виноградова.

Отдельная проблема — нарушение прав женщин с ментальными расстройствами в закрытых учреждениях. В 2020 году постоялицы Уктусского пансионата для престарелых и инвалидов, расположенного в Екатеринбурге, пожаловались на принудительную стерилизацию. «Вот я бы хотела заиметь семью и родить ребенка, но сейчас не смогу родить. Ко мне подошла врач в пять часов вечера и сказала: «Люся, будет операция». Они говорят, если не сделаете операцию, то вы поедете в ПНИ (психоневрологический интернат)», — рассказывала бывшая постоялица Людмила Гусева в видео, опубликованном на канале Baza.

В министерстве социальной политики Свердловской области позже заявили, что женщины прошли стерилизацию исключительно по медицинским показаниям. Но пострадавшие говорили, что их подписи были получены шантажом. Настоящая причина заключалась в том, что, согласно правилам внутреннего распорядка, в Уктусском пансионате запрещено проживание с детьми, и таким образом сотрудники заведения «спасали» женщин от выселения. После резонанса в СМИ там прошли проверки. 

Люди с ментальными расстройствами уязвимы, а женщины — особенно. У них могут забирать пенсию, их могут лишить родительских прав.  Они становятся легкими жертвами насильников, так как полиция отказывается возбуждать уголовные дела по заявлению женщин «с диагнозом» — их показания самой уголовно-правовой системой подвергаются сомнению. Порой доходит до того, что женщин обманом или шантажом подвергают принудительной стерилизации. Однако не стоит думать, что это чужие проблемы: согласно статистике, психиатрические расстройства — не редкость. И они могут коснуться каждой семьи.