Два последних года были на редкость яркими для рынка инвестиционных и сберегательных продуктов. Еще свежи в памяти ставки по банковским вкладам 5-7% годовых в иностранной валюте и под 20% в рублях, которые банки предлагали в первой половине 2015 года. К сегодняшнему дню ЦБ снизил ключевую ставку с 17% до 10%, а банки вслед за ней – ставки по вкладам. Сейчас уже никого не удивишь доходностью 1% на годовой депозит в долларах США и того меньше — в евро.
Чтобы удержать клиентов, чьи депозиты подошли к окончанию срока, банкиры начали активно предлагать такой продукт, как инвестиционное страхование жизни (ИСЖ). Благодаря усилиям банков ИСЖ в 2016 году стал не просто страховкой, а именно инвестиционно-страховым продуктом, нашедшим отклик в запросах консервативных инвесторов на размещение своих накоплений.
Все начиналось в 2010 году, когда банки и страховые компании предложили продукты инвестиционного страхования жизни, основанные на стратегии одного актива (это могло быть золото или биржевые активы), но эти инструменты слишком волатильны и не давали нужной доходности. Вторым этапом развития стало расширение линейки базовых активов; начали работать так называемые фьючерсные стратегии. Но расцветом продукта стал этап с 2013 года: появились опционные стратегии, которые позволяют значительно диверсифицировать вложения рисковой части ИСЖ в иностранные инвестиции. Фьючерсы и опционы – это финансовые инструменты, которые позволяют приобрести полноценный актив с большим коэффициентом. Иногда стоимость опциона достигает 10% от базового актива. Рост стоимости этого актива и приносит инвестиционный доход инвестору. Какой именно доход, сказать сложно, он может быть абсолютно разным даже от месяца к месяцу. Поэтому банки ориентируют клиентов на потенциальную доходность выше, чем текущие ставки по депозитам.
Представьте себе продукт, который имеет стопроцентную гарантию возврата вложенных денег; потенциал инвестиционного дохода выше, чем в классических депозитах; льготное налогообложение или возможность повышения доходности инвестиций через налоговый вычет; плюс включает в себя закрытие страховых, юридических и финансовых рисков. Инвестиционное страхование жизни – это продукт на стыке банковской и страховой сфер. Часть вложенных клиентом денег идет на депозит (что обеспечивает сохранность), а другая часть – на фондовый рынок (обеспечивает доходность). В случае смерти застрахованного компания выплачивает премию родственникам.
Этот продукт рассчитан прежде всего на консервативных инвесторов, которые не терпят значительного риска и готовы размещать свои сбережения на длительные сроки — от 3 до 7 лет.
Возможный риск в инвестиционном страховании – не получить доход. Но, по моему мнению, это маловероятный риск, с которым ранее клиенты не встречались. Другой минус – продукт не предусматривает возможности внесения дополнительных взносов. Но главное, если вы решите выйти из продукта до окончания срока, то придется пожертвовать некоторой частью из изначально внесенных. Так называемая «выкупная сумма» тем выше, чем ближе срок окончания продукта. К примеру, при пятилетнем сроке продукта, если вы решили через три года выйти, то сумма, которую вы получите составит только 85-90% от внесенной вами. Но я рассматриваю это ограничение по досрочному выходу, как благо. Что может так сильно нас дисциплинировать и «закалять финансовую волю», как сложности с выходом из продукта?
Полагаю, что в 2016 году темпы прироста взносов по страхованию жизни составили 27-30%, объем рынка достиг 165-170 млрд рублей. Официальной статистики еще нет. Что касается 2017 года, то, по прогнозам аналитиков, рост рынка замедлится, но все равно будет оставаться в диапазоне 15-20%, увеличив объем рынка до 200 млрд рублей. При этом главным драйвером этого направления будет оставаться инвестиционное страхование жизни, темпы роста которого в 2016 году составляют примерно 65-70%, а прогноз следующего года – 50-60%.
Уверен, что дальнейшее снижение ставок по вкладам и потенциал высокого инвестиционного дохода позволят инвестиционному страхованию жизни оставаться привлекательным инструментом. И если пока компании могут только прогнозировать потенциальный доход, то в будущем, вероятно, и смогут гарантировать его минимальный уровень.