Денежный рынок достиг определенной вехи — сейчас уровень ликвидности банковского сектора находится на таком уровне, что банки могли бы полностью отказаться от фондирования, предоставляемого со стороны ЦБ и Казначейства, и при этом выполнять требования нормативов по обязательным резервам. Сейчас на корсчетах у ЦБ размещено 2 трлн рублей, хотя для выполнения обязательных резервных требований банкам достаточно разместить 1,9 трлн рублей.
Приток ликвидности в банковском секторе растет с начала этой осени, несмотря на существенное сокращение дефицита бюджета с начала года — по итогам 10 месяцев его значение составило менее 300 млрд рублей против 1,5 трлн рублей год назад. Этот дефицит был полностью профинансирован за счет внутренних заимствований и не требовал использования средств Резервного фонда, поэтому приток ликвидности был ограничен вплоть до августа. С сентября же картина существенно изменилась.
В результате разница между корсчетами и депозитами банков в ЦБ и купонными облигацими Банка России (КОБР) в обращении с одной стороны и задолженностью банковского сектора перед ЦБ и Федеральным Казначейством — с другой в сентябре–октябре резко выросла.
Увеличение навеса избыточной ликвидности заставит Центробанк прилагать еще больше усилий по ее стерилизации, чтобы предотвратить значительное падение ставок на межбанковском рынке.
Почему у банков станет еще больше денег
Причин, которые спровоцировали усиление притока ликвидности, сразу несколько. Во-первых, постепенно накопился эффект от интервенций, проводимых Минфином в целях конвертации дополнительных нефтяных доходов бюджета. Во-вторых, с сентября на покрытие дефицита Пенсионного фонда тратятся средства ФНБ. В третьих, ЦБ в этом году активно наращивал объем золота в международных резервах. Все эти факторы обеспечили с начала года приток ликвидности в банковскую систему в объеме свыше 1 трлн рублей.
Мало шансов, что на горизонте одного–двух лет ситуация с ликвидностью может кардинально измениться: дефицит федерального бюджета хоть и будет сокращаться, но, согласно планам Минфина, в следующие три года он останется значительным, причем в 2018 году также предвидятся значительные траты средств суверенных фондов на покрытие дефицита бюджета.
ЦБ в случае заметного ослабления рубля вряд ли будет проводить массированные интервенции, продавая валюту. И даже действие нового бюджетного правила не приведет к оттоку ликвидности из банковской системы. В этом заключается его важное отличие от правила, которое действовало в 2004–2008 годы, когда при формировании Стабилизационного фонда (в феврале 2008 года он был разделен на Резервный фонд и ФНБ) Минфин стерилизовал ликвидность, изымая из банковской системы часть дополнительных нефтяных доходов.
Нынешнее же правило предполагает, что сверхдоходы бюджета конвертируются в иностранную валюту на рынке. Несмотря на то, что эти средства не идут на финансирование расходной части бюджета, они возвращаются в банковскую систему через интервенции.
Теоретически возникновение дефицита ликвидности просматривается лишь в случае существенного и затяжного падения цен на нефть (намного ниже уровня $40 за баррель). Тогда, согласно бюджетному правилу, Минфин будет продавать валюту на открытом рынке для финансирования выпадающих доходов бюджета. Однако в реальности эта схема может не сработать. Например, сейчас средства в валюте из суверенных фондов, которые используются для покрытия дефицита бюджета, конвертируются в ЦБ напрямую, а не через рынок, так что оттока ликвидности из банковской системы не происходит.
Также дефицит ликвидности в долгосрочной перспективе может возникнуть из-за роста кредитования на фоне отсутствия притока средств в банковскую систему, но это маловероятно даже на горизонте в несколько лет. Более реальным пока представляется сохранение и даже рост навеса избыточной ликвидности.
Станут ли доступнее кредиты?
В ситуации, когда ЦБ проводит умеренно жесткую монетарную политику, рост избыточной ликвидности в банковской системе ведет к смягчению денежно-кредитных условий безотносительно уровня ключевой ставки. В частности, снижается стоимость фондирования: задолженность банков по репо с ЦБ (один из самых дорогих видов краткосрочного фондирования) резко сократилась. В последнее время банки снижают задолженность и перед Федеральным Казначейством. Постепенно пойдут вниз и ставки по депозитам нефинансового сектора.
Тем не менее рост навеса избыточной ликвидности вряд ли приведет к резкому росту кредитования нефинансового сектора. Маловероятно и то, что банки пойдут на смягчение требований к заемщикам — это связано как с регуляторными требованиями, так и с нежеланием брать на себя избыточный риск в условиях медленных темпов роста экономики. Также следует отметить, что срок размещения депозитов и прочих счетов нефинансового сектора, на которые уже сейчас приходится свыше 60% всех пассивов банков (и эта доля в пассивах продолжит расти), редко превышает три года, так что этот фактор тоже станет препятствием для роста долгосрочных кредитов.
Единственное, на что может повлиять снижение стоимости фондирования для банков, — это на снижение ставок по кредитам для первоклассных заемщиков по долгосрочным займам свыше трех лет.
В качестве индикатора уровня долгосрочной безрисковой ставки можно рассматривать кривую ОФЗ, где ставки на срок 5–10 лет находятся в диапазоне 7,5–7,8%. Уже сейчас мы видели размещение облигаций корпоративного сектора по ставкам с премией к кривой ОФЗ менее 50 б.п. Например, в ходе недавнего размещения облигаций МТС ставка купона составила 7,7% годовых.
Следует отметить, что с начала года ставки по долгосрочным кредитам для компаний нефинансового сектора активно снижались. Так, по кредитам на срок свыше трех лет это снижение составило почти 3 п.п., и в следующем году ставки должны продолжить падение.
Что касается корпоративных кредитов в целом, то мы ждем, что увеличение их объема в следующем году составит не более 6% после трехпроцентного роста в этом году. В розничном сегменте прогноз по росту несколько выше, но и его нельзя назвать агрессивным — 12% и 10% год к году в 2017 и 2018 годах соответственно.