Банковский сектор еще не ощутил в полной мере взмах крыльев черных лебедей, но ждать осталось недолго. О том, что проблемы проявятся несколькими месяцами позднее — летом или осенью,— сегодня говорят не только аналитики, но даже и чиновники. Во втором случае эти заявления, как правило, сопровождаются довольно оптимистичным дополнением, что с этим вызовом банковская система справится — «накоплен запас прочности». Однако все предпосылки для банковского кризиса есть – вопрос только в его характере и последствиях. И это будет не кризис плохих долгов, который предсказывают в России уже десяток лет, но он ни разу так и не случился.
Отличие сегодняшней ситуации от всех предыдущих кризисов в том, что проблемы начинаются не в финансовой сфере, а в реальном секторе, а уже дальше они перекинутся на финансовый рынок и банки. При этом нельзя не признать, что банки сейчас выглядят гораздо более подготовленными к стресс-сценариям, чем в том же 2008 году или в 2014-м. Так, наблюдается значительный профицит ликвидности, оцениваемый Банком России более чем в 2,5 трлн рублей. Кроме того, регулятор принял меры, позволяющие банкам в моменте не испытывать давления на капитал. Временно отменены требования по надбавкам к капиталу и необходимость досоздания резервов, также банки имеют возможность льготной переоценки портфелей ценных бумаг. Это существенно — ведь обесценение бумаг даже на 10% означает для банковского сектора потерю 200 млрд рублей.
Более того, системно значимые банки имеют возможность открыть в ЦБ безотзывные кредитные линии, причем регулятор снизил ставку по ним с 0,5% до 0,15%. Первым из банков этот инструмент «забронировал» Сбербанк, который не только пролонгировал, но и расширил лимит по кредитной линии от ЦБ до 500 млрд рублей. Не факт, что она будет выбрана, но таким образом Сбербанк создал для себя большой резерв ликвидности.
В том, что ситуация с ликвидностью будет ухудшаться, сомнений нет. Неизбежно изменение структуры банковских активов и существенное снижение их оборачиваемости. Произойдет это из-за «кредитных каникул», программ реструктуризации и пролонгации кредитов, на которые уже сегодня виден высокий спрос как среди корпоративных, так и розничных клиентов. Только за половину апреля банки получили заявок на реструктуризацию больше, чем за весь прошлый год. Системно значимые банки одобрили 60% заявок граждан и 80% заявок компаний на реструктуризацию.
Что подразумевает реструктуризация? В первую очередь — увеличение сроков действующих кредитов. Иногда – в разы. То есть в портфелях увеличится доля среднесрочных и долгосрочных кредитов, вырастет доля пролонгированных и реструктурированных займов, как и доля низколиквидных активов. Помните известную шутку о том, что спекулятивный инвестор становится стратегическим, как только с активом возникает проблема? Вот примерно та же история будет с кредитными портфелями: краткосрочные и среднесрочные займы быстро начнут превращаться в долгосрочные активы с неясными перспективами. В моменте они не станут ни просрочкой, ни плохими долгами. По ним не нужно будет досоздавать резервы. Однако банки в целом против своего желания существенно «удлинят» свои портфели.
Что будет происходить в то же самое время с их пассивами? Два ключевых источника фондирования — средства предприятий и вклады граждан – подвергнутся серьезному давлению. В корпоративном сегменте будет наблюдаться снижение остатков на текущих счетах и депозитах за счет падения выручки компаний при одновременном сохранении значительной части расходов. И это коснется не только малого бизнеса — в ближайшие пару кварталов запасы ликвидности будут таять практически у всех предприятий, и крупных в том числе. Аналогичная тенденция будет и с депозитами физических лиц. В марте этого года депозитная база сократилась на 1% (около 350 млрд рулей), что было вызвано «эффектом гречки» — подготовкой к самоизоляции (краткосрочным ростом расходов) и совершением крупных покупок на фоне падения рубля. Далее отток депозитов продолжится — люди будут «проедать» сбережения на фоне снижения доходов.
В результате мы увидим: сокращение относительно дешевой пассивной базы — средств предприятий на счетах и депозитах, менее серьезное сокращение более дорогих пассивов — депозитов физлиц, рост относительной доли других пассивов, также, видимо, будут задействованы и кредитные линии ЦБ. Примерно так происходило и в 2008-2009 годах, только тогда беззалоговые антикризисные кредиты были доступны гораздо более широкому кругу банков. Если же не возникнет нового стресс-фактора, который приведет к панике банковских вкладчиков, то удар по ликвидности будет некритичным. Но не для всех: нас ждет очередной этап падения слабых игроков, со слишком большой зависимостью от рыночных вкладчиков и средств на счетах малых и средних предприятий. Можно было бы сказать, что их и не жалко – кризис очищает. Однако в их числе - целый ряд региональных банков, которые объективно не имели возможности строить иную модель бизнеса. Не все, но многие из них важны как кредиторы малого бизнеса, провайдеры доступных финансовых услуг населению, альтернативы федеральным (читай — государственным) банкам.
Кроме того, изменения в динамике и структуре портфелей окажут давление на процентную маржу сектора: уменьшение оборачиваемости кредитов, пролонгации на фоне торможения новых выдач, да еще и при росте доли более дорогих пассивов приведут к серьезному снижению прибыли. Да и регуляторные послабления как в части временной отмены досоздания резервов, так и отмены переоценки портфелей ценных бумаг – это фактически «отложенные» убытки четвертого квартала этого года (если послабления не будут продлены).
Еще более пугающая история — снижение комиссионных доходов. Именно они были ключевым драйвером роста прибыли банковского сектора. Чистые процентные доходы банков в 2019 году сократились, в то время как чистые комиссионные доходы выросли сразу на 13%, превысив 1,3 трлн рублей. Благодаря этому их доля в общей структуре доходов сектора увеличилась до 26%. Падают и комиссионные доходы от расчетно-кассовых операций, операций по оплате услуг ЖКХ, эквайринга, денежных переводов. Классическое «офлайновое» розничное кредитование, к которому была «привязана» основная масса комиссионных продуктов (страховые, юридические, инвестиционные, консультационные услуги), продаваемых банками, продолжит буксовать, а значит, и комиссионные доходы будут сокращаться. Безусловно, они не обвалятся катастрофически, ведь такие продажи есть и в онлайн-каналах, но до полноценного развития пресловутых «экосистем» еще надо дорасти. И к тому же экосистемы – удел крупнейших игроков.
Банковский сектор в этом году испытает несколько сильных ударов: по процентной и комиссионной марже и по ликвидности. Крупнейшие банки выдержат, но сильно потеряют в прибыли, для небольших и средних, причем рыночных банков это может оказаться фатальным. В этом отличие от серии падений и отзывов лицензий у банков за последние несколько лет: как правило, это были банки с нерыночными активами, нарисованным балансом, «дутым» капиталом. Теперь пришло время кризиса рыночных банков, не обладающих большим масштабом и доступом к ресурсам крупных холдингов или государства.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции