Где-то работать, что-то есть: как живут в России соло-мамы из других стран
Соло-мамам непросто всегда: найти жилье и работу, разобраться в документах, решить бытовые вопросы, устроить детей в школу или садик — эти заботы ложатся на плечи одной женщины. Сложности, с которыми сталкивается одинокая беженка, приехавшая в чужую страну, можно смело умножать на десять. Вопросы, которые местные могут решить быстрее и проще благодаря близкому окружению и привычной среде, для многих беженок становятся серьезным испытанием.
За последний год в Комитет «Гражданское содействие» (признан в России иностранным агентом), который помогает беженцам, обратилось около 150 одиноких женщин, часто с маленькими детьми и пожилыми родственниками. Все они приехали из разных стран, но столкнулись в России со знакомыми многим проблемами.
Детей не берут в школу или детский сад
Басира Нури приехала из Афганистана в Россию несколько месяцев назад с тремя детьми от восьми до 12 лет. Муж, когда в их город пришли талибы (движение «Талибан» признано в России террористической организацией и запрещено), пропал без вести. Басира говорит, что уехала из Афганистана «ради будущего детей» после того, как талибы закрыли школу, где они учились. Но и в России из-за незнания русского языка их не принимают в школу. Дети Басиры понемногу учат алфавит и буквы дома: помогает брат женщины, который приехал в Москву несколькими годами раньше и уже знает русский. Еще выручают мультики на русском: благодаря им ребята немного понимают язык.
В России статус одинокого родителя не дает льгот при устройстве в школу, зато пригодится при устройстве в детский сад: соло-мама может рассчитывать на первоочередное зачисление ее ребенка в группу. Но беженцам, как показывает практика, получить место в школе или детском саду непросто. Иногда процесс затягивается на месяцы и годы. По российской Конституции «каждый имеет право на образование», но школы отказывают без законных оснований: одни ссылаются на то, что ребенок не знает русского языка, другие — что у них нет мест, третьи требуют прописку, хотя это необязательно.
Об отказах вспоминает и Феда Альрадван, которая приехала в Россию из Сирии, где с 2011 года шла гражданская война, шесть лет назад — одна с тремя детьми. Муж пропал без вести после взрыва в Дамаске. В Москве ее старшего сына в русскую школу не принимали, а арабские «были слишком дорогими» для семьи. Сейчас молодому человеку 22 года, он до сих пор не умеет читать по-русски.
Дети украинских беженцев могут учиться дистанционно в родных школах, как, например, сын и дочь Оксаны Боевой из Горловки. Но если ребенка не берут в школу, а маме нужно выходить на работу и зарабатывать деньги, она может решиться на отчаянный шаг. «Недавно к нам обращалась женщина, приехавшая из Одессы. Она работает на заводе по 15 часов в сутки, а 11-летний сын сидит дома один. Она говорит, что хочет найти для него какой-нибудь интернат», — рассказывает координатор проекта доступа к образованию Софья Исмаилова.
Сложно найти работу
Виктория Кожевникова (фамилия героини изменена по ее просьбе) с несовершеннолетней дочерью и пожилой мамой покинули Мариуполь в конце марта 2022 года, примерно через месяц после начала «спецоперации»* и боев за город. Виктория 30 лет учила детей с особенностями развития, но в Москве устроиться в школу не удалось: «От нас шарахались, как от прокаженных: «Из Мариуполя? Психика у них ненормальная, на работу брать не будем».
Чтобы прокормить семью, Виктория стала мыть подъезды. Сейчас она работает семь дней в неделю, «как робот»: пять дней моет полы в павильоне на ВДНХ, остальные два прибирается в квартирах. График — с 11:00 до 20:00, трудоустройство — неофициальное.
О том, что найти работу очень сложно, говорит и Оксана Боева из Горловки — города в Донецкой области, который с 2014 года находится под контролем ДНР и с начала «спецоперации» оказался в зоне боевых действий. Оксана приехала в Подмосковье с дочерью и сыном школьниками весной 2022 года. Деньги у нее были только на первое время, Оксана варила «суп без ничего» и делила буханку хлеба на три дня. На родине женщина работала подсобным рабочим, до этого — техником гемодиализа в больнице. В Подмосковье она работает уборщицей в бассейне. Два месяца Оксана работала без выходных, сейчас — два через два. Иногда, кроме мытья полов, подрабатывает техником, снова неофициально.
Найти работу в России трудно даже беженцам из Украины, многие из которых хорошо владеют русским языком и которым не требуется специального разрешения. С лета 2022 года действует Указ № 585, он позволяет гражданам Украины работать без разрешения или патента. Несмотря на это, работодатели часто избегают таких кандидатов — не спешат разбираться в вопросе. Им проще сказать: «Приходите, когда получите российское гражданство». Впрочем, в Комитет обращаются люди, которые, получив паспорт РФ, все равно не могут найти работу.
Если беженцу везет найти работу по специальности, скорее всего, потребуется пройти переаттестацию, сделать переводы диплома и трудовой книжки. Это занимает время и стоит денег. Пока ждешь документы, надо где-то жить, что-то есть. Когда ты соло-мама, особенно если есть дети и пожилые родители, это создает дополнительные сложности: кроме тебя, семью никто не обеспечивает.
Отдельная сложность — у беженцев, как правило, нет компьютеров и ноутбуков. Это мешает человеку устроиться на удаленную работу или учиться. Иногда помогают волонтеры — например, для дочери Виктории Кожевниковой нашли ноутбук, чтобы девочка могла выполнять домашние задания для колледжа.
Взрослым тоже негде учить язык
Феда Альрадван вспоминает, что самым сложным было незнание языка: «Я ходила на курсы по русскому, но там уже преподавали правила, а я не знала даже алфавита». В итоге Феда выучила язык на бытовом уровне, общаясь с местными. Женщине этих знаний хватает: Феда зарабатывает тем, что готовит дома на продажу национальные блюда.
Чаще всего беженцам приходится справляться своими силами: бесплатных государственных курсов русского в Москве нет, только благотворительные или волонтерские инициативы. «Для некоторых наших заявителей, которые хотят учить русский, даже 1000 рублей в месяц за языковые курсы — большая сумма, особенно если семья состоит из нескольких человек», — объясняет Софья Исмаилова.
Отдельная сложность в том, что у женщин, которые приехали в незнакомую страну без какой-либо поддержки, часто физически нет времени ездить на языковые курсы. Оксана Боева подтверждает, что жизнь свелась к работе и быту.
В регионах многое зависит от местных администраций. В Иванове, например, пару лет назад была программа в университете по русскому языку для иностранцев. Федерального закона, который регламентировал бы вопросы, связанные с адаптацией иммигрантов, в российском законодательстве нет.
Не хватает информации о своих правах
Часто беженцам бывает сложно сориентироваться и быстро найти нужную информацию. Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев выпускает памятку на разных языках: французском, английском, фарси, арабском, где рассказывается, как получить убежище в России, какие права есть у беженца, куда обращаться, если возникли проблемы.
Часто надежда остается на сарафанное радио или знакомых, которые уже прошли аналогичный путь. Виктория Кожевникова вспоминает, что в миграционной службе в Москве им не рассказывали о важных правах и возможностях — например, что они могут выехать из России по внутреннему украинскому паспорту. Заграничного паспорта у Виктории с собой не было. «Просто некому было подсказать. С ужасом вспоминаю, как я первый раз оказалась [в миграционной службе] на Кирпичной улице. Ночуешь под этим зданием, потому что тебе сказали, что там надо получить хоть какую-то справку». В конце концов семья получила российские паспорта — иначе, говорит Виктория, «пугали депортацией». В получении пенсии российское гражданство не помогло. Бывшие коллеги чудом смогли передать Виктории ее трудовую книжку, но в Пенсионном фонде отказали: трудовая не закрыта.
«Я смирилась с тем, что осталась и без пенсии. Ты понимаешь, что не нужен ни той стороне, ни другой. Тебя просто бросили в эти два месяца ада в Мариуполе. Когда нам выдавали паспорта и ставили прописку, спросили: «Дом-то хоть целый?» Я говорю: «Нет». Ответили: «Ну ладно, прописка будет». Прописка: город Мариуполь. В доме, которого нет».
Беженкам можно помочь, поддержав благотворительный сбор на платформе «Добро Mail.ru».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
*Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.