Сергей Скатерщиков рассуждает, удачное ли сейчас время для инвестиций в искусство
Этой осенью откроется новый сезон аукционных торгов предметами искусства, и вновь внимание мировой прессы будет приковано к умопомрачительным ценовым рекордам и комментариям на тему пира во время чумы. Расхожий лейтмотив воскресных колонок крупнейших газет в мировых столицах — ультрабогатые граждане паникуют в условиях мировой политической нестабильности, низких процентных ставок и волатильных финансовых рынков и бегут покупать шедевры за баснословные деньги. Что здесь правда?
Во-первых, искусство действительно покупают по ранее невиданной оценке: из 15 самых дорогих предметов искусства, когда-либо проданных на аукционе, шесть были проданы за последние два года. Занятно, что все шесть последних ценовых рекордов (см. таблицу 1, даты продаж 2012–2014) принадлежат пяти разным художникам, ни один из которых до сегодняшнего дня не входил в число самых дорогих (тройка самых дорогих художников по аукционным продажам состоит из Пикассо, Клода Моне и Уорхола).
Во-вторых, с точки зрения финансовой статистики вложения в мировые шедевры (условно, работы с рыночной стоимостью от $1 млн) действительно позволяют добиться диверсификации инвестиционных рисков и снизить общий риск инвестиционного портфеля, поскольку доходность на мировые шедевры практически никак не коррелирует с динамикой мировых фондовых индексов и процентных ставок.
Как видно из таблицы 2, за последние три года выросла и доходность по инвестициям в наиболее ценные предметы искусства (с 4,58% годовых в июне 2011 года до 5,55% годовых в июне 2014-го, замеряется по повторным продажам шедевров стоимостью от $2 млн на аукционном рынке), и ликвидность премиального сегмента арт-рынка в целом (доля повторных продаж возросла с 12,8% до 16,0% от общего числа продаж в премиальном сегменте, что указывает на большую оборачиваемость предметов искусства в этой ценовой категории).
Иными словами, рынок мировых шедевров в последние несколько лет был островом устойчивой доходности и приемлемой ликвидности для инвестиций.
Однако при всем благополучии этих цифр мировой арт-рынок — далеко не очевидная альтернатива для инвесторов. За эти же несколько лет практически все развитые фондовые рынки показали более высокую доходность при радикально большей ликвидности. Кроме того, сделки с предметами искусства сопряжены с огромными транзакционными издержками (комиссии посредников, страховка, транспорт, хранение), и эти издержки съедают значительную часть доходности от инвестиций в шедевры. И наконец, рынки шедевров чрезвычайно малы по своему объему в сравнении с традиционными инвестиционными рынками. Как видно из таблицы 3, существует всего шесть художников, аукционный рынок работ которых превышает $1 млрд, в то время как во всем мире существуют многие сотни компаний с миллиардной капитализацией.
При непрерывном росте арт-рынка за последние годы его совокупный размер ($48,5 млрд, это стоимость 10 000 самых дорогих работ по аукционным ценам) — капля в море мировых инвестиций и не что иное, как хобби ультрасостоятельных граждан. Тем не менее шедевры искусства, в отличие от хронически теряющих деньги футбольных клубов и пожирающих затраты на владение предметов роскоши типа яхт и самолетов, не только радуют глаз, но и сохраняют капитал вне зависимости от мировой рыночной конъюнктуры.
Новый сезон ценовых рекордов нам этой осенью гарантирован.