Фанни Ардан: «Я хочу, чтобы со мной обращались как с человеком, а не как с женщиной»

В основе «Прекрасной эпохи» — нетривиальный сюжет, в котором люди, стараясь пережить главные моменты своего прошлого, платят огромные деньги, чтобы оказаться в своеобразном иммерсивном театре и с помощью актеров и воссозданных декораций почувствовать себя, к примеру, вновь молодыми и влюбленными. Главный герой, бывший карикатурист, а теперь безработный и брошенный своей второй половиной мужчина за 60 в исполнении Даниэля Отоя, стремится пережить день знакомства со своей женой в далеких 70-х, когда она все еще интересовалась им, а не VR-очками и онлайн-сериалами. Очень быстро мир иллюзий и искусственно воссозданной реальности поглощает героя, влюбляющегося не то в воспоминание о своей жене, не то в молодую актрису, которая ее играет. Сразу после московской премьеры кинообозреватель Юлия Шампорова поговорила с исполнительницей одной из главных ролей Фанни Ардан. 

В картине «Прекрасная эпоха» вы играете женщину, которая, будучи очень современной и независимой, отказывается от семейной жизни, буквально выгоняет за порог мужа и хочет пожить для себя. Насколько вам близка такая позиция?

Я считаю, что у каждой женщины своя жизнь, нет никаких рецептов, которым нужно следовать, потому что все мы разные, и в этом наша уникальность и счастье. Я ненавижу дамские журналы, которые говорят: «Для того чтобы в 45 лет выглядеть привлекательной, надо делать это. С мужем надо разговаривать так. Вести себя — этак». К черту все советы, все мы разные. Моя героиня сердится на мужа, выгоняет его из дома, но действует так не из расчета — она сама на себя злится, бьет себя по лицу и называет злой. В начале она льстит себе, считая себя очень современной, веря, что она может легко и просто завести себе любовника. А когда она оказывается в компании скучных собеседников, она жалеет, что мужа нет рядом, ведь с ним она могла бы посплетничать и обсудить их всех.

Она не та женщина, которая хочет быть независимой, — она женщина, которая не хочет пресных отношений, без огня, без интенсивности. Она не может принять, что история любви, которая была великолепной 40 лет назад, становится блеклой и тонет под грузом каких-то банальных дел, и она борется с этим своими способами. Каждая женщина  уникальна и должна жить так, как ей подсказывает сердце.

Насколько вам близка идея конструирования искусственной реальности, на которой основан фильм, будь то иммерсивный театр или VR-очки? Притупляет ли это, на ваш взгляд, связь с миром и с человеком?

Я всегда думала, что мы — как рыбаки. Мы закидываем сети, но не все, что в них попадает, мы обязаны есть. Ко мне приходит многое, но только мне решать, что для меня хорошо, а что меня не интересует. Я считаю, что наше время делает человека ответственным за свою жизнь: это вы решаете, что вам надо зарегистрироваться в социальных сетях, ведь вас никто не принуждает. Кто-то говорит: «Но это делают все!», однако вы решаете, следовать вам этой моде или нет. Вот это и интересно в нашей эпохе, мы не можем обвинить ее в принуждении, нужно задать вопрос себе самой: а что ты сделала из того, что тебе было дано?

Виртуальная реальность или книга в айпэде, почему нет? Но не нужно становиться рабом этого и говорить: «Больше я не буду читать бумажных книг, потому что это не модно!»

То, что мне нравится в моей жизни, — это то, что я решаю, чему говорить «да» или «нет».

Феминизм — тоже значимая часть нашей эпохи. Вы играете женщину, которую вполне можно было бы назвать феминисткой, а вы сами поддерживаете это движение?

Я не феминистка, но я принимаю любые точки зрения, мне нравится эклектизм, разнообразие, космополитизм, но меня нельзя заставить думать так, как я не хочу. Я всегда опасалась гетто, мне не хотелось бы в нем оказаться. Я хочу, чтобы со мной обращались как с человеком, а не как с женщиной. Я признаю, что, если бы я жила в Африке или на Ближнем Востоке, я существовала бы в совершенно другом дискурсе. Я люблю мужчин и не боюсь их, у меня вообще нет никаких проблем с мужчинами.

В фильме показана ситуация, когда люди искусственно конструируют для себя миры и, как в иммерсивном театре, проживают для себя приятные моменты или моменты, которые хотелось бы изменить в прошлом. Есть ли у вас конкретные жизненные ситуации, которые вы хотели бы пережить еще раз или изменить? 

Мне кажется, что ностальгия и сожаление — это разные вещи. Люди потрясающе утроены, ведь у них есть память. Это и отличает нас от роботов. У нас есть уникальная возможность в любой момент нашей жизни воскресить прошлое, независимо от того, думаем ли мы о трагических событиях, о чем-то невероятном или смешном, — и это удивительная привилегия человека.

У нас есть две силы: забывать и помнить. Нужно помнить, что мы очень хорошо можем забывать. И если мы решаем отказаться от всего, что было в прошлом в угоду современности, мы превращаемся в безмозглых крыс. Когда мы можем обратиться к нашей бабушке, чтобы она рассказала нам о своей жизни, это потрясающе, это лучше всяких книг, потому что у нас есть живой свидетель другой эпохи, который может дать нам уникальные детали, которые мы не получим никаким другим способом.

Например, 70-е годы, куда возвращается герой фильма, — это было особое время: время политического кризиса в Америке после войны во Вьетнаме, «Черных пантер», выдающейся музыки, моды. Было в это время что-то, что потом угасло, ушло. Очень важна была для молодежи в это время сексуальная свобода, изобретение противозачаточных средств и отсутствие СПИДа. Экономическое расслоение было намного меньше, чем сейчас, средний класс тогда чувствовал себя уверенно, а дальше все шло по пути его сдавливания, сейчас многие обеднели, а богатые остались при своем богатстве.

В прошлом году вы представили в России фильм «Диван Сталина» с Жераром Депардье в главной роли. Чем вас заинтересовала фигура Сталина? 

Моя идея заключалась в том, чтобы взять фигуру Сталина в качестве архетипа абсолютной власти, образ которой до сих пор существует в коллективном бессознательном всего человечества.  Меня интересовала тема противостояния художника и абсолютной власти. Страх перед властью существовал всегда: властью денег, властью начальника. И мне было интересно, каким становится человек перед ее лицом. Поэтому один из героев в этом фильме спрашивает: «А ты, что ты сделал, чтобы потерять твою душу?», потому что власть заставляет нас продать свою душу. Героем мог быть Сталин или кто-то еще — это не принципиально. Я снимала этот фильм как притчу.

А вы сами знаете, как сохранить душу перед лицом абсолютной власти?

Мне кажется, очень важно быть сильной духом, верить в себя, иметь аппетит к жизни, быть уверенной в собственном видении мира, быть храброй, не бояться отсутствия денег… Я много об этом думаю. Мой отец был невероятным и очень независимым человеком, и в юном возрасте я поняла, что не нужно слепо почитать авторитеты, силу или деньги. Это дало мне потрясающую свободу: нельзя покупать другого, нельзя ломать другого под давлением денег или власти.

Меня восхищает фигура Осипа Мандельштама — это поэт, человек хрупкого поэтического дара, у которого были только его слова, —и он сказал власти «нет». И для меня Мандельштам олицетворяет не человека, который в одиночестве умер в лагере, а человека, который остается символом независимости для огромного количества людей.

То, что вы говорите, очень красиво, но судьба Мандельштама была ужасна, и результат его независимости в стране с абсолютной властью был очень печален. И тем не менее он сделал этот выбор.

Да, у него была такая сила, которая служила примером другим людям, в том числе и в других странах. Очень многие французы обожают Мандельштама. В жизни всегда есть люди, которые расплачиваются за свои решения жизнью и служат маяками для всего человечества. Пока есть такие люди, жизнь имеет смысл.