Этим летом в одном из фешенебельных московских отелей можно было видеть такую картину. Четыре десятка мужчин (многие пришли с женами) внимали господину, одетому в черный костюм-тройку. Господин переливал вино из одного хрустального бокала в другой, втягивал запах, опуская в раструб бокала нос, уверенными движениями помешивал напиток, пробовал на вкус, затем переливал назад и повторял все снова и снова. Аудитория, отдавшая Є150 за билет, проделывала те же операции, отмечая про себя: и правда, в бокалах разной формы вино ведет себя по-разному. Магии никакой в этом нет — физика плюс немного анатомии, что Георг Ридель, господин в тройке, глава австрийской фирмы Riedel Glas, не устает уже много лет доказывать на таких вот дегустациях по всему миру. Бизнес его компании с 250-летней историей идет неплохо: в прошлом году она продала винных бокалов на Є235 млн.
Каково ваше первое воспоминание о вине?
По матери я итальянец, а это означает, что я рос в итальянской семье и познакомился с вином очень рано. Вино всегда подавалось к еде, более того, красное вино смешивали с водой, добавляли сахар и дети пили этот напиток примерно так же, как пьют сейчас кока-колу.
Сколько лет вам было?
Четыре, пять, шесть — я уже не помню, очень рано. Но мой внук, которому сейчас всего четыре месяца, думаю, попробует вино даже раньше. Когда мне в руки попадет бутылка действительно выдающегося вина, я обязательно обмакну в него палец и дам каплю внуку.
Зачем?
Вино — часть моей культуры, часть хорошей жизни, то, чем хочется поделиться с семьей и друзьями.
Ваша семья всегда производила стекло. Затем ваш отец Клаус решил сконцентрироваться на выпуске винной посуды из хрусталя. Он изобрел немало новых форм бокалов, и вам, наверное, уже непросто придумать что-то в добавление к этому?
Клаус обнаружил и продвигал новый подход, не только новый дизайн бокалов, но саму идею служить вину. Речь вообще идет не об изобретении, изобретение — это что-то более серьезное. Эдисон был изобретателем, а мой отец просто по-новому взглянул на то, что уже существовало: вино и так пили из бокалов, но у тех бокалов, которые существовали много лет назад, не было как бы отношений с вином, напиток и бокал не дружили друг с другом.
Бизнес вашей компании построен на связи формы бокала со вкусом и запахом вина. Когда вы сами почувствовали эту связь?
У меня развито обоняние, и я очень быстро уловил концепцию, разработанную Клаусом. Постепенно я культивировал в себе это чувство и стал создателем серии бокалов, предназначенных для вина, изготовленного из того или иного сорта винограда.
В чем фокус ваших бокалов?
Здесь все основано на физике: форма бокала может «направлять» вино на разные части языка, ответственные за восприятия разных вкусов: сладкого, кислого, соленого, горького. По этим восприятиям мозг создает картинку, что позволяет нам говорить об изменении восприятия вина. Создается иллюзия, что меняется вино, хотя в действительности вино остается неизменным.
То есть вы не можете сделать так, чтобы простенькое вино приобрело богатый вкус?
Нет, мы чудесами не занимаемся. Бокал как громкоговоритель, он лишь усиливает то, что сообщает нам вино.
Можно ли запатентовать форму бокала?
Нет, исключено.
Тогда как вам живется в мире, где все подделывают?
Тут дело в марке. Если человек хочет иметь оригинал, что-то настоящее, он отдаст предпочтение брэнду. А формула, которую я предлагаю покупателю: стоимость бокала должна соответствовать средней цене одной бутылки вина, которую ты пьешь.