«Доходы в 2022 году будут ниже, чем в 2014-м»: Михаил Задорнов о «корона-кризисе», IPO «Открытия» и «московском банковском кольце»

Главное

• Мировую экономику ждут серьезные изменения, замена углеводородного топлива на возобновляемые источники энергии
• Экономика вернется на уровень 2019 года в лучшем случае в 2022 году. Три года экономического роста будут потеряны, а стагнация доходов населения повлечет серьезные политические последствия
• Банковского кризиса не будет
• IPO «Открытия» перенесено на весну 2022 года, «Росгосстрах» или НПФ «Открытие» могут быть проданы отдельно, если стратегический инвестор предложит хорошую цену
• Владельцы банков «московского кольца» совершили большую ошибку, воровство было, но его не надо ставить на первое место

Как мир будет выходить из кризиса

Как вы оцениваете влияние вируса на экономику в целом и на группу «Открытие» в частности?

Вирус ускорил неизбежную коррекцию. Когда мы готовили бизнес-план на 2020 год, то закладывали в него ожидание коррекции рынков в четвертом квартале – глобальное падение цен на сырье и девальвацию в 10%, за которой последует повышение ключевой ставки ЦБ. Вирус просто ускорил то, что случилось бы все равно. Мы ожидали падения прибыли основных компаний в США и Европе, за исключением таких, как Amazon и Alphabet, то есть технологических компаний. Но благодаря более серьезному шоку ребалансировка экономик будет тоже гораздо более серьезной, а неизбежные процессы смены технологических платформ ускорятся. В первую очередь —  замена углеводородного топлива на возобновляемые источники энергии.

Нефть — все?

Мы все время говорим про нефть, а для России немаловажную роль играет и газ. Но «Газпром» затаился и ничего не комментирует, а там происходит гораздо более серьезная коррекция, чем на нефтяном рынке. И она будет более длительной, поскольку «Газпром» теряет большую часть экспортной выручки. Для российского бюджета и экономики в целом это очень большая потеря, которая сейчас находится явно не в фокусе всеобщего внимания.

В общем, не все так просто — не все исчерпывается нефтью. Например, Индия потребляет огромное количество угля, государство и частные компании инвестировали $15-20 млрд в угольные месторождения на территории Индии. Трудно представить, что они от этого откажутся и начнут строить солнечные батареи и ветряки. Этого не произойдет. Процесс замены традиционных углеводородов на альтернативные источники энергии более сложный, но он, безусловно, ускорится.

Я не поняла, какая связь между вирусом, нефтью и зеленой энергетикой?

Кризисная ситуация, связанная именно с вирусом, очень быстро меняет приоритеты и предпочтения компаний. Представьте, что я в совете BMW или Volkswagen. Крупнейший производитель автомобилей тратит миллиарды долларов на электромобили. Когда продажи автомобилей падают на 40%, руководство компании не может просто сидеть и ждать, оно должно принимать меры — пересмотреть стратегию, например. В это же время компания Tesla стоит вдвое больше любого автопроизводителя, хотя имеет ничтожное — в масштабах мирового авторынка — производство. Такое положение вещей толкает руководителей автоконцернов к изменению моделей бизнеса.

Или более близкий нам пример — Delivery Club или «Яндекс.Еда» не будут доставлять столько же заказов в июле и августе, сколько доставляли весной, но эти три месяца побудят X5 или «Азбуку вкуса» догонять Delivery Club. Ретейлеры начнут вкладываться в онлайн-доставку, что приведет к взрывному росту онлайн-торговли продуктами, товарами для дома, электроникой. Таким образом, вирус ускорит смену технологических платформ.

Мы, Россия, в этом деле не первопроходцы, но и не safe haven. Мы можем в оценках как хода эпидемии, так и падения экономики просто следовать за теми, кто столкнулся с этой проблемой в первую очередь, — Китаем и Европой. Причем почему-то обращаем больше внимания на Западную Европу, хотя нам гораздо ближе Восточная. Надо смотреть на Польшу, Венгрию, Чехию и Словакию, на Вишеградскую четверку. Почему мы смотрим на Германию, которая в пересчете на душу населения, в три раза богаче нас? Могу объяснить это только тем, что большинство тех, кто об этом пишет или думает, проводят отпуск в Западной Европе, а не в Польше или Чехии.

Да, за Италией все следили.

И это, видимо, сильно влияет на все — от государственной политики до восприятия мер экономической поддержки. Мы видим, что экономика Китая упала на 12% в квартальном выражении, по году Компартия осторожно говорит, что будет около нуля. Но аналитики, которые следят за Китаем, ожидают рост на 2%. А США просели примерно на 10% в квартальном выражении, Европа потеряла примерно столько же...

Ну и в России примерно так же.

В России спад экономики меньше, чем мы ожидали. Тем не менее, исходя из цифр по другим странам, можно предположить, что российская экономика в этом году упадет примерно на 6% в годовом выражении. Я жду, что экономика достаточно быстро восстановится. В следующем, 2021 году мы увидим серьезное восстановление — ВВП вырастет на 3,5%, а может, и больше. Такой быстрый отскок будет обусловлен компенсирующим потреблением не только со стороны населения, но и со стороны предприятий, которые откладывали обновление оборудования, стройки, а также сработают отложенные госпрограммы. Ключевая ставка опустится до 4% к концу года, это исторический минимум для России. И это означает, что кредит для многих предприятий станет значительно дешевле. Как и ипотека. Само по себе все это снижает традиционно завышенную стоимость денег в российской экономике — и этот эффект еще до конца не оценен.

Кроме того, у России будет значительный бюджетный дефицит, который финансируется за счет заимствований на рынке капитала. Выпуск ОФЗ в 2020 году увеличится до 3,5-4 трлн рублей, эти бумаги будут покупать в основном банки, а ЦБ будет их рефинансировать. Это такое же количественное смягчение, которое применяют центральные банки других стран мира, но вид сбоку. Разовая и достаточно серьезная денежная накачка экономики. Тем не менее экономика вернется на уровень 2019 года в лучшем случае в 2022 году. Три года — 2020, 2021 и 2022 — с точки зрения экономического роста будут потеряны. Вопрос в том, в какой мере они могут быть использованы для перестройки модели экономики.

Второй вопрос, влекущий очевидные социально-экономические последствия, — реальные доходы населения, которые снизились в 2014 году на 15% и начали восстанавливаться только в 2018-м. В 2019 году был небольшой рост — на 1-1,5%, а в 2020-м они снова упали. В 2022 году в лучшем случае они будут на 10% ниже, чем в 2014-м. Все это влечет понятные, даже не экономические, а политические последствия. Люди задают вопрос: почему не растут наши доходы, почему жизнь не становится лучше. Эта ситуация усугубляется недовольством молодежи, которая не получает рабочие места и продвижения по социальной лестнице. Поэтому когда мы говорим, что в 2021 году экономика отскочит в буквальном смысле, надо понимать, что реальные доходы будут ниже, чем в 2014 году.

Вы ждете второй волны?

Будучи оптимистом, я во все эти «вторые волны» не верю. Слова про «вторую волну» люди произносят не задумываясь. Ясно, что будет гонка ведущих держав —  кто первый разработает и запустит в производство вакцину. Мы это уже проходили: и когда искали вакцину от полиомиелита в 1960-е годы, и когда искали вакцину от Эболы, и еще в ряде случаев. Как только будет массовое вакцинирование, начнется полное восстановление сервиса, путешествий, туризма. И это произойдет достаточно быстро. Хотя не так быстро, как обещают Минздравы разных стран.

Не так быстро, как хочется.

Но достаточно быстро. Полагаю, в конце текущего года.

Как вы оцениваете меры поддержки экономики, принимаемые правительством?

Для того чтобы правильно оценивать усилия правительства, нужно понимать, где в системе координат богатых и не очень стран находится Россия — мы не развитый, а развивающийся рынок, средний доход россиянина равен среднему доходу китайца. Поэтому и сопоставлять себя мы должны, к сожалению, с Центральной Европой в лучшем случае, а правильнее —  с Юго-Восточной Азией и Латинской Америкой. Это отвечает на многие вопросы. В том числе на вопрос, почему мы не раздаем деньги, как Германия или США. Да потому, что мы находимся в другой категории стран с точки зрения доходов государства и доходов населения. ЦБ РФ не эмитирует резервную валюту. Кроме того, у нас нет системы, позволяющей адресно зачислять льготы нуждающимся. В России 250 различного рода социальных льгот, и, рискну предположить, что я, совершенно небедный человек, имею право на какое-то пособие. Выстраивание адресной системы помощи, кстати, было одной из задач правительства Мишустина, но вмешалась эпидемия.

С другой стороны, в России не очень развиты сферы, которые особенно сильно пострадали в этот кризис: туризм, кафе, рестораны, услуги. Хотя в последние годы в Москве и крупных городах они хорошо развивались, их доля в ВВП не 60%, как в Бельгии и Германии, а всего 20%. Поэтому падение сфер HoReCa мало влияет на ВВП России. Наша экономика по-прежнему держится на нефтегазовой сфере, на металлургии, на транспорте.

Банковского кризиса не будет?

Нет. Принципиальное отличие ситуации от 2014-15 годов в том, что у банков, благодаря давлению ЦБ по внедрению  Basel 2 и Basel 3, есть серьезный запас по капиталу.

Как банк переживает кризис

Как банк приспосабливается к работе в новых условиях?

У нас всего одну неделю работала лишь треть точек. Это было в первую неделю апреля. А уже во второй половине апреля, оценив клиентский спрос, мы открыли более 50% офисов. В мае вся сеть работала практически на полную мощность. «Открытие» перешло к курьерской доставке карт, в том числе  начали доставлять зарплатные карты клиентам домой, а не в офис. Мы видим, что с середины мая активность по всем направлениям восстанавливается, и уже сейчас меняем риск-политику по отношению к розничному кредитованию. В корпоративном кредитовании банк свою политику не менял, а выделил десять отраслей, в которых полностью закрыли новое кредитование. Это наиболее пострадавшие отрасли, там компании и сами кредиты не берут. В остальных сферах идет ослабление риск-политики, и в этом мы не рассчитываем на вторую волну.

У вас заканчивается стратегия развития банка, и вы должны представить новую. Как идет работа над ней?

Да, активно обсуждаем новую стратегию «Открытия» и всей группы на 2021-2023 годы. Планируем объявить о ней в конце августа.

Какие-то контуры уже понятны? «Росгосстрах» остается в группе?

«Росгосстрах» — неотъемлемая часть группы «Открытие». Его продажа — это отдельная история, стратегия и продажа активов — это разные вещи.

Можно распродавать какие-то активы в рамках стратегии.

У нас есть непрофильные активы, которые еще остаются на балансе «Открытия». Будем продавать их, когда рынок позволит взять за них нормальную цену.

А прицениваются к ним?

Приценивались. Хотя мы понимаем, что до конца 2020 года вряд ли будут реальные претенденты на эти активы. Потенциальные покупатели сейчас разбираются со своим бизнесом, и, кроме того, мы не хотим продавать эти активы по текущей цене. Но один из элементов стратегии — это все-таки дальнейшая продажа непрофильных активов.

Как будет проходить IPO

Что с вашим IPO? Я слышала, что вы выбрали консультантов.

Пока нет. Выбираем вместе с ЦБ. В марте инвестбанки дали свои предложения.

Что предлагают?

Предлагают то, что мы, собственно говоря, и держали у себя в голове. Это продажа на первом этапе 20-25% банка. Есть разные мнения о том, стоит ли проводить IPO или private placement, то есть продажу стратегу. Большинство банков все же советует идти на IPO, при этом не исключая, что если кто-то предложит хорошие деньги, например, за «Росгосстрах» или НПФ, ЦБ может продать эти активы отдельно. Кроме того, инвестбанки предлагают дождаться нормализации ситуации на рынках — из-за карантинов и пандемии ориентировочные даты IPO сдвинулись с осени 2021 года на весну 2022 года. В 2021 году все компании группы «Открытие» должны показать результаты, которые станут основой для продажи.

А на какую цену вас банки ориентируют, если считать в капиталах?

Нет ориентиров по цене. Как мы знаем, сегодня Сбербанк стоит один капитал, в ВТБ — меньше половины капитала. Банковские активы сейчас не являются, так сказать, справедливо оцененными по той причине, что пока никто до конца не понимает, как вся эта ситуация повлияет на банковские балансы. Оценки целесообразно делать в начале следующего года, когда произойдет восстановление рынка.

Вы будете готовы двигаться по цене?

Это вопрос не к нам, а к акционеру. Но мы не хотим продешевить, я думаю, что и для ЦБ цена имеет весьма важное значение.

Что случилось с «московским кольцом»

Вы уже два с половиной года занимаетесь разгребанием «московского кольца». Как впечатления? На что была похожа вся эта структура?

Нет отдельной структуры. Главной нашей задачей было убрать плохие активы с балансов компаний группы. Мы это выполнили. А сейчас возврат активов, forensic, оспаривание сделок — прерогатива и мандат «Траста».

Так какие у вас впечатления? Что это было — хитроумная схема, пирамида или что?

Я, по понятным причинам, гораздо меньше понимаю про происходящее в ПСБ, потому что «Траст» занимается лишь частью его активов, и эта работа сейчас только в начальной стадии. Поэтому мы не можем говорить обо всем «кольце», хотя ясно, что «кольцо» было.

Были перекрестные инвестиции пенсионных фондов и страховых компаний в активы друг друга. Именно перекрестное финансирование. При этом бизнес-модель у банков фактически отсутствовала. Крайне агрессивные риск-политики на фоне отсутствия необходимого менеджмента и нормальных практик управления людьми, которые объединяли огромное количество банков, не понимая, что такое объединение, как это все будет работать, какая будет бизнес-модель, как эти покупки будут окупаться. Были очень странные покупки. Безусловно, имело место и воровство, но я не ставил бы его в этой цепочке событий на первое место.

Получается, что это большая ошибка?

Абсолютно неверная практика ведения бизнеса в достаточно сложной, высокотехнологичной и конкурентной сфере. Поражает удивительная безнаказанность — факт, что эти практики были возможны в принципе.

Вы планируете предъявить претензии Микаилу Шишханову в рамках Уголовного кодекса?

«Траст» последовательно выигрывает суды. Несколько дней назад был выигран суд по двум основным искам «Траста» на 250 млрд рублей. Для уголовного преследования нужны основания, когда совершено преступление или правонарушение. Здесь мы работаем в поле арбитражных исков.