Николай Сванидзе о смерти Василия Алексаняна: «Было совершенно очевидно, что над человеком издеваются»

В понедельник скончался бывший вице-президент ЮКОСа Василий Алексанян. С апреля 2006-го по декабрь 2008 года тяжело больной Алексанян (у него были диагностированы ВИЧ, туберкулез и рак лимфатической системы) находился под стражей. На одном из заседаний суда он заявил, что следователи предлагали ему освобождение в обмен на показания против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. После отказа условия его содержания под стражей были ухудшены. Журналист, историк, руководитель Института массмедиа РГГУ и член Общественной палаты Николай Сванидзе пытался привлечь внимание к делу Алексаняна, навещал его в больнице в 2008 году. Forbes.ru поговорил со Сванидзе о возможном «списке Алексаняна», тюремных издевательствах, перспективах расследования его смерти и роли общественного мнения.

— Когда вы последний раз виделись с Алексаняном?

— Мы не были знакомыми людьми. Мы виделись всего один раз в жизни, когда в 2008 году с уполномоченным по правам человека Владимиром Лукиным пришли к нему в больничную палату. Это произошло на пике его «больного» сидения в тюрьме, когда уже были ясны диагнозы. Было совершенно очевидно, что над человеком издеваются, что это равносильно пыткам. Наш приход сыграл определенную роль если не в последующем освобождении Алексаняна, то хотя бы в ослаблении режима. Перед самым нашим визитом с него сняли наручники и, насколько я помню, потом их уже больше не надевали. Если тогда нам удалось что-то сделать для того, чтобы облегчить его мучения, я был бы этим горд.

— Вы говорили с врачами Алексаняна во время визита в больницу? 

— Я говорил и с врачами, и с охранниками, но уже не помню деталей их ответов. Я помню впечатление, которое произвел на меня Алексанян: он был тяжело болен, мучался. Приковывать наручниками к кровати человека, который еле двигается — это не просто избыточно, это позорно. Он был сильно исхудавшим и уже с трудом передвигался, и ясно было, что все его заболевания — это не вранье, это было видно невооруженным глазом. И я помню, как смущены были те люди, которые его охраняли. Они понимали, что занимаются позорным делом, меж тем они получили приказ, они люди служивые.

— Что сыграло решающую роль в освобождении Алексаняна? Решения ЕСПЧ?

— Европейский суд по правам человека не может освобождать российских заключенных. Если у нас захотят, то плюнут на его решения с высокой колокольни. Так же как и в ситуации со Светланой Бахминой, решающую роль сыграло общественное давление. Видимо, случай с Алексаняном показался не столь принципиальным, чтобы провоцировать из-за него такое общественное возмущение.

— Насколько тюремное заключение ускорило его смерть?

— Человек был смертельно болен, причем часть своих заболеваний он приобрел в тюрьме. Во всяком случае, в тюрьме не сделали ничего, чтобы он их там не приобрел. Сотрудники медицинского заведения, в котором он содержался [с февраля по декабрь 2008 года Василий Алексанян содержался в городской клинической больнице №60], сыграли либо пассивную, либо активную роль в том, что Алексанян приобрел свои тяжкие заболевания, а потом умер.

— Какие шансы есть у родственников Алексаняна добиться проведения расследования того, какую роль в его смерти сыграло тюремное заключение?

— Шансы есть всегда, и к проведению расследования надо стремиться. У каждого преступления — а это, несомненно, преступление — есть свои виновные. Другое дело, что добиться расследования будет крайне нелегко, потому что система в таких случаях всегда занимает круговую оборону и покрывает людей, которые имеют к этому отношение. Тем не менее я думаю, что этим надо заниматься. Но это уже дело родственников.

— Может ли случай Алексаняна повлиять на положение заключенных в российских тюрьмах?

— Боюсь, что абсолютно никак. Если этим не заниматься, не осуществлять общественное давление, в том числе и международное, то положение заключенных никак не изменится.

— Какую общественную реакцию вы ожидаете на смерть Алексаняна?

— Будет взрывная реакция непосредственно на его смерть. Но планомерной кампании не начнется, тем более что случившее совпадает с началом избирательной кампании в России и все силы и внимание будут отвлечены именно на нее.

— Знаком ли вам «список Алексаняна», опубликованный «Новой газетой» по аналогии со «списком Магнитского»?

— Я слышал об этом списке, но не знаю, кто туда входит, и не могу его расширить или уменьшить. «Новой газете», которая занималась делом Алексаняна, должно быть виднее.

— Возможно ли, что людей, входящих в этот список, ожидают те же санкции, что участников «списка Магнитского», например запрет на въезд в США?

— Возможно, потому что, если один раз такой шаг предпринят, не исключено, что они будут идти на него и в дальнейшем. Конечно, это огорчит тех людей, которые будут входить в такой список. Но карьера и деньги в России будут для них важнее, чем возможность выехать или не выехать в США.

— Собирается ли Общественная палата дальше заниматься делом Алексаняна?

— Я ничего не знаю об этом, сейчас я председатель комиссии по межнациональным отношениям и свободе совести, это мой главный профиль работы. Этот вопрос надо задавать комиссии по контролю за правоохранительными органами и ее председателю Анатолию Кучерене.

— Допустимо ли, с вашей точки зрения, Общественной палате вообще никак не реагировать на смерть Алексаняна?

— Общественная палата в целом редко реагирует, реагируют ее отдельные члены. Сейчас по факту смерти Алексаняна реагировать толком не на что. Реагировать надо было раньше, когда его, абсолютно больного человека, держали в наручниках, а сама его смерть повода для какой-то дополнительной реакции не дает. Естественно, это дело нужно расследовать. Члены Общественной палаты могут принять в этом участие, если на это будет воля родственников покойного. В таком случае лично я был бы готов присоединиться к этой инициативе.