Я убежден, что любая диета, принося пользу физическому здоровью, наносит непоправимый ущерб психическому.
Не знаю, кто как, а я страшно люблю поесть. Но жизнь все чаще поворачивается ко мне своею постной миной. Не так давно она провела меня по заведениям, где людей учат аргументированно отказываться от пищи. И худеть по среднеевропейской цене — примерно €1000 за килограмм.
В приют пищевой скорби я ехал на скором поезде. Как я с удивлением обнаружил, все мои соседи по вагону ехали туда же и за тем же. Вагонные разговоры крутились в основном вокруг прелестей очищения живого человека от лишней тяжести. Тут меня ждало первое потрясение.
— В восьмой раз еду туда, — сказала мне женщина из соседнего купе. Я был поражен. Вид этой женщины никак не мог послужить рекламой диетологам, в руки которых я направлялся. Вероятно, решил я, она была когда-то самым толстым существом на Земле, вроде голубого кита из Зоологического музея МГУ, — и вот за каких-то восемь сеансов достигла поразительных успехов. Еще раз восемь — и она примет вполне человеческие размеры.
— А вы-то зачем едете? — спросил я машинально ее необыкновенно худую подругу. Она могла бы позировать для статуи свирепой богини похудания — той, что с напольными весами в руках и повязкой, закрывающей грешный рот от пищи бездуховной.
— Я еду за блеском в глазах! — был поразивший меня ответ. Он мне запомнился. С тех пор я научился узнавать этот нехороший блеск в глазах, свойственный людям, борющимся с весом во всем мире. Эти люди люто ненавидят продукты питания, созданные им на соблазн и погибель. Весь вечер она страстно проповедовала отказ от колбасы и предавала анафеме мучное. Одним из врагов народа был объявлен мой добрый товарищ и друг, утренний круассан. Правда, произнести без запинки это сложное слово она не смогла — что неправильно, ведь врага надо знать по имени и в лицо.
Домой через неделю я возвращался в том же примерно составе, человеческом и железнодорожном, — и второй моральный удар ждал меня на обратном пути. С момента отправления поезда вагон разделился на две группы. Одни заперлись в купе и хранили голодное молчание. Другие, урча, отъедались, чтобы побыстрее забыть кошмарную неделю. Официантки из вагона-ресторана не могли нарадоваться, как нянечки в детском саду, у которых неожиданно съели всю манную кашу. Когда продукты кончались, люди выходили на станциях в поисках местных деликатесов вроде пирожков с мясом и картошечки с солеными огурцами.
Сначала я удивлялся: стоило ли тратить такие деньги, чтобы за воротами клиники снова наброситься на еду. А потом подумал, что в том-то и дело, здесь именно деньги решают все. Заплатил — имеешь право. Никаких угрызений совести, хочу — голодаю, хочу — ем, за свои-то любезные. Надо будет — вернусь в девятый раз.
Здоровье не купишь, скажете вы. Какая ерунда! Даже если его и не купишь, ничто не продается с такой легкостью, как здоровье. Этим заняты сотни людей, стерегущих вашу тарелку. Но и конкуренция дай бог. На этом рынке идет невероятное соперничество, как в районах столкновения традиционных религий. Когда по возвращении я, в порядке журналистского расследования, навестил другого похудательного специалиста, он, саркастически хохоча, отменил все ограничения, которые у меня были. И заменил их новыми, собственного изобретения, но ничуть не менее странными.
Японская диета, кремлевская диета, белковая и очковая — и все разные. Кому верить? Тому, кто объясняет, как губителен белый хлеб? А может быть, рядом практикует чудесный специалист, который излечивает отчаявшихся пациентов булочками с изюмом? Надо только поискать, уверен, он пользовался бы огромным успехом. Договорились бы все врачи-диетологи. Устроили бы, скажем, всемирный конгресс на тему, полезны или вредны помидоры. Провели бы клинические испытания, подняли бы статистику. И нашли бы ответ. Хотелось бы знать наконец. Судьба швейцарского сыра также волнует читателей.
А пока что нас учат получать чувственное удовольствие не от того, что мы что-то съели, а от того, что мы от чего-то отказались. Я давно убежден, что любая диета, принося пользу физическому здоровью, наносит непоправимый урон психическому. На почве диет мы вернее всего сходим с ума, причем в самой яростной и агрессивной форме. Люди с блестящими глазами, отказывающиеся от вкусной еды, напоминают мне скопцов. Посыл тот же: прийти к просветлению через аскезу, и результат примерно такой же: много красивых слов — и полная импотенция.