«Возвращение в Сеул»: как разрыв связи с родиной ведет к потере идентичности
Фредди (Парк Чи Мин) — француженка корейского происхождения — никогда не знала своих настоящих родителей. Они отказались от девочки, когда та была еще младенцем. Сначала Фредди попала в сеульский приют «Хаммонд», а затем была удочерена европейской парой, которая впоследствии увезла ее из Кореи во Францию. Повзрослев, главная героиня решила вернуться на историческую родину в надежде восстановить утраченные семейные узы и, возможно, разобраться в самой себе.
«Возвращение в Сеул» стало третьей полнометражной работой французского режиссера Дэви Шу, этнического камбоджийца, который так же, как и Фредди, вырос в полном отрыве от национальной культуры и менталитета родной страны. Как и Фредди, Шу приехал в Камбоджу уже будучи взрослым состоявшимся человеком, испытывающим абсолютно понятное для всех желание узнать себя с совершенно новой стороны. Сам режиссер также неоднократно говорил, что сюжет «Возвращения в Сеул» вдохновлен не только его личной историей, но и рассказами его близкой подруги Лоры — кореянки из Пусана, которая выросла в приемной семье во Франции.
Как и многие молодые люди, Фредди погружена в кропотливое изучение самой себя. Зудящее внутреннее беспокойство, поиск ложного и истинного «я» приводят ее в Сеул — город, в котором все началось. Однако большая часть вопросов остается без ответов, ведь Фредди едва ли может найти общий язык с местными жителями — как в буквальном (героиня не говорит по-корейски), так и в переносном смысле. Выросшая на Западе героиня чурается местных обычаев. Традиции кажутся ей странными, а сами корейцы — неискренними и зажатыми. В ходе веселого застолья в компании новых сеульских знакомых кто-то замечает, что, судя по очертаниям лица, Фредди — носитель редких национальных генов. Однако даже эта особенность ничуть не помогает девушке в процессе социальной ассимиляции.
Встреча с настоящими родителями происходит в два этапа. Подавляемый гигантским грузом вины отец, который когда-то лично принес маленькую Фредди в приют, не может выдавить из себя ни одной живой эмоции. От полного провала их знакомство, как ни странно, спасают те самые национальные традиции, диктующие сохранять невозмутимость и спокойный тон даже тогда, когда на сердце «скребут кошки». И только оказавшись в алкогольном беспамятстве, блудный родитель дает себе право на отцовство, но его неуклюжесть так и не приводит ко взаимопониманию с дочерью.
Мать Фредди появляется лишь на одно болезненное мгновение — в самом конце, — отчего кульминационный фрагмент фильма становится очень интимным. Режиссер Дэви Шу осознанно оставляет подробности встречи за кадром, однако последующая развязка подтверждает, что никакого откровения не произошло. Чудодейственного воссоединения не случилось, кровоточащие раны в душе героини не затянулись, утраченная корейская идентичность никогда не будет восполнена.
В этом плане «Возвращение в Сеул» можно сравнить с нашумевшим инди-хитом «Солнце мое» Шарлотты Уэллс. Находящийся в депрессии родитель отдаляется, а в случае с Фредди и вовсе отказывается от ребенка, оставляя ему в подарок вечный комплекс вины за то, что отношения не сложились, не успев начаться. Спустя много лет впервые столкнувшийся с душевной пустотой повзрослевший ребенок пытается найти недостающие фрагменты себя в утраченном родителе, но ожидаемо остается ни с чем.
В мире, где каждый второй растет в неполной или дисфункциональной семье, подобное переживание — не редкость. Вероятно, именно по этой причине такие фильмы, как «Возвращение в Сеул», способны задеть даже массового зрителя, крайне далекого от европейской школы авторского кино.