Пандемия вызвала немало разговоров о кризисе глобализации, о том, что мир становится более фрагментированным. Торговые войны, политическая напряженность, нарушения цепочек поставок из-за карантина — все это стимулирует многие страны снижать зависимость от импорта. Вернется ли привычный нам глобальный мир после отмены ограничений? Чтобы оценить прогнозы, прежде стоит отметить несколько фактов.
Свой путь, ведущий в никуда: как пандемия ускорила смерть свободного рынка
Отскок и новая развилка
Первое: международная торговля уже восстановилась, и это произошло достаточно быстро. После глобального финансового кризиса 2008–2009 годов восстановление заняло восемь кварталов, в этот раз всего четыре. Торговля резко упала в 2020 году, но, по прогнозам, в 2021-м превзойдет предкризисные уровни (в долях от ВВП), в частности, из-за растущих цен на природные ресурсы, которые составляют существенную долю в мировых торговых потоках.
Второе: в начале пандемии мы плохо понимали, как такой кризис может повлиять на экономику. Ожидалась существенно большая рецессия, около 10% ВВП, но оказалось, что после шока, вызванного первой волной, экономика уже не была так сильно связана с течением самой пандемии, она стала более устойчивой к росту заболеваний, а правительства начали лучше понимать, какие ограничения нужно вводить, а какие нет. Государственная помощь в развитых странах способствовала тому, что падение занятости не привело к существенному падению совокупного спроса. Так, совокупное падение ВВП в развитых странах составило 6–7%, при этом спрос на товары длительного пользования существенно вырос, компенсируя падение спроса на услуги.
Третье: мировая экономика быстро восстанавливается после кризиса, в частности из-за успешной кампании вакцинации, и сейчас беспокойство вызывает скорее дефицит товаров и производственных компонентов, нежели нехватка совокупного спроса. Если в начале пандемии опасение вызывал риск дефляции из-за нехватки спроса на фоне роста безработицы, то сейчас основные риски сопряжены с инфляцией — как из-за стимулирования экономики, так и из-за недостаточно быстрого восстановления предложения. Решающей станет вторая половина 2021 года. В США уже несколько месяцев инфляция составляет 4–5% — рекордные показатели за 40 лет. Продолжение инфляционного тренда ожидаемо приведет к повышению процентной ставки ФРС.
Здесь возникает риск для мировой экономики, в особенности для развивающихся рынков. Если их восстановление будет отставать от роста в США, они окажутся не готовы к поднятию процентных ставок, а их финансовые системы — к укреплению доллара, вызванному односторонним повышением ставки ФРС. Другими словами, высокие процентные ставки будут тормозить инфляцию в развитых странах и замедлять рост на развивающихся рынках.
Локализация торговли
Пока же мы видим, что развивающиеся экономики, в основном азиатские, восстанавливаются быстро, во многом благодаря торговле и глобальному спросу на товары и компоненты, ряд которых, например полупроводники, оказался в остром дефиците. Происходит перебалансировка экономики, в которой еще не все отрасли (например, туризм) восстановились, но в некоторых наблюдается избыточный спрос. Это становится источником резкого роста цен на ряд товаров. В такой ситуации у многих компаний и стран появляется возможность занять новые ниши на рынках, которые до кризиса либо отсутствовали, либо были заняты.
При этом торговые цепочки действительно могут стать более локальными. Тенденции к региональным торговым союзам существовали еще до пандемии, и кризис 2020 года дал им дополнительный толчок. В последние 25 лет основной прогресс в снижении торговых барьеров происходил не в рамках ВТО, объединяющей почти все страны мира, а путем заключения договоров о свободной торговле (FTA — free trade agreements), как правило, объединяющих от 5 до 20 стран по географическому принципу и не достигающих уровня интеграции таможенного союза. Зоны свободной торговли существенно увеличивают товарооборот между странами-членами и, как правило, сокращают торговлю с не вошедшими в зону экономиками. Переговоры между небольшим числом участников чаще приводят к успеху, чем занимающие десятилетия многосторонние переговоры в рамках ВТО.
Пандемия показала, что глобальные цепочки поставок и разделенное между многими странами производство несут в себе риски. Карантин и экономические ограничения в одной точке могут привести к остановке всего производственного процесса. Перенос цепочек на локальный уровень, с большей синхронизацией экономического цикла, снижает эти риски, но сокращает международную торговлю. Альтернатива состоит в географической диверсификации поставок производственных компонентов, что увеличивает торговые потоки.
В целом не стоит преувеличивать эффект пандемии на уровни международной торговли, в отличие от миграционных потоков, которые действительно могут снизиться надолго. Международная торговля сопряжена со значительным выигрышем для всех участников, что создает сильные стимулы для ее роста.
Эффект COVID-19: как мировая экономика переживает пандемию и каким будет 2021 год
Не упустить шанс
Что касается России, краткосрочный рост цен на природные ресурсы в связи с выходом мировой экономики из пандемии даст толчок росту и экспорта, и ВВП. Тем не менее это вряд ли позволит значительно увеличить среднесрочные темпы роста без экономических и институциональных реформ. Даже оптимистические прогнозы не обещают России динамики, которой можно было бы ожидать от страны с таким уникальным географическим положением, объединяющим европейские и азиатские рынки, и человеческим капиталом.
Как мы подробно обсуждаем в докладе «Застой-2», на относительно высоком уровне развития и доходов, на котором находится страна, невозможно представить стратегию роста, которая не была бы ориентирована на глобальный рынок товаров и технологий, необходимых даже в условиях импортозамещения. Для России недоступна стратегия более бедных азиатских стран, чья конкурентоспособность достигается за счет низких зарплат. Российская стратегия должна опираться на человеческий капитал и высокотехнологичные рабочие места, создающие спрос на дополнительные рабочие руки в сфере услуг.
Главный вопрос сейчас: сможет ли Россия воспользоваться быстрым восстановительным ростом мировой экономики и занять новые ниши на локальных и, возможно, глобальных рынках. У России сильный потенциал в области быстрорастущей (в частности, в результате пандемии) цифровой экономики, где многие российские компании успешно выходят на международные рынки, включая американский. Мы видим стартапы, связанные, например, с доставкой еды и других товаров, высококонкурентные на мировом уровне.
Тем не менее цифровая экономика требует подходящей институциональной среды, в частности надежных прав собственности, защищенных в первую очередь от государственного вмешательства, и отсутствия международных репутационных рисков. В цифровой экономике фирмы исключительно мобильны, они могут работать из любой точки мира, обслуживая рынки с высоким спросом. Поэтому вопрос в том, смогут ли российские компании эффективно выходить на соседние постсоветские, европейские и азиатские рынки или эти рынки достанутся конкурентам из Центральной и Восточной Европы.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора