Эксперты рассказали об имитации ESG-повестки в российских компаниях

Российские компании, декларирующие приверженность ESG (принципам устойчивого развития с точки зрения экологии, социальной сферы и защиты труда, а также стандартов корпоративного управления. — Forbes), в своих отчетах об устойчивом развитии часто приводят сведения, которые могут вводить в заблуждение по поводу экологической или социальной миссии компании. В такому выводу пришли исследователи НИУ ВШЭ в докладе «ESG: три буквы, которые меняют мир».

Бизнесы, которые соблюдают принципы ESG, в мировой практике могут приобрести дополнительную инвестиционную привлекательность и рассчитывать на привлечение так называемого зеленого финансирования через облигации и кредиты. Во всем мире в фонды, ориентированные на устойчивое развитие, инвесторы вложили $142,5 млрд в IV квартале прошлого года. В России на конец 2021 года, по данным аналитической платформы Infragreen, в обращении было 33 выпуска «зеленых» и «социальных» облигаций, рублевых (суммарно более чем на 300 млрд рублей) и валютных (более чем на $1,25 млрд). Среди крупнейших эмитентов — РЖД, правительство Москвы, Сбербанк. В августе прошлого года занимавший тогда пост первого зампреда правления Сбербанка Александр Ведяхин оценивал, что к 2023 году объем рынка зеленого финансирования в России достигнет 3 трлн рублей.

Однако методологии, по которым компании получают ESG-рейтинги, а также ESG-отчеты компаний нередко критикуются как в России, так и за рубежом — в частности, за то, что из-за обилия разных методов и отсутствия стандартизации в оценке соблюдения ESG-принципов инвесторам и другим заинтересованным сторонам сложно сделать вывод о реальном положении дел. «ESG-повестка в половине случаев является фейком чистым, а еще в половине случаев — фейком не сильно осмысленным. Для нас большинство вещей, которые там читаем [в ESG-отчетах], — это некая декларация о намерениях», — говорила летом прошлого года о ESG-отчетах российских компаний глава Росприроднадзора Светлана Радионова. «Все отчеты фейком признавать точно нельзя, за свой мы ручаться можем. Но в целом такая проблема существует, и она объективна. Стандарты и методы верификации отчетностей еще не сформированы», — отвечал на критику главы Росприроднадзора президент-председатель правления «Сбера» Герман Греф.

«Импакт-вошинг» по-русски 

Эксперты НИУ ВШЭ, которые изучили отчеты об устойчивом развитии 25 крупнейших российских компаний из различных отраслей («Газпром», «Лукойл», Сбербанк, АФК «Система», ВТБ, «Норникель», «Магнит» и ряд других), выделили несколько типовых видов так называемого импакт-вошинга — имитации реализации экологической или социальной миссии. В таких практиках авторы доклада выделяют:

• манипулирование показателями (указание только относительных значений, например, по сравнению с прошлым годом);
• постановку общих целей, достижение которых невозможно отследить;
  
• отсутствие долгосрочного планирования;
  
• компании изображают добросовестное правоприменение в качестве достижений;
  
• несоответствие данных в отчетах и информации в открытых источниках.
  

Авторы исследования приводят примеры, которые, на их взгляд, можно отнести к «импакт-вошингу» во всех трех направлениях ESG — экологии, социального развития и корпоративного управления. Одна из компаний среди 25 крупнейших в России (в докладе ее не называют), описывая природоохранные мероприятия, использует данные только в относительных значениях, при этом не раскрывая объем выбросов парниковых газов, вредных веществ, показателей использования воды и т. д.

В социальной сфере примером имитации ESG-повестки выступает «один из банков» — он в числе мер поддержки регионов присутствия и помощи местным сообществам описал проекты кредитования застройщиков в регионе. Авторы доклада указывают, что пример подается как активное участие компании в жизни регионов, однако «очевидно, что при первоначальной оценке этих проектов важнейшим фактором являлась их доходность, но никак не социальная составляющая». 

В части корпоративного управления в качестве примера «импакт-вошинга» в докладе приводится нефтегазовая компания, которая в отчете об устойчивом развитии отмечает отсутствие против нее существенных дел о нарушении антимонопольного законодательства. Такой тезис, пишут авторы доклада, может трактоваться как отсутствие конфликтов компании антимонопольными органами. «Однако из средств массовой информации известно о продолжающемся несколько лет споре, связанном с ценообразованием на отдельные услуги, оказываемые подразделениями компании. В разбирательства также вовлечена антимонопольная служба. В 2020 году данный конфликт рассматривался судебными органами», — указано в исследовании.

Еще один пример «импакт-вошинга», по мнению экспертов НИУ ВШЭ, — «одна из компаний металлургического сектора», которая инициировала создание новой компании, куда должны перейти ее активы с более высоким углеродным следом. После этого «она сможет получать ценовую премию за зеленый металл, но загрязнение окружающей среды при этом не уменьшится». 

О планах выделить активы с высоким углеродным следом в прошлом году заявлял «Русал». Компания указывала, что планирует сфокусироваться на экспорте алюминия с низким углеродным следом и после выделения в отдельную структуру «грязных» активов переименоваться в AL+. К ноябрю 2021 года основные акционеры компании, Sual Partners Виктора Вексельберга и Леонарда Блаватника и En+, договорились о выделении активов, которое должно завершиться к концу 2022 года. «В основе анонсированного в 2021 году выделения активов «Русал» – углеродный след предприятий компании. Выбросы парниковых газов влияют на изменение климата на планете, но не имеют отношения к загрязнению окружающей среды. Даже более высокий углеродный след наших заводов ниже среднеотраслевого показателя по алюминиевой промышленности. С точки зрения углеродного следа наши предприятия «чистые» или «очень чистые» уже сейчас», — подчеркивает представитель компании.

Распространенной проблемой ESG-отчетов эксперты НИУ ВШЭ назвали постановку целей общего характера (например, «в рамках своей деятельности компания будет стремиться сокращать выбросы парниковых газов») без целевых показателей, а также «неамбициозные цели», которые фактически не требуют никаких действий для их достижения. 

Остался ли у компаний интерес к ESG

Многие компании, которые активно внедряли ESG-повестку, чаще всего ориентировались на перспективу западных инвестиций, говорит директор-руководитель группы ESG-рейтингов «Эксперт РА» Юлия Катасонова. Теперь интерес к российским компаниям с точки зрения инвестиций из-за рубежа упал, необходимость формировать позитивный имидж для западных инвесторов отпала. Она отмечает, что в сложившейся ситуации, с высокой ключевой ставкой ЦБ, многие компании не рассматривают возможность привлечения новых заимствований, а реализация ESG-проектов требует финансирования.

В то же время интерес к теме не прекратился совсем, говорит Катасонова. «Многие крупные российские экспортеры, давно работающие в ESG-повестке, заявили, что они не будут от нее отходить и продолжат в ней работать», — считает эксперт. ESG — это не только экология, и компании могут продолжать реализовывать свою ESG-повестку, например, в социальной сфере: повышать зарплаты, реализовывать социальные программы для сотрудников, повышать их квалификацию и т. д. «Все то, что компания делает, можно зафиксировать в рейтингах, потому что рейтинги — это обсчитываемый результат, который показывает текущее положение дел в компании», — заключает Катасонова.