Общество постоянно меняет стандарты: полное женское тело считалось эталоном красоты, затем его сменило болезненно худое тело. Проходит время — появляется новый тренд — рельефные мускулы и кубики на животе. Как и почему менялись стандарты красоты?
Юлия Лапина — автор книги «Еда, тело, секс и тревога», которая вышла в издательстве «Альпина» — рассказывает о том, почему женщины не принимают свою природную красоту и кто в этом виноват. О том, как формировались и менялись стандарты женской красоты, читайте в отрывке, который мы публикуем.
В 2009 году на конференции, посвященной расстройствам пищевого поведения, одна из ведущих специалистов по расстройствам пищевого поведения, Маргери Ганс (Margery T. Gans), посвятившая много лет изучению анорексии и булимии, выступила с докладом о возникновении в современном обществе «худого идеала женщины».
Речь в докладе в первую очередь шла о социальном статусе, причем не женщины, а мужчины. «Идеал худобы» западного мира берет свое начало из концепции, что женщина — собственность и символ статуса мужчины. В XVII веке идеалом была мягкая, округлая, пухленькая женщина, потому что лишь богачки могли есть продукты из дорогих муки и масла, вести сидячий образ жизни и не работать на полях под палящим солнцем. Это позволяло им иметь формы, которые воспевал Рубенс, и белую кожу. Вплоть до начала XX века загар считался главным признаком низкого происхождения. Аристократки прятались под зонтиками, в тени, чтобы иметь светящуюся, словно фарфоровую кожу. При дворе испанской королевы Изабеллы провинившихся фрейлин принуждали загорать, чтобы те потом не могли появиться в обществе. А если хотите подробно почитать об обряде пищевого насилия (раскармливания девочек с раннего возраста) и методах приведения тела к идеалам «полноты», наберите в поисковике «гаваж Мавритания». Гаваж как традиция появился в Мавритании, когда многие зажиточные семьи держали рабов. Мужчины были в основном заняты физическим трудом, что позволяло им оставаться худыми, а женщины двигались мало, потому что заботы о детях и доме лежали на прислуге. Считалось, что крупная женщина может дать здоровое потомство — на этом в первую очередь и основывалась их привлекательность.
Главный «инквизитор»
Гаваж существует в Мавритании до сих пор. Как и во многих традициях насилия над женщинами, роль главных «инквизиторов» играют бабушки и матери, которые заставляют девочек переедать «ради их счастливого будущего». Мужчины почти не участвуют в этом процессе. Мавритания — страна закрытая, поэтому трудно оценить масштабы проблемы, однако некоторая статистика все же существует. В 2001 году американская исследовательская фирма Measure DHS провела исследование и установила, что около 22% мавританских женщин в детстве кормили насильно. У половины этих женщин развито ожирение или избыточный вес, многие страдают диабетом, заболеваниями сердечно-сосудистой системы и желудочно-кишечного тракта. В ходе исследования, в котором принимало участие семь тысяч взрослых женщин, 15% из них заявили, что в детстве из-за переедания у них появлялись растяжки на коже. Каждая пятая призналась, что ей ломали большие пальцы ног, чтобы заставить есть. Каждая третья сожалела о том, что ей приходилось переедать.
Нужно понимать, что процедура насильственного кормления мучительна. Девочкам массируют кожу на животе, чтобы в него помещалось как можно больше пищи, если ребенка вырвет от переедания, то он все равно должен будет съесть все положенное. Как и любые практики приведения тела к социальным стандартам, гаваж мало считается с тем, чего хочет тело. Важно, чего общество ждет от тела.
Что общество ждет от женщины
В середине XIX века набрала обороты Великая индустриальная революция. Ручного труда и людей, занятых им, стало заметно меньше, появился и окреп средний класс. Тогда для мужчины было престижным иметь хрупкую жену: маленькая, худенькая, она порхала по дому, словно птаха, и просто физически не могла работать, даже если бы захотела. Своей внешностью женщина подчеркивала, что ее муж в состоянии один содержать семью. Конечно, здесь прослеживается прямое противоречие идее женского предназначения: ведь не худышка, а полнокровная, здоровая, сильная женщина способна зачать, выносить, родить и выкормить многочисленное потомство. Но к тому времени полным ходом шло развитие не только промышленности, но и медицины. Она стала более доступной, детская смертность упала: женщине больше не нужно было рожать по 10–15 детей. Ей больше не требовалось демонстрировать свою стать и безупречное физическое здоровье.
Отношение мужчины к женщине как к товару можно встретить в истории разных стран. Например, в России такая традиция существовала не только по отношению барина к своим крепостным, но и внутри крестьянской общины: «Если «девичья пора» заканчивалась, а замужество так и не предвиделось, то девушка рисковала остаться без мужа — «погибнуть». Девушку сравнивали с коробочкой мака, которая никак не может рассыпаться на зернышки, называли ее «засидкой» (словно залежалый и портящийся товар), «надолбой». В разных местностях возраст, с которого девушка считалась «засидкой», определялся по-разному: например, в южнорусских областях девушке полагалось вступить в брак до 18 лет, в центральных и среднерусских областях, на большей части территории Русского Севера — до 22‒23 лет, в отдельных северных районах до 25‒27 лет. Но повсюду отношение к девушке-«засидке» было резко неодобрительным, ведь она не смогла или не захотела вовремя выполнить свой долг перед Богом и людьми.
Еще один социальный маркер
В XXI веке тело все еще остается социальным маркером: богатые женщины могут позволить себе дорогую качественную еду, а не дешевый фастфуд, и свободное время для сна, у них есть персональный тренер, косметолог, они ходят в солярий и ездят в жаркие страны в разгар зимы (загар теперь признак финансового достатка). Критерии «идеального тела» остались теми же: на первом месте — социальный статус, а вовсе не фертильность или здоровье. Возможно, люди путают причинно-следственную связь. Ведь это не фотомодель Твигги задала моду на худобу — она стала иконой, потому что пришло ее время.
Интересно, что сегодня женское освобождение от зависимой роли, борьба за равноправие и получение мужских привилегий ведется опять-таки и на телесном фронте: образ мощной, «мышечной» женщины, которая, не покладая штанги, работает в спортзале над своим телом, становится укором для «жирных» и «плоских» — тех, кто снова не подходит под идеал времени. Борьба с жиром, который провозглашен главным врагом женщин, ведется без оглядки на здоровье.
Узкие стандарты
Один из «гениальных» маркетинговых ходов для увеличения продаж косметики — медикализация стандартов красоты, то есть когда ты не просто некрасивый, а «больной», если не соответствуешь определенным стандартам. Еще лет 40 назад некоторые косметические средства стали продаваться только в аптеках, чтобы внушить покупателю: это не просто баночка с кремом, а лекарство.
Целлюлит, как и растяжки, не представляет опасности для здоровья и возникал у женщин во все времена. Это показатель естественного течения жизни и нормальный процесс: так тело реагирует на происходящие с ним возрастные изменения. Жир и «объемы» не всегда были женскими врагами и уж тем более не считались уродством. И лишь недавно женщины объявили им войну.
Само слово «целлюлит» возникло во Франции в конце XIX века. Первое его появление датируется 1873 годом — во французском словаре Littré&Robi «целлюлит» описывается как «воспалительный процесс в клетках ткани или между слоями тканей». Между двумя мировыми войнами во французских СМИ увеличилось число публикаций на тему целлюлита. Парижские салоны красоты стали активно предлагать средства от этой «проблемы», а на страницах женских журналов появились советы экспертов и письма читателей, озабоченных проблемой целлюлита.
Возьмем, например, ежемесячный журнал Votre Beaute, созданный в 1933 году Эжен Шуэллер, основательницей L’Oreal (сегодня это одна из крупнейших косметических компаний, владеющая такими брендами, как Maybelline, Lancome и Kiehl’s). В феврале 1933 года издание опубликовало большую статью о целлюлите, подписанную «Dr. Debec». В ней целлюлит описывался как смесь «воды, токсинов, жиров и продуктов распада, которые образуют неполезный состав для организма». Доктор утверждал, что целлюлит — вид инфекции, с которой физические упражнения справиться не могут.
Долгое время тема целлюлита оставалась актуальной лишь во Франции, но потом распространилась по всему миру. По архивам глянцевых журналов мы можем проследить, как работала пропаганда. В 1968 году американский Vogue выходит с выносом на обложке: «Целлюлит — новый вид жира, от которого вы еще не избавились». В своем бестселлере «Миф о красоте» американская писательница Наоми Вульф замечает, что с этой обложки началась тенденция говорить о взрослом женском теле как о «состоянии»: тело немолодой женщины с его естественными процессами изменения в объемах и пропорциях объявляется не просто некрасивым, а больным.
За период с марта 2014 по февраль 2015 года только во Франции было продано около миллиона банок антицеллюлитного крема на 22,8 млн евро (по данным агентства IMS Health Pharmatrend). В 2015 году в США продажи антицеллюлитных средств потянули на 18 млрд долларов — на 7% больше, чем в 2014 году. При этом на рынке постоянно появляются новые «волшебные» средства и процедуры.
В это трудно поверить, но чуть больше ста лет назад растительность на женском теле еще не была проблемой — до тех пор, пока реклама не стала утверждать, что это «отвратительно». С появлением в 1915 году женской бритвы был введен новый эталон красоты — гладкая кожа без волос. А отказ от эпиляции фактически означал неприятие обществом. «В чем здесь противоречие, что плохого в бритье и депиляции?» — возможно, спросите вы. Но речь идет не о том, чтобы не удалять волосы в каких бы то ни было местах, если они доставляют дискомфорт. Дело в узких стандартах социально одобряемого внешнего вида женщины. Для мужчин приемлема любая форма растительности или ее отсутствие как на теле, так и на лице. Но не для женщин.
Мое тело — не твое дело
Общество постоянно меняет стандарты. У женского тела должны быть округлости — но не слишком много, и только в правильных местах, и только когда мы говорим, что округлые формы в моде. Проходит время — и вот уже женщина должна быть худой: чтобы выступали ключицы, а между ногами обязательно был просвет. Затем модными становятся рельефные мускулы и кубики на животе. Хорошо быть индивидуалистом и не разделять мнение большинства, когда у тебя есть не только моральная, но и финансовая свобода. Когда твоя безопасность (в том числе и финансовая) не зависит от «группы». Если ты гордо и с удовольствием «носишь» тело, которое не соответствует принятым в обществе на данный момент нормам, то тебе придется каким-то образом обеспечить себе независимую жизнь. В идеале это можно сделать через государственные институты: если закон гарантирует зарплату, пособие, пенсию, безопасность, то тебе не придется «продавать» свою внешность мужчинам. Без финансовой свободы принципиальная позиция «мое тело — мое дело» остается лишь мечтой.