История счастливого брака, или Эссе о простых радостях жизни
Право на чтение
Выступление перед первокурсниками Университета Клемсона, 2006
Хочу поблагодарить руководителей Университета Клемсона за приглашение, а также за то, что впоследствии не передумали и не отменили это приглашение. Я очень рада оказаться здесь. Хочу поблагодарить мо- их сторонников за доброту, а недоброжелателей — за терпение. Когда я думаю о состоянии государственной системы образования, системы здравоохранения, когда думаю о бедности и ведущихся войнах, то хочу надеяться, что страсти протестующих могли бы послужить более благой цели. Но я не в силах на это повлиять, поэтому, пожалуй, начну.
Представьте себе хрупкую девятилетнюю девочку, которой на школьной переменке в голову прилетает волейбольный мяч. Девочку показывают врачу, и выясняется, что у нее сломана челюсть. Однако перелом почему-то никак не заживает, и родители продолжают таскать ее по специалистам, пока наконец через несколько месяцев кто-то не выясняет, что у девочки рак челюсти. Саркома Юинга; выживаемость — пять процентов. Никто не говорит об этом Люси, потому что ее считают ребенком, да и она все равно умрет. Никто не говорит об этом, когда ее кладут на операцию, а все то время после, пока она носит повязки, никто не упоминает, что она потеряла половину челюсти. Когда наконец ее выписывают из больницы, начинается химиотерапия. Люси — одна из первых детей в стране, прошедших через химиотерапию, и поскольку в те времена облучение было куда менее совершенным и более агрессивным, нежели сейчас, по ее собственным словам, ощущения были, будто горишь заживо. Пять дней в неделю она ходит на химио- и радиотерапию, и все вместе это продолжается два с половиной года. Во рту у нее осталось шесть зубов. Во время лечения она лысеет. Когда наконец она возвращается в школу, никто из девочек не хочет сидеть с ней в столовой. Мальчики подкарауливают ее на лестничных клетках и лают на нее, кричат на нее, преследуют ее. В течение жизни она переносит тридцать восемь восстановительных операций. Фрагменты мышц, костей, тканей и вен отделяются от разных частей ее тела в попытках заново собрать ее лицо, но из-за огромного количества радиации ни один трансплантат в итоге не приживается. И несмотря на все это, а возможно, именно поэтому она оказывается самым умным человеком из всех, что вы когда-либо встречали; самой начитанной, обладающей самым пытливым умом, а еще невероятно веселой и лучше всех на свете умеющей танцевать.
Когда она была сыта по горло чужими любопытными взглядами, Люси написала книгу «Автобиография лица». Историю того, что с ней случилось. И о том, что, по ее мнению, никто из нас никогда не чувствует себя в достаточной степени хорошим, достаточно красивым, достаточно любимым и принимаемым окружающими. На некоторое время она стала знаменитостью. Выступала на CNN, была гостем Опры и шоу «Сегодня». Она смотрела прямо в камеру, надеясь, что кто-нибудь по ту сторону телеэкрана влюбится в нее. Вы никогда не встречали такого смелого человека. Не бесстрашного, заметьте: Люси была слишком умна, слишком многое пережила, чтобы не понимать, насколько ужасной порой бывает жизнь, и все же она не сдавалась. Я не могу выразить словами, как сильно ее любила, как восхищалась ею; а когда любишь кого-то, по-настоящему любишь, тебе и в голову не придет, что за такого человека можно не держаться.
Я держалась за Люси и после того, как она умерла. Ее смерть, как и ее жизнь, была объектом множества слухов. Говорили, что она умерла от рака. От передоза после отмененного издательского контракта. Спрыгнула с крыши дома, где когда-то снимала квартиру. Я хотела вмешаться, рассказать правду о том, что произошло, но это лишь одна из многих причин, побудивших меня написать книгу. Люси была непростой, как те книги по философии, что она любила читать; я знала, что моему разуму никогда не вместить все то, чем она являлась. Я знала, что с каждым годом после ее смерти память о ней будет упрощаться. Люси станет податливее и милее, а мне бы не хотелось, чтобы это произошло. В конце концов, именно ее браваду и ярость я любила особенно сильно. Мне казалось, если запишу нашу историю, историю нашей дружбы и того, что нам вместе довелось пережить, то смогу сохранить ее саму, зажав между страницами как кленовый листок.
Безусловно, даже люди, происходящие из самых интеллектуально ограниченных кругов, знают, что книги гораздо непристойнее моей издаются и читаются повсеместно. То есть дело не в том, с какими выборами Люси и мне приходилось сталкиваться в жизни, — опять же, даже малейшее столкновение с чем-то неприятным показало бы, что многие люди делают выборы и похуже. Дело даже не в том, что вы прочитали мою книгу — скорее всего, вы уже играли в компьютерную игру GTA. Вы сидите в фейсбуке, смотрите фильмы сети HBO, и новости тоже смотрите. Какими бы чистыми ни были ваши сердца, я очень сомневаюсь, что можно заподозрить, будто моя книга стала для вас первой встречей с упоминанием секса, наркотиков, депрессии или крепкой дружбы. Людям может не нравиться сама идея, что подобные вещи существуют, или что я написала о них, или что вы об этом прочтете, но это не повод устраивать протесты или обзванивать новостников. Проблема в том, что высшее учебное заведение, в которое вы поступили, выбрало эту книгу в качестве задания. То есть, чтобы здесь учиться, вам вроде как необходимо ее прочитать.
***
Люди, выступающие против «Правды и красоты» как обязательного чтения и против моего сегодняшнего визита сюда, делают это не для себя. В конце концов, их никто не заставляет читать книгу. Они действуют от вашего имени. Они хотят защитить вас от меня, хотя от игры GTA они вас не уберегли. И поскольку вы еще толком не начали учиться на первом курсе, давайте на минутку остановимся и подумаем, от чего еще вас стоит уберечь. Я постаралась сделать этот список максимально компактным, потому что в противном случае могла бы продолжать говорить в течение всех следующих четырех лет вашего обучения. Никто не захочет платить деньги, чтобы читать о безнравственном поведении, поэтому «Анна Каренина» — на выход. Речь там о супружеской измене, романе замужней женщины с другим мужчиной и ее последующем самоубийстве. Мало того что это эпатажная книга, так она еще и невероятно длинная. В «Великом Гэтсби» адюльтера и того больше, а также алкоголизм и убийство, так что его тоже в топку. С этим романом сложнее расстаться, потому что он ко- роткий, да и вы, скорее всего, уже прочли его в школе. «Сто лет одиночества»? Там инцест, что, конечно, прискорбно — а так-то хорошая книжка. Лично для меня безусловно лучшим романом двадцатого века является набоковская «Лолита», и, если я сейчас начну о ней говорить, уверена, все кончится тем, что со сцены меня уведут сотрудники нацгвардии. Фолкнера — запретить. Хемингуэя — запретить.
Тони Моррисон, Джон Апдайк, Филип Рот, величайшие американские писатели из живущих — уж точно не для вас. В их книгах столько секса и нецензурной брани, что мне, пожалуй, и имена-то их не стоит произносить.
Однако, возможно, с этими книгами как раз-таки все в порядке, потому что это художественная проза. Возможно, самое удручающее в моей книге — тот факт, что в ней нет вымысла. Так что давайте, пожалуй, откажемся от чтения любого нон-фика, который может вывести из равновесия. Если истории о девочках, страдающих от рака, унижаемых незнакомцами и пытающихся посредством секса и наркотиков притупить нечеловеческую боль, слишком неприятны и порнографичны, то давайте откажемся и от упоминаний Холокоста. Русская революция, кровавые поля Камбоджи, война во Вьетнаме, Крестовые походы — все это олицетворяет такие чудовищные проявления безнравственности и извращенности, что о них лучше и думать забыть.
Но и это еще не все. Практически любая область изучения — искусство, экономика, философия — имеет множество спорных моментов. Перестанете ли вы читать Ницше, ведь он говорит, что Бога нет? Наука в этом случае тоже скомпрометирована, ведь там столько разногласий с верой. Математика — о’кей. Алгебра, физика, химия. Вот ими придется заняться вплотную.
Само по себе предположение, что вас стоит защищать от таких, как я, означает, что у вас нет внутренних фильтров, нет жизненного опыта, критического мышления и интеллекта как такового. Вы настолько податливы, что чтение заданной университетом кни- ги, где упоминаются наркотики и секс, заставит вас, отбросив книгу, тут же поспешить и самостоятельно все это попробовать — что кажется мне не более вероятным, чем тот факт, что, прочитав «Анну Каренину», вы окажетесь под поездом. Также это может означать, что книга Толстого, в первую очередь, не о безусловной красоте жизни, а моя книга не о всепоглощающем значении верности.
Поскольку это ваша первая неделя в университете, сейчас самое время задуматься о том, почему вы, собственно говоря, здесь. После двенадцати лет, проведенных в школе, образование больше не является обязательным. Что означает: вы здесь по собственной воле. Никто, включая родителей, больше не может навязывать вам образование. Образование — огромная привилегия, отличающая вас от большинства людей как в мире, так и в этой стране. Лишь около двадцати пяти процентов американцев посещают колледж. Один из четырех. Хочу еще раз подчеркнуть: образование — это привилегия и выбор. Возможно, это первый сознательный выбор в вашей взрослой жизни. Многие из вас берут кредиты, устраиваются на работу, взваливают на себя часть, а то и полную стоимость этого выбора. Остальные, надеюсь, ценят людей и учреждения, которые делают это образование возможным. Главная цель вашего пребывания в Клемсоне — расширить и углубить сферу ваших интеллектуальных возможностей. Все прочее — спорт, общественная жизнь, студенческие братства, женские клубы, политика кампуса — вторично. Вы здесь, чтобы учиться. Проверенный века- ми способ получения образования — при помощи учителя. Если вы хотите стать стеклодувом, то нани- маетесь в ученики к мастеру; следуете каждому его движению и пытаетесь впитать его мудрость. Университет — по сути, большой консорциум людей, имеющих опыт работы в соответствующих областях, так что у вас есть возможность обучаться у тех, кто всерьез занимался математикой, литературой и экономикой. Вы можете попробовать огромный перечень интеллектуальных занятий и узнать, что именно подходит вам лучше всего.
Если, конечно, вас не будут оберегать от всего того, что может оскорбить чувства или испортить настроение, если другие люди не будут решать за вас, чему вам стоит учиться, а чему нет. Лучший отклик на это я нашла в обращении к первокурсникам поэтессы Адриенны Рич. В своей речи «Претендуя на образование» она писала:
«Ответственность перед собой кроется в умении не позволять другим думать, говорить и что-то заявлять за вас; в умении уважать и использовать свои разум и чувства... Ответственность перед собой означает, что вы не будете падки на необдуманные, мелкие решения — одобренные книги и идеи... вы не будете записываться на малосодержательный курс вместо того, чтобы идти туда, где могут чему-то научить, не будете списывать домашку, вместо того, чтобы самостоятельно и твердо идти вперед... Это значит пестовать критическое мышление, понимание того, что самое главное, что кто-то может сделать для вас, — это потребовать, чтобы вы продвинулись дальше, показали вам спектр того, на что вы способны».
Вы выбрали учебу в университете. Вы достаточно взрослые, чтобы управлять автомобилем, голосовать, платить налоги или воевать. Вы не дети, даже если по-прежнему ощущаете себя таковыми. Лучший способ добиться, чтобы ваши родители и учителя относились к вам как взрослым — вести себя по-взрослому. Взять на себя ответственность за свою жизнь и свой разум и попросить других уважать вашу самостоятельность. Будьте горды тем, что поступили в учреждение, где вас считают взрослыми, где уважают и защищают ваше право учиться, где не идут на поводу у тех, кто считает, что вы не в состоянии принимать решения.
Вы намерены распахнуть ваши умы. Высшее обра- зование — в приятии многообразия. Суть в том, что- бы научиться различать другие голоса, уважать дру- гие точки зрения. Вы обнаружите, что чем больше учишься, тем сложнее становится жизнь, потому что ваш ум оказывается способен рассматривать один и тот же вопрос под множеством углов. Вы научи- тесь использовать свой ум так же, как атлет использует свое тело. Вы будете тянуться, крепнуть и расти. Именно поэтому столь многие боятся высшего образования; делить мир на черное и белое куда проще. На все у них есть четкий ответ, которого они и придерживаются. Но у вас появился шанс бесстрашно выйти за эти рамки, исследовать все, что только вам доступно.
Я всегда была писателем, но многие годы зарабатывала на жизнь журналистикой, а первое, что должен осознать любой журналист, — разница между первичным и вторичным источником. Если вы сможете усвоить эту идею, многое из того, что ждет вас в колледже, окажется гораздо проще. Первичный источник — это явление или персона как таковые, вторичный — ин- терпретация или пересказ. Скажем, вы пишете заметку о «Великом Гэтсби». Вашим первичным источником будет сам роман. Статьи и книги о романе будут вторичными источниками. Сборники кратких содержаний, хотя не приведи вас Господь в них заглядывать, тоже будут вторичными источниками. Скажем, вы хотите написать о губернаторе Южной Каролины. Ваш первичный источник — сам губернатор, и лучшим решением будет договориться об интервью; также первичными источниками могут стать люди, знающие его лично: его помощник, начальник его штаба, его жена. Если вы черпаете информацию из газет, значит, пользуетесь вторичными источниками. Любой преподаватель и любой журналист скажет вам, что вторичные источники чрезвычайно важны. Потому что это возможность обратиться к мнению других людей, которое может помочь вам сформулировать ваши тезисы, а также изучить другие аспекты идеи, которые вы, возможно, не брали в расчет. Но всегда, когда это возможно, стоит обращаться к первоисточнику, чтобы иметь возможность сделать самостоятельные выводы. Вне зависимости от того, учитесь вы в колледже или нет, полагаться на мнение других недостаточно. Вам необходимо самостоятельно рассмотреть явление и сформировать собственное суждение. Именно это значит изучать и учиться. Некоторые вторичные источники столь громко и пристрастно заявляют свою точку зрения, что может возникнуть искушение поверить им на слово. Может возникнуть соблазн не проверять сведения самостоятельно. Однако грань между послушанием и ленью бывает чрезвычайно тонкой, и если вы идете по жизни, принимая на веру слова других людей о том, что правильно, то таким образом позволяете вести себя по темным дорожкам.
Помимо возможности учиться, лучшее, что есть в колледже, — это друзья, которые у вас непременно появятся. Возможно, сейчас вам слегка одиноко, но это изменится. Сегодня в этом помещении находят- ся люди, с которыми вы не знакомы и которые станут самыми важными людьми в вашей жизни; вы забудете работы, которые написали, оценки, которые получи- ли, но ваши друзья останутся с вами. Когда мне было нужно определиться с тезисами для сегодняшней речи, я обратилась именно к друзьям. И мне ужасно жаль, что я не могла позвонить Люси. В свете всего произошедшего я обнаружила, что упускаю из ви- ду тот факт, что меня пригласили сюда поговорить о книге, которую я написала о моей лучшей подруге — моей дорогой, моей милой, скандальной Люси. Она наверняка бы решила, что все это ужасно весело. Она не принимала критику близко к сердцу. Она собаку съела на критике до того озлобленной и гнусной, что то, с чем столкнулась я, показалось бы ей прогулкой в парке.
Возможность иметь друга, быть другом не сильно отличается от возможности учиться. То и другое уходит корнями в нашу способность быть восприимчивыми и открытыми к предстоящим трудностям. Если вы намерены тянуться, рисковать, если вы намерены любить, чтить и лелеять людей, которые важны для вас, пока смерть не разлучит вас, тогда вас ждут большие страдания, но и еще большая награда.
Я рада, что у меня было время так тщательно все это обдумать, и я рада, что пришла к выводу, что все кривотолки сосредоточены на моей книге, а не на поведении моей подруги. Если вы находите поведение Люси предосудительным, то я советую вам помолиться сегодня перед сном, чтобы то, что случилось с ней, никогда не случилось с вами или теми, кого вы любите. Ее осуждали множество раз в жизни, ее осуждали каждый раз, стоило ей выйти за дверь. Я полагаю, пора это прекратить.
На первых страницах «Великого Гэтсби», этой эпатажной классики, рассказчик Ник Каррауэй говорит: «В юношеские годы, когда человек особенно восприимчив, я как-то получил от отца совет, надолго запавший мне в память. «Если тебе вдруг захочется осудить кого-то, — сказал он, — вспомни, что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладал ты».
Когда я впервые прочла эту книгу, мне было двенадцать. Я помню это, потому что взяла ее с собой в летний лагерь для девочек. Это был роман взросления о молодом человеке, который пытался соответствовать ожиданиям всех остальных. Уверена, чего-то я в нем не поняла, но основное от меня не ускользнуло. И уж конечно я понимала, о чем шла речь в той цитате. С тех пор я перечитала эту книгу, наверное, дюжину раз, и с каждым разом она значила для меня все больше. Снова и снова я возвращалась к совету, который Ник Каррауэй получил от своего отца. И находила в нем утешение, когда больше нигде не могла его найти. Сегодня я так активно ссылаюсь на этот роман, потому что мне хочется осуждать, но потом я останавливаюсь и напоминаю себе, что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладаю я. У меня была возможность учиться у Люси, учиться на ее неудачах и успехах, учиться у нее ее невероятной способности любить и умению быть любимой. Я рада, что никому не удалось отнять у вас мою книгу, потому что теперь вы тоже сможете многому научиться у Люси. Спасибо за ваше время и за внимание. Что бы вам некоторые ни говорили — не прекращайте читать.
2007