И это все о них

Максим Чертанов

Хемингуэй 

Кто пишет под именем Максима Чертанова, неизвестно, но в любом случае этому автору чрезвычайно хорошо удаются жизнеописания. Хороший «Герберт Уэллс» и замечательный «Конан Дойл» — об авторах, которыми мы зачитывались настолько, что сейчас с не меньшим интересом зачитываемся их биографиями. Тем более что Чертанову удается трюк, недоступный большинству биографов, — рассказать об авторе через его книги, не ударяясь ни в литературоведение, ни в психоанализ, увидеть в книгах отражение опыта автора, но не продолжение его. С Хемингуэем в этом смысле еще сложнее: он настолько подыгрывает биографам показной автобиографичностью своих книг, что очень сложно не принять мяч и не вступить в игру.

Такой биографии Хемингуэя вообще не могло возникнуть раньше — принцип «либо ничего, либо только хорошее» по отношению к нему слишком долго соблюдался. Хемингуэевское вранье, пьянство, сложные отношения с многочисленными женами тем не менее предлагают и иной подход, и западные биографы оттоптались на нем по полной. Чего стоит одна история с матерью, наряжавшей маленького Эрни в девчачьи платья. В «Рассказах о Нике Адамсе» писатель выведет мать деспотом, а отца — несчастным замученным симпатягой. Чертанов убедительно доказывает, что на самом деле все было не совсем так. Биографу вообще все время приходится опровергать героя, затем опровергать мифы о герое, а затем еще его оправдывать. Шестидесятнического героического портрета из этого не складывается, зато получается картина еще более увлекательная, где писательский гений оказывается следствием какой-то глубокой человеческой аномалии, где правда и ложь, воображаемое и реальное неразрывно сливаются друг с другом. То есть, по сути, рассказ даже не о писателе, а о самой сути писательства, когда автор, неизлечимый Мюнхгаузен, становится заложником собственных фантазий, процветая благодаря им и от них же страдая. FS

Леонид Парфенов

Зворыкин Муромец

Фильм об основоположнике телевидения Владимире Зворыкине Леонид Парфенов закончил в 2010 году. Теперь вышла книга, дополненная надиктованными в США в 1970-х мемуарами самого Зворыкина. Тут главное — именно парфеновские восторг и одержимость телевидением, и история Зворыкина печально перекликается с биографией самого Парфенова: он создал телевидение, оно всеми силами его забыло.

Роберт Шнакенберг

Тайная жизнь великих писателей

Отличная обложка — такой ненарочитый, как и сама книга, поп. Великие писатели, утверждает автор, вовсе не так викториански скучны, как нас учили в школе, и с ним трудно не согласиться. Вместо скучной формы биографии он предлагает увлекательную форму сплетни: поговорим о сексуальных отклонениях Толстого, обжорстве Бальзака и странностях Марка Твена.

Александр Ливергант

Киплинг

Казалось бы, все сходится. Киплинг — самый недооцененный в России великий писатель. Даже и в Англии его сдвинули на периферию сознания и записали в классики раньше времени. Русский Киплинг затерялся где-то в трех детских соснах: «Маугли», «Рикки-Тикки-Тави», стихи в переводе Маршака. Возможно, русская биография Киплинга могла бы это исправить, но случилось ровно наоборот. Филолог и переводчик Александр Ливергант настолько преклоняется перед предметом исследования, что не решается сдуть с него пыль. Так он и стоит, скучный от собственной бронзовости.