«Лучше быть плохой феминисткой, чем никакой»: почему равноправие касается всех

29 сентября в Москве прошел первый саммит о гендерном равенстве в бизнесе, политике и обществе Forbes Woman Day. Одна из сессий форума называлась «Сложные вопросы о феминизме для простой жизни». Участники говорили о тех, кто прокладывает дорогу равноправию, о провальных попытках поддержать женщин (и об уроках, которые из этих провалов можно извлечь) и о том, почему феминизм — синоним здравого смысла. Дискуссию модерировал журналист Григорий Туманов. Участники:

Ирина Изотова — основательница фестиваля о гендерной грамотности Moscow FemFest;

Настя Красильникова — журналист, фем-активистка, авторка Telegram-каналов «Вашу мать» и «Дочь разбойника»;

Лёля Нордик — экофеминистка, активистка, художница, соорганизаторка акции «Не виновата» в поддержку переживших домашнее насилие;

Дарья Серенко — политическая и феминистская активистка, художница, писательница, соосновательница проекта «Фемдача»;

Юлия Таратута — главный редактор издания Wonderzine;

Марина Ментусова — феминистка, основательница проектов «День Независимости. Альтернативное 8 марта» и keks-prosvet.ru, соосновательница движения «Женщины в белом»;

Кирилл Мартынов — кандидат философских наук, редактор отдела политики «Новой газеты», сооснователь Свободного университета, специалист по политической философии.

О тех, чьи голоса не слышны

Лёля Нордик: Подобные мероприятия, ориентированные на широкую аудиторию, не были бы возможны без работы низовых феминистских движений и активисток, которые в течение многих лет пробивали железобетонную стену стереотипов и обесценивания женского вопроса. На этом форуме представлены многие влиятельные, привилегированные женщины и, возможно, недостаточно представлены те, кто не имеет таких ресурсов, такого доступа к возможностям. У политических активисток, у тех женщин, которые занимаются небезопасной социальной работой и активизмом, далеко не всегда есть платформа для высказываний. Мне бы хотелось, чтобы в будущем в их репрезентации был достигнут баланс. 

Дарья Серенко: Здесь не так много зрителей, как на параллельной сессии, где выступает, например, Татьяна Бакальчук. Она входит в список богатейших предпринимателей, но я сейчас думаю о тех женщинах, которые работают в ее компании и подвергались трудовой дискриминации. 

Политические активистки подвергаются преследованиям, полицейскому насилию, сейчас в нашей стране много женщин-политзаключенных. А красивые, приятные мероприятия проходят без их участия, без дискуссий о политике. Я бы хотела, чтобы на этих дискуссиях уважаемые владелицы корпораций не только учили нас, как бороться за гендерное равенство, репрезентацию и так далее, но и сами бы учились, например, тому, как не дискриминировать сотрудниц на низовых позициях, как обеспечивать равные права в своих корпорациях. 

О «корпоративном» феминизме

Юлия Таратута: Может ли идеологически правая площадка рассуждать о феминизме? Нужно ли помещать на глянцевые обложки активистские идеи? Если ты за все хорошее и против всего плохого, не является ли это способом ухода от налогов и способом понравиться аудитории? Наша редакция путем проб и ошибок пришла к выводу, что активизм, даже в каком-то смысле притворный, лучше, чем его отсутствие. Наличие дискуссии лучше, чем отсутствие разговора как такового. Если кто-то притворяется лучшим, он в какой-то момент становится лучше. 

Меня за последнее время пригласили на несколько конференций с абсолютно «правым» образом мыслей, но почему-то крупным бизнесам стало прикольно про это говорить. Я считаю, что это позитивно. Даже если выбирать какие-то удобные темы — pay gap, стеклянный потолок, харассмент, — это уже неплохо.

Марина Ментусова: Лучше быть плохой феминисткой, чем никакой. Я даже с «клятыми корпорациями» люблю сотрудничать и верю, что они могут принести больше пользы, чем вреда, что их нужно делать союзникам. У нас есть цели. Какими инструментами мы будем их добиваться? Конечно, хотелось бы, чтобы максимально прозрачными и этичными. Но если мы можем свои задачи решить в том числе благодаря корпорациям, благодаря селебрити, — давайте их привлекать на свою сторону, завоевывать больше сторонников и сторонниц.

Дарья Серенко: Я хочу напомнить про кейс «ВкусВилла» (рекламную кампанию с участием ЛГБТ-семьи: вскоре после публикации ролик был удален, компания принесла за него извинения, а героини ролика столкнулись с травлей и были вынуждены уехать из страны. — Forbes Woman). Я думаю, очень долго всем [в компании] пришлось обивать пороги, чтобы этот кейс состоялся. А потом из-за него семья была вынуждена эмигрировать. Поэтому компаниям стоит быть очень аккуратными и консультироваться с активистками в тот момент, когда они реализуют социальную повестку.

Лёля Нордик: Совершать ошибки — нормально: никто из нас не рождается идеальными феминистками с правильным представлением о социальной справедливости. Нас этому не учат в школе, по крайней мере, в России. Люди проходят долгий путь от «я не такая, как все эти феминистки». Я против того, чтобы кэнселить всех, кто оступился и свернул куда-то не туда. Но нужно делать работу над этими ошибками. Если вы действительно разделяете все эти ценности, то важно реагировать на фидбэк и давать прозрачный ответ: да, мы могли сделать что-то не так, но мы готовы меняться к лучшему. 

О позиции «против феминизма»   

Настя Красильникова: У меня есть Telegram-канал «Дочь разбойника», и там я анализирую женоненавистнические тексты в современных российских медиа и рекламе. На прошлой неделе в Санкт-Петербурге произошло очередное убийство. Муж убил жену. Он нанес ей 10 ножевых ранений, а потом, когда она была еще жива, выбросил ее с балкона. Девушку эту звали Александра Мурсалова, она была секс-блогером. В какой-то момент она стала довольно популярна и начала зарабатывать, как подчеркивают разнообразные российские медиа, гораздо больше своего мужа. 

Как об этом пишут СМИ? Сайт НТВ сообщил, что Александра специально провоцировала мужа смелыми публикациями в сети, таким образом подводя читателей к тому, что она напросилась на то, чтобы муж ее убил. Сайт петербургского «Пятого канала» пригласил в качестве экспертки тренера по отношениям Юлию Печерскую, которая сказала буквально следующее: «Нас с детства учат: кто платит, тот и музыку заказывает. Когда женщина в паре начинает зарабатывать больше, она считает себя вправе быть более главным в отношениях. Женщина совершает ошибку, пытаясь менять внутри отношений форму доминации. И странно, что убитая, будучи сексологом, могла попасть в эту историю. Это очень грустно, она должна была такие вещи знать». По этим новостям мы видим, что наши коллеги ненавидят женщин. [Они считают, что] девушка, у которой осталось двое детей, виновата в том, что зарабатывала больше, чем муж, и из-за этого он ее убил.

Я считаю, что можно не называть себя феминисткой, но важно признать, что женоненавистничество, которым пропитано все вокруг, — это ужасно. 

Юлия Таратута: Я недавно читала интервью какого-то известного режиссера. Он спрашивал, почему все влюбились в феминизм, ведь в сегодняшнем обществе нужно защищать не женщин, а мужчин, потому что никто не думает о том, как им тяжело приходится, особенно когда они неконвенциональные. Но только феминизм и интересуется этим вопросом! Другого места, в котором кого-то интересовали бы социальные роли, вопросы власти и иерархий, конвенциональности, неконвенциональности, просто нет. Именно феминистские ресурсы поднимают вопросы о несоразмерности нагрузок [мужчин и женщин], функций, ролей. Мы говорим о том, что важно для всех. 

Мужчины боятся почувствовать вину, и начинается слепое отторжение феминизма

Кирилл Мартынов: Если какой-то мужчина заявляет, что он про-феминист, это ровным счетом ничего не говорит о том, хороший ли он человек, — он может быть полным мерзавцем, подонком, идиотом. Но если мужчина этого не заявляет, то это совсем какой-то абсолютный ноль, абсолютная бесчувственность, неготовность чисто номинально соответствовать какому-то здравому смыслу. Говорить, что ты не феминист или не про-феминист, — все равно, что говорить, что ты сторонник крепостного права. Что мир, в котором одни люди эксплуатируют других, не дают им развиваться и жить так, как те хотят, — нормальный.

Я удивлен, насколько маленькую роль тема гендерного равенства играет в российской демократической повестке до сих пор. Множество активисток и множество ребят поняли, что гендер — достаточно фундаментальная вещь и что довольно трудно бороться с политической диктатурой, если ты занимаешься харассментом на работе. К сожалению, до более широкого круга прогрессивно мыслящих представителей среднего класса эта мысль все еще не доходит. Они могут быть оппозиционерами, но при этом не видят никакой гендерной перспективы и либо позитивно, либо нейтрально относятся к патриархальным практикам. Мне кажется, стоит более интенсивно говорить о том, какую большую роль дискуссия про гендерное неравенство играет в большой политике.

Ирина Изотова: Мы все застреваем в своих пузырях, в своих социальных кругах. Я часто слышу от женщин: «Я не подвергалась насилию», «Я не сталкивалась с сексизмом». Это прекрасно. Но нельзя отрицать существование проблем. Если не хотите участвовать в чем-то, реально что-то делать, то хотя бы не мешайте. Это обращение в том числе и к женщинам, которые не особо ассоциируют себя с фем-повесткой. 

О мужчинах-союзниках

Кирилл Мартынов: Я много рефлексирую о гендерном равенстве, о своей собственной жизни, о своих собственных отношениях. И прихожу к выводу, что во многих ситуациях самое простое, естественное, ленивое и безопасное для окружающих, что ты можешь сделать, — это сыграть роль этакого патриархального мужика. Упыри, которые считают, что если женщина зарабатывает больше, чем мужчина, то это повод убить, — они существуют в определенной культуре, и эта культура на нас всех оказывает огромное давление, несмотря на все попытки ее преодолеть. 

Многие мужчины, кажется, боятся, что феминистки отнимут у них их образ жизни. В этой логике мир представляет из себя пирог, который мы делим. Условно говоря, до феминизма 90% пирога принадлежала мужчинам, а всё остальное делили между собой домохозяйки. Если пирог будет поделен иначе, у мужчин будет всего меньше. Это в теории игр называется игрой с нулевой суммой: кто-то всегда выигрывает, а кто-то проигрывает. Но не все игры так устроены, и я надеюсь, что в той социальной игре, в которую мы играем, могут выигрывать многие люди, многие движения. И если женщины станут счастливее и свободнее, от этого выиграют мужчины, потому что общество в целом станет и счастливее, и богаче.

Лёля Нордик: Главная ошибка, которую совершают мужчины, считающие себя союзниками феминистского движения, — они начинают учить женщин «правильному» феминизму. Или начинают критиковать фем-активисток за «неправильный» фем-активизм. Но самая первостепенная задача мужчин-союзников заключается в том, чтобы вести диалог с другими мужчинами, теми, кто проявляет харассмент, шутит сексистские шутки, нарушает трудовые права женщин в своих компаниях. Поскольку в нашем патриархальном обществе мужчины скорее прислушаются к другому мужчине. 

Вторая часть работы — помогать женщинам с ресурсами, давать им платформу. Не выходить на первый план, а помогать настраивать социальный лифт, который позволит женщинам, у которых нет достаточных ресурсов, получить какие-то возможности. 

Настя Красильникова: Чем мужчины могут помочь фем-активисткам? Вот мой муж сегодня будет укладывать нашего сына спать. А перед этим он приготовит ему обед и ужин. Еще я попросила его помыть пол, а утром он по собственной инициативе помыл посуду. Мне кажется, что это очень важный уровень взаимодействия мужчин и женщин. Потому что когда изо дня в день женщина приходит домой, и на ней после рабочего дня еще четыре часа домашнего труда, это невыносимо. Невозможно заниматься никакой борьбой, никакой работой и вообще быть здоровым, полноценным человеком, если на тебе несколько рабочих смен. 

Ира Изотова: Я не согласна с тезисом, что мужчины, которые не называются про-феминистами, — плохие люди. Они могут просто не понимать, что это такое, не касаться этой темы никогда в своей жизни, но краем уха слышать какие-то стереотипы. Я заметила, что люди не хотят изучать эту тему потому, что мешает не интеллектуальный барьер, а эмоциональный. Мужчины боятся почувствовать вину, и начинается слепое отторжение феминизма. Проработать этот момент можно только через тщательное изучение темы.

Дарья Серенко: Мне кажется, чтобы быть союзником или союзницей в любых движениях за равные права, можно просто взять за правило спрашивать, задавать вопросы: как я могу помочь? чем я могу быть полезен или полезна? чего не хватает в данном контексте? что я могу добавить? Как я могу использовать свой ресурс или свою платформу? Для этого не нужно читать учебники по гендерным исследованиям, достаточно элементарной эмпатии. Мне кажется, что иногда это даже более конструктивная стартовая позиция, чем какие-то интеллектуальные конструкции.