Ты сможешь! Как вера в ребенка помогает вырастить его счастливым
Каждый хочет, чтобы его ребенок был лучшим или по крайней мере развивался не хуже сверстников. Но что если уроки кажутся вашему ребенку скучными? Как заинтересовать его в учебе и надо ли вообще это делать? Блогер Дмитрий Чернышев, опираясь на работы экспертов в области психологии и педагогики, отвечает на эти вопросы в своей книге «Вертикальный прогресс: как сделать так, чтобы дети полюбили школу», а также объясняет, почему современная система образования устарела и не работает. Книга выходит в июне в издательстве «Альпина. Дети». Forbes Woman публикует отрывок о том, какие методики воспитания существовали в разное время и почему всегда нужно верить в своего ребенка.
В 1934 году немецкий врач Йоханна Хаарер опубликовала книгу «Немецкая мать и ее первый ребенок». Рекомендации из этой книги были включены в программу обучения матерей в Рейхе, призванную привить всем немецким женщинам надлежащие навыки ухода за младенцами. К 1943 году три миллиона немецких женщин прошли эту программу. Было продано более 1,2 миллиона экземпляров, почти половина из них — после окончания войны.
В этой книге Хаарер рекомендовала воспитывать детей с как можно меньшим количеством «привязанностей». Если ребенок плакал — это была его собственная проблема, а не проблема матери. Чрезмерной нежности следовало избегать любой ценой. Эмоциональный контакт предписывалось свести к минимуму. «Ребенок должен быть накормлен, вымыт и высушен, а после этого оставлен один». Вместо того чтобы использовать «детский» язык («агу», «а кто это у нас такой сладкий», «у-тю-тю»), предлагалось употреблять правильный немецкий.
Если ребенок начинал плакать, ни в коем случае не следовало брать его на руки, прижимать к себе и успокаивать, а также сажать ребенка на колени и кормить грудью — это, по словам автора, привело бы лишь к тому, что ребенок быстро научился бы добиваться всего плачем. А следующей книгой Йоханны Хаарер стала книга «Мама, расскажи про Адольфа Гитлера».
Идеи Хаарер до сих пор могут наносить вред эмоциональному здоровью немцев. Ренате Фленс, немка старше 60 лет, страдающая от депрессии, рассказывала своему психотерапевту, что она хочет любить своих детей, но не может. Вскоре стало понятно, что проблемы Фленс связаны с тем, что она не способна позволить другим сблизиться с собой. Она росла на книге Хаарер, и эта книга сформировала ее картину мира.
Один из пациентов психотерапевта рассказал ему, что однажды нашел у своей матери толстую книгу, в которую она записывала всевозможные сведения о первом годе его жизни: вес, рост, частоту испражнений. Но в ней не было ни одного слова о ее чувствах к сыну.
Я никогда не понимал этих строгих советов родителям — если маленький ребенок плачет, не надо к нему подходить. Надо его воспитывать, он вами манипулирует. Конечно, манипулирует. А вы хотели, чтобы он все время молчал? У маленького ребенка плач — один из очень немногих каналов общения с миром и связи с родителем. Его нельзя обрубать. В книге Эмили Остер «Статистика для новорожденных» рассказывается о сиротах Румынии: «В 1980-х румынские приюты оказались переполнены. Многие дети, которые туда попали, сталкивались с насилием и другими проблемами. Они годами не контактировали с доброжелательными взрослыми, что негативно сказалось на их психике. Посетители отмечали, что в приюте стояла зловещая тишина. Дети не плакали, так как знали, что за ними никто не придет». Мне кажется, что такая тишина в сто раз страшнее самого горького детского плача. Одна из самых больших проблем в воспитании детей связана с неправильным пониманием родителями притяжательного местоимения МОЙ — мой ребенок. «Вот вы родите своего, тогда и воспитывайте, а это мой ребенок. Не вмешивайтесь, это мой ребенок. Я тебя породил, я тебя и убью, и так далее».
Конечно, это ваш ребенок. Но он ваш — не как ваш комод и даже не как ваша собака, а как ваш друг. Из того, что вы его родили, кормили, ночей не спали, последний кусок от себя отрывали... не следует, что это ваша собственность.
Представьте: вы видите, что большой человек бьет маленького человека. Это совершенно дикая ситуация. Вы вмешиваетесь, а вам говорят: это МОЙ ребенок. И что изменилось в этот момент? Ничего. Ситуация стала только еще гаже и подлее — маленький человек обречен жить вместе с большим человеком, который его бьет.
Это очень серьезная и спорная тема: насколько далеко простирается власть родителя над его ребенком. Что может делать родитель, а что — нет? Имеет ли родитель право запрещать прививать своего ребенка? Запрещать переливать кровь больному ребенку? Отказываться от школьного образования? Отрезать от него части тела по религиозным соображениям? Делать на нем татуировки? Прокалывать ему уши? Обучать его ритуальному каннибализму? А протестантизму? Крестить ребенка? Запрещать ему телевизор? А компьютер?
Только не надо аргументов: да я же лишь добра желаю своему ребенку. Все родители так говорят, что бы они с ребенком ни делали. Даже те, кто растит из детей шахидов.
Худший способ управления ребенком — через комплекс вины. «Мы из-за тебя ночей не спали, последний кусок от себя отрывали, а ты, дрянь такая, посуду мыть не хочешь». Чувство вины — очень гнилой инструмент. Ребенок ничего вам не должен. Это было ваше решение — родить, а не его. Возможно, если бы у него был выбор, он предпочел бы вовсе не вас. Точно так же в советских школах пытались манипулировать учениками: да государство вас бесплатно обучает, а вы, тунеядцы... Взрослых попрекали бесплатным жильем и здравоохранением. И особенно войной — сколько людей погибло, чтобы ты мог жить.
По статистике, родители корректируют поведение своего ребенка каждые 6–9 минут(!). Поэтому детей лучше учить ценностям, чем устанавливать для них правила.
Шалва Амонашвили как-то сказал, что в общении с ребенком полезно представлять себе, что перед вами будущий Моцарт. Или Эйнштейн. Станете ли вы орать на Эйнштейна и унижать Моцарта? Или поможете ребенку раскрыть его способности? Нужно верить в своего ребенка, даже если вам кажется, что из него ничего не получается и что другие дети гораздо талантливее. Есть такой интересный эффект, который назван эффектом Розенталя. В 1965 году американский психолог Роберт Розенталь провел в разных школах эксперимент: учителям сказали, что разработан некий тест, по которому можно определить учеников, стоящих на пороге интеллектуального скачка (многообещающих или вундеркиндов). Для этого случайно выбрали 20% учеников.
Через год оказалось, что у «детей- вундеркиндов» уровень интеллектуального развития стал значительно выше, чем у всех остальных. Учителя неосознанно уделяли больше внимания предполагаемым «вундеркиндам», что сказалось на успешности их обучения. Учителей так сильно прельстила перспектива иметь блистательных учеников, что, как показывают факты, они стали не только считать их лучшими в учебе, но и приписывать им положительные свойства характера.
Еще одна история из Америки. На следующий день после убийства Мартина Лютера Кинга школьный учитель Джейн Элиот в маленьком городке в штате Айова провела смелый эксперимент в своем классе. Она хотела показать ученикам, что такое предрассудки и дискриминация. Она разделила всех детей на две группы — с голубыми и карими глазами — и объяснила, что дети с голубыми глазами обладают гораздо более высоким социальным статусом и значительно превосходят сверстников по интеллекту.
Оказавшись в привилегированном положении, голубоглазые дети тут же начинали доминировать над одноклассниками с карими глазами и даже оскорбляли их, словесно и физически. Кроме того, приобретенный высокий статус приводил к улучшению их интеллектуальных способностей. Получив его, голубоглазые дети начинали лучше успевать по математике и правописанию (эти данные оказались статистически значимыми, как свидетельствуют первоначальные сведения Элиот).
Столь же впечатляющим было снижение успеваемости кареглазых детей, получивших низкий статус. Но самое интересное произошло потом. Миссис Элиот сказала своим третьеклассникам, что ошиблась. И попросила у них прощения за это. На самом деле, объяснила она, верно прямо противоположное: карие глаза лучше голубых! Новые результаты тестов продемонстрировали снижение успеваемости голубоглазых и повышение успеваемости кареглазых учеников.
Кареглазые дети, которые уже испытали на себе, что такое дискриминация, получили возможность проявить сострадание — теперь, когда их статус оказался более высоким. Они ведь на себе узнали, что такое низкий социальный статус. Но сострадания не было. Кареглазые дети отплатили той же монетой. Они командовали и обижали своих прежних голубоглазых обидчиков.
Не бойтесь хвалить своего ребенка. Хвалить при всех, а отчитывать только наедине. И еще никогда нельзя ставить под сомнение его личность. Не стоит говорить ребенку «ты плохой», лучше скажите, что он очень хороший, но вот сейчас поступил плохо.
Американский писатель Кен Робинсон рассказывает прекрасную историю о Джилиан Линн, которая поставила мюзиклы «Кошки» и «Призрак оперы»:
«Однажды за обедом я спросил у Джилиан, как она стала танцором. Она рассказала, что в школе ее считали безнадежной. Кто-то из школы написал ее родителям записку, в которой говорилось, что у девочки были проблемы с обучаемостью. Она не могла сосредоточиться, вечно ерзала. Сейчас бы сказали, что у нее синдром дефицита внимания. Но в 1930-х годах никто не знал об этом синдроме, такой проблемы просто не было.
Ее отвели к врачу. Она пришла туда с матерью, ее посадили в кресло в дальнем конце комнаты, где она просидела, подложив ладошки под ноги, целых двадцать минут, пока врач разговаривал о ее проблемах в школе. Она всем мешала, не вовремя сдавала домашнюю работу и так далее. В конце концов доктор сел рядом с Джилиан и сказал ей, что выслушал ее маму, осознал все проблемы Джилиан, но теперь хотел бы поговорить с ее мамой с глазу на глаз. Он попросил Джилиан подождать немного и вышел вместе с мамой из комнаты. Перед тем как выйти, он включил стоящее на столе радио. Как только взрослые вышли, доктор попросил маму Джилиан взглянуть на то, что делает дочь. Та сразу же вскочила на ноги и начала двигаться в такт музыке. Доктор и мама Джилиан посмотрели на это пару минут, потом доктор повернулся и сказал: «Миссис Линн, Джилиан не больна. Она танцовщица. Отдайте ее в хореографическую школу».
Я спросил, что было дальше. Она рассказала, что мама последовала совету врача и что это было прекрасно. Они вошли в комнату, где были похожие на Джилиан люди, непоседы, люди, которым, чтобы думать, нужно было двигаться. Они учились балету, степу, джазовому стилю, занимались современным танцем. Потом ее приняли в Королевскую балетную школу, она стала солисткой, сделала замечательную карьеру в Королевской балетной труппе. В конце концов она окончила Королевскую балетную школу и основала собственную компанию, Танцевальную компанию Джилиан Линн, и встретила Эндрю Ллойда Уэббера. Джилиан создала одни из самых известных музыкальных постановок в истории, принесла радость миллионам людей и стала мультимиллионером. А ведь другой врач мог бы посадить ее на таблетки и заставить успокоиться».