Иранский синдром: чем может обернуться международная изоляция для экономики России
Ядерные санкции
«Многие разочаровались в борьбе между исламским миром и неверными. Они говорят, что мир невозможен без США и сионизма. Но вы знаете, что это возможная цель и лозунг», — с такими словами в октябре 2005 года на конференции под названием «Мир без сионизма» обратился к собравшимся недавно избранный президент Ирана Махмуд Ахмадинежад. За несколько месяцев до этого Тегеран объявил о возобновлении работ по обогащению урана — технологического процесса, который может использоваться как в мирных целях для ядерной энергетики, так и для создания ядерного оружия. Вскоре это решение вывело финансово-экономическую изоляцию страны на новый уровень.
Санкционная история для Ирана началась в 1979 году — тогда там произошла исламская революция, и страна от светской монархии перешла к теократической республике. В ходе революционных событий в американском посольстве в Тегеране были захвачены заложники. В ответ Вашингтон ввел эмбарго на нефть и прочие товары из Исламской республики, что стало началом второго в мировой истории масштабного нефтяного кризиса, а также заморозил $12 млрд иранских золотовалютных активов в американских банках. Через два года заложников освободили, активы разморозили, а эмбарго сняли, однако спустя несколько лет, уже во время ирано-иракской войны, США ввели эмбарго снова. В 1995-м администрация Билла Клинтона запретила американским компаниям торговлю с Ираном и инвестиции в страну. Тогда же Конгресс США принял акт, который предписывал вводить санкции в отношении иностранных компаний, которые инвестировали в энергетический сектор Ирана более $20 млн в год.
Долгое время ограничения на Иран накладывали только США — в полном смысле международным санкционный режим против Исламской республики стал уже в 21 веке. Воинственная риторика Ахмадинежада вместе с его угрозами выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия привели к тому, что к санкциям присоединились ООН и Евросоюз.
Меры вводились постепенно: в 2006-2010 годах ООН несколькими резолюциями ввела запрет на оружейный экспорт, ввоз ядерных материалов и оборудования для ядерной промышленности. Гораздо более серьезные санкции последовали в 2010-2012 годах от ЕС и США — они коснулись нефтяного и финансового секторов. Иранским банкам и физлицам запретили открывать счета в западных финансовых учреждениях, резервы иранского ЦБ на Западе были заморожены, иранские банки отключили от SWIFT, а Европа присоединилась к американскому нефтяному эмбарго.
В 2015 году Иран получил короткую передышку благодаря так называемой ядерной сделке. Тегеран подписал с США, Германией, Великобританией, Францией, Китаем и Россией Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), который предполагал отмену всех санкций (в частности, разморозку активов иранского ЦБ за рубежом на $100 млрд) в обмен на сокращение иранской ядерной программы. Жизнь без санкций оказалась недолгой. Уже в 2018 году президент США Дональд Трамп в одностороннем порядке разорвал ядерную сделку. После этого последовали новые санкции от Вашингтона: нефтяное эмбарго, запрет на продажу долларов Ирану, на операции с золотом и другими ценными металлами, на операции с госдолгом, транзакции с ЦБ Ирана и сделки в иранских риалах. США запретили импортировать иранские товары (вплоть до ковров и икры) и поставлять в страну гражданские самолеты. После избрания президентом Джо Байдена переговоры вокруг ядерной программы Ирана возобновились, но пока не привели к снятию экономической блокады страны.
Инфляция и девальвация
Более 40 лет санкционного давления и более 10 лет почти полной изоляции от мировой финансово-экономической системы, конечно, не могли пройти бесследно для иранской экономики. В 2012-2021 годах экономика стагнировала — среднегодовой рост ВВП за этот период составил 0,58%. Причем без учета экономического роста 2016 и 2017 годов (+13,4 и +3,7% соответственно), когда экономика получила передышку от санкций благодаря ядерной сделке, среднегодовой показатель роста ВВП и вовсе был бы отрицательным: -1,4%. ВВП на душу населения за 2012-2020 годы снизился почти на 70%, до $2400, то есть примерно до уровня 20-летней давности.
Еще одна хроническая проблема иранской экономики, во многом обусловленная санкциями — галопирующая инфляция. В последние десятилетия инфляция в Иране вообще редко опускалась ниже двузначных значений, однако с 2018 года, когда санкции против страны возобновились, этот показатель по итогам года дважды приближался к 50%.
Причина — слабый риал, на который, в свою очередь, давят международные ограничения в отношении иранского ЦБ. Центробанк Исламской республики после введения санкций администрацией Трампа сохранил доступ лишь к 10% международных резервов: если в 2018 году в распоряжении иранского регулятора, по данным МВФ, было $122,5 млрд, то в 2020 году — только $12,4 млрд (в 2021 году объем резервов благодаря улучшению конъюнктуры на сырьевом рынке удалось нарастить до $31,4 млрд). В итоге, если в январе 2018 года рыночный курс иранской валюты к доллару составлял 46 000 риалов, то к марту 2022-го — уже около 250 000.
Причем параллельно рыночному валютному курсу существуют еще два: официальный курс ЦБ (42 000 риалов за доллар, используется государством при импортных закупках еды и медикаментов) и курс, по которому экспортеры продают валютную выручку (примерно равен рыночному). Объем этой выручки из-за санкций также резко сократился — с $66 млрд в 2017 году до $21 млрд в 2020-м, объемы экспорта в баррелях с 2018 года упали более чем вчетверо, объем добычи в 2020-м достиг 30-летнего минимума (притом что Иран в порядке исключения не сокращает добычу в рамках соглашения ОПЕК+).
В условиях постоянного санкционного давления и падения экономики власти страны не могли не сформулировать концепцию-лозунг — «экономика сопротивления». Впервые верховный лидер Ирана — аятолла Али Хаменеи — заговорил об «экономике сопротивления» еще в 2007 году. Ключевые составляющие этой экономической модели — импортозамещение и развитие ненефтяного экспорта в соседние страны.
Как отмечал в начале 2022 года Всемирный банк, постепенное восстановление экономики Ирана в последние два года отчасти обусловлено тем, что производственный сектор адаптировался к санкциям: он сталкивается с меньшей рыночной конкуренцией из-за ограничений на импорт второстепенных товаров, а также конкурентоспособен в ценовом плане из-за обесценения валюты. В некоторых отраслях, например в автомобилестроении, изоляция привела к тому, что доминирующее положение на рынке заняли местные игроки (Saipa, Khodro). Всего в промышленности работает примерно одна пятая часть занятых.
Экспортные потоки переориентировались на Китай — на него приходится почти треть ненефтяного экспорта и примерно пятая часть нефтяного, — а также на соседние Ирак и Афганистан. В своем январском докладе, посвященном Ирану, Всемирный банк признает, что экономика страны «постепенно восстанавливается после потерянного десятилетия (2011-2020), отмеченного незначительным экономическим ростом». В то же время Всемирный банк отмечает, что рост ВВП во многом обусловлен «более благоприятной конъюнктурой нефтяного рынка». Замедление экономического роста ключевых торговых партнеров страны, в том числе Китая, может ослабить рост как в нефтяном, так и в ненефтяном секторах экспорта, подчеркивается в докладе. «Едва ли это можно назвать показателем уверенности в собственных силах», — отмечает колумнист Bloomberg Бобби Гош.
Обходные пути выживания
Иранские граждане и бизнес, будучи отрезанными от западных банков и валютных транзакций, вынуждены искать обходные пути для валютных расчетов. Один из таких способов — покупка гражданства за инвестиции. Состоятельные иранцы покупают паспорта таких стран, как Сент-Китс и Невис, Коморские острова или Антигуа, регистрируют там компании и открывают на них банковские счета. Только в Антигуа к 2018 году было около тысячи граждан, родившихся в Иране.
Еще одно иранское ноу-хау — хавала (с арабского «передача»). Принцип, по которому действует хавала, был опробован еще в VIII веке. Сегодня это работает так. Иранскому импортеру нужно перевести доллары своему поставщику за границу, например в Китай. Он идет к брокеру в Тегеране и передает ему деньги. Брокер звонит своему партнеру в Пекин, и тот переводит нужную сумму на счет поставщика. Теперь тегеранский брокер должен пекинскому. Когда кому-то нужно отправить валюту из Китая в Иран, происходит аналогичный процесс. В итоге со временем происходит взаимозачет долгов тегеранского и пекинского брокеров друг перед другом. Обычно процесс передачи денег таким образом занимает около 48 часов. При этом брокеры берут комиссию — фиксированную плату либо небольшой процент от переводимой суммы.
Чтобы обойти санкции, с некоторыми торговыми партнерами Иран использует бартер: например, в конце прошлого года со Шри-Ланкой было достигнуто соглашение, по которому островное государство расплатится за поставленную иранскую нефть на $250 млн поставками чая, который относится к продуктам первой необходимости и под санкционный режим не подпадает. Тем, кто готов купить иранскую нефть, Тегеран готов предложить существенный дисконт, почти бесплатную доставку и страховку груза. Иранским экспортерам приходится идти на различные ухищрения, чтобы их контрагенты не попали под санкции: перекачку нефти с танкера на танкер в открытом море, смешивание нефти с неиранской и перепродажу и т.д.
Население идет на биржу
На фоне высокой инфляции фондовый рынок для иранцев — один из немногих способов сохранить свои накопления от обесценения. С 2017 по 2021 год капитализация местного фондового рынка в местной валюте выросла в 15 раз. По итогам 2021 года в долларовом выражении она достигла 1,3 трлн (по официальному курсу).
Тегеранская фондовая биржа работает с конца 1960-х, на ней размещены бумаги более 300 компаний, в том числе автопроизводители Saipa и Khodro, крупнейшие банки и нефтяные компании. Счета на бирже на конец 2020 года имели 50 млн иранцев, притом что еще в 2011 году таких было лишь 4,5 млн.
Бум на фондовом рынке во многом был обусловлен действиями властей. На биржевые инвестиции иранцев благословил сам аятолла Хаменеи. Еще в середине нулевых годов более половины населения в ходе приватизации 49 госкомпаний получили так называемые «акции справедливости». При этом на бирже ими торговать было нельзя. В апреле 2020 года Хаменеи снял этот запрет, в результате на фондовом рынке оказались десятки миллионов неопытных инвесторов. Параллельно власти начали продавать на рынке акции компаний с госучастием. Дополнительный импульс для инвестиций был дан, когда правительство объявило, что направит 1% от валютных резервов из суверенного инвестфонда Ирана на инвестиции в акции иранских компаний. Все условия для биржевого пузыря были созданы.
В середине марта 2020 года иранский фондовый индекс TEDPIX находился в районе 500 000 пунктов, к началу августа — превысил 2 млн пунктов. Пузырь достаточно быстро лопнул: уже к началу сентября индекс снизился примерно на четверть, сейчас он в районе 1,3 млн. Правительство вместо того, чтобы создавать основу для профессиональных инвестиций, которые принесли бы пользу реальной экономике, лишь использовало краткосрочные возможности для покрытия части бюджетного дефицита, подводил итог в разговоре с Al Jazeera инвестменеджер Али Хосрошахи.