В Государственную думу во вторник внесен на рассмотрение законопроект, дающий миноритарным акционерам компаний дополнительные права на доступ к их документам. Миноритарии смогут требовать у корпораций хозяйственные договоры, акционерные соглашения, решения контролирующих органов. Про достоинства и недостатки законопроекта Forbes рассказал акционер-активист, юрист Алексей Навальный.
— Как вы относитесь к законопроекту?
— Если он будет принят, это будет большая победа. Впрочем, надо помнить, что подобные инициативы президента Медведева зачастую заканчиваются ничем. Тем не менее он нам очень поможет. Очень важная вещь, которая есть в законе, — это возможность получать документы «дочек» корпораций. Жулики из «Газпрома», например, все переводят на Газпромбанк, а это непубличная компания, ее акций нигде не купишь. Теперь появилась надежда затребовать эти документы.
— Но законопроект решает не все ваши проблемы?
— Нет, не все. Самое тонкое — это то, что мы не можем требовать бухгалтерские документы. Совершенно непонятно, какие документы считать бухгалтерскими, потому что все они так или иначе связаны с бухгалтерией. Суды закрывают что угодно, пользуясь этим. Любая возможность толкования закона дает повод для злоупотреблений.
— То есть в законе должно быть прописано с максимальной подробностью, что считать бухгалтерскими документами?
— Безусловно.
— Чего не хватает в проекте закона?
— Одной очень важной вещи не хватает. Миноритарии должны иметь право требовать через суд возмещения ущерба от менеджмента. Не обладатели одной акции — это было бы сумасшествие. А если сделать, скажем, один процент, то это будет нереально. Этого можно добиться, только если объединяться с какими-то американскими фондами, но они не будут судиться с друзьями Путина. Не потому что боятся, им просто это неинтересно. Вот в Германии, например, акционер может судиться с менеджментом, если его доля стоит €100 000. Несколько миллионов рублей — это уже существенный пакет. Человек вполне имеет право интересоваться тем, как управляется компания. Этой нормы действительно не хватает.
— Это основное, что вы хотели бы добавить в документ?
— Да, это главное.
— Вы принимали участие в разработке законопроекта?
— С кем-то из тех людей, кто разрабатывал этот закон, я встречался, но непосредственно в написании участия не принимал.
— Насколько законопроект отличается от корпоративного законодательства в странах первого мира?
— С точки зрения законодательства у нас вообще все не так плохо. Проблема в судах.
— Вы боретесь не столько с законодательством, сколько с правоприменительной практикой?
— Суды в России воспринимают себя частью государства и стоят на страже корпораций. Но в любом случае закон много поменяет. Судам будет гораздо сложнее отказывать нам в документах. Раньше у меня уходило на то, чтобы достать нужные документы, полгода, а теперь будет уходить два месяца.
— Есть надежда, что акционеры корпораций с более существенными пакетами займутся борьбой за повышение прозрачности управления компаний?
— Понимаете, в российских корпорациях вообще нет инвесторов, которые зарабатывают на росте стоимости акций компании. Акционеры зарабатывают на том, что контролируют менеджмент. Ты сидишь на экспорте, ты — на продажах. Они совсем не заинтересованы в повышении прозрачности управления. И жулики из «Норильского никеля», которые уже начали что-то пищать, они же это делают не потому, что их интересуют права миноритариев, а потому, что у них самих там корпоративный конфликт.
— То есть изменение закона имеет гражданский смысл, а не экономический?
— Ну почему, чисто практически это позволит миноритарным акционерам принимать большее участие в управлении компаниями.