«Долговая нагрузка «Интеко» пугает, но это бизнес, а в любом бизнесе есть риск»

В России появился новый крупный девелопер — владелец Бинбанка Микаил Шишханов, купивший в партнерстве с «дочкой» Сбербанка главный российский актив Елены Батуриной, «Интеко». Как родилась идея? Сколько шли переговоры и были ли другие претенденты? Как дальше развивать «Интеко», нужен ли ей ребрендинг, что делать с ее долгами и другими проблемами? Шишханов ответил на вопросы Forbes.

— Не могли бы вы поподробнее рассказать, чем вас заинтересовала «Интеко»?

— Меня вообще интересуют активы, связанные со строительством и девелопментом. Я этот рынок хорошо понимаю, у меня есть серьезный опыт по финансированию таких проектов, я верю в этот сегмент экономики, особенно если речь идет о Москве. «Интеко», безусловно, одна из самых интересных компаний в секторе. Надо отдать должное бывшей владелице — она сумела создать интегрированную компанию, где все процессы четко выстроены, собрать высокопрофессиональную команду. По моему мнению, там работают одни из самых ярких профессионалов данного рынка.

Не могу точно сказать, откуда и как пришла идея покупки. Но когда она родилась, я начал над ней работать, связался с партнерами в Сбербанке, предложил, чтобы они поучаствовали. Сбербанк сегодня довольно сильно поменялся, начал интересоваться инвестициями и уже выступает серьезным солидным партнером во многих проектах. Сбербанк в ходе длительного сотрудничества с «Интеко» убедился, что это надежный партнер, всегда четко исполняющий свои обязательства, а также в том, что бизнес «Интеко» — действительно эффективный и перспективный.

— От кого исходила инициатива? От Батуриной?

— Нет, я сам вышел на нее и предложил.

— Как долго готовилась сделка?

— Мы начали работу где-то в конце марта. Переговоры шли довольно активно. Все лето мы проводили due diligence силами Бинбанка. В случае необходимости привлекали иностранных специалистов. Делали все тихо и аккуратно, чтобы ничего в прессу не просочилось.

— Переговоры велись в Лондоне?

— Мы и в Лондон летали, и в Вену.

— А где подписание оферты проходило?

— В Вене, в офисе Елены Николаевны. Были [гендиректор «Сбербанк Инвестиции»] Андрей Доценко, я и наши топ-менеджеры.

— Она осталась довольна?

— Очень надеюсь, что да.

— Ваш друг Сулейман Керимов каким-либо образом в переговорах участвовал?

— Нет. Он действительно мой друг, но в этой ситуации ни в переговорах, ни в чем не участвовал.

— А в будущем он может появиться?

— Как дальше жизнь сложится, не знаю, но на данный момент ни каких-то разговоров, ни какого-либо участия не было.

— Кто-нибудь еще вел переговоры о покупке «Интеко»?

— Я не могу это комментировать. Когда мы занимались сделкой, насколько мне известно, параллельно с нами никто не вел переговоров с Еленой Николаевной.

— Вы рассчитывали на дисконт, понимая, что Батуриной ничего не остается, как продать «Интеко?

— Так говорить нельзя. Сделка абсолютно рыночная. Я услышал, что этот актив в принципе готовы продать. Мы на рыночных условиях выставили параметры цены, согласовали их и договорились.

— Насколько серьезной была торговля со стороны Батуриной?

— Несоответствие было где-то 3-5%. Цифры были изначально более или менее адекватные. Вопрос в основном был в оценке долгов.

— До вас «Интеко» интересовался Василий Анисимов. Говорят, он предлагал Батуриной $400 млн…

— Никак не могу прокомментировать. С Еленой Николаевной никогда не обсуждал никаких сторонних предложений.

— Когда говорится про рыночную оценку «Интеко» в $1,2 млрд, долги учитываются или нет?

— Ну конечно, долг всегда учитывается. Не скажу, из какой суммы нужно вычесть долг, но вычесть его нужно.

— Это были ваши деньги? Вы не брали кредит на покупку?

— Нет, не брал.

— Почему вы покупаете «Интеко» на себя, а не на свой Бинбанк? 

— Бинбанк — это мой основной проект, моя основная работа. «Интеко» — другой проект, в котором я постараюсь заработать деньги, для того чтобы вложить их в капитал Бинбанка. У меня одна идея — сделать из Бинбанка один из крупнейших банков.

— В самых крупных девелоперских проектах «Интеко» после смены мэра возникли проблемы:  что-то заморожено, где-то идут суды. «Сетунь-Хиллс» распоряжением Собянина вообще запретили строить… 

— Безусловно, там много проблем. Мы потихоньку будем их разрешать. Там, где идет судебное производство, будем разбираться. Очень надеюсь, что эти проблемы будут разрешены. С другой стороны, часть проблем — это не проблемы «Интеко». Тот же «Сетунь-Хиллс» — это личный актив Елены Николаевны, он в сделке не участвует. Все ее личные активы в России и заграничные проекты в сделку не вошли. Цементный бизнес тоже в сделку не вошел — это отдельная тема. Мы покупаем только «Интеко», компанию, которая занимается  девелопментом, и субхолдинг, который занимается региональным строительством.

— Что стало с проектами, в которых частично участвовала «Интеко», а частично лично Батурина?

— Совместных проектов с Еленой Николаевной у «Интеко» больше нет. Все, что входит в «Интеко», принадлежит компании на 100%.

— Почему вы решили 5% «Интеко» отдать Сбербанку?

— Быть рядом с таким партнером,  даже просто с имиджевой точки зрения, очень полезно. Кроме того, Сбербанк сам делал оценку, его специалисты наряду с нашими все смотрели. Для меня это дополнительный контроль, дополнительное подтверждение того, что я на правильном пути. Их участие в компании для меня огромный плюс. Сбербанк входит портфельным инвестором, он, как любой коммерческий банк, хочет заработать денег.

— Планируете в будущем провести IPO?

— Обязательно. Я планирую эту компанию капитализировать, выстроить по всем западным стандартам, вывести на биржу, сделав ее публичной. Сейчас нужно все закончить, во всем разобраться, выстроить правильную стратегию.

— Когда «Интеко» может стать публичной?

— Горизонт планирования от 5-7 до 10 лет.

— Что вы думаете относительно ребрендинга?

— Здесь палка о двух концах: с одной стороны, «Интеко» — это сильный бренд, с другой стороны, существуют нюансы, которые всегда будут довлеть над брендом. В голове есть мысль провести ребрендинг, но вероятность того, что это произойдет, 50:50.

— Почему все-таки у Сбербанка такой маленький процент?

— Сбербанк сам принимал решение. Наверное, чтобы минимизировать свой риск.

— Сбербанк получил акции в счет погашения части долга «Интеко»? 

— Нет, это абсолютно нормальная стандартная коммерческая сделка.

— То есть кредиты в Сбербанке как были, так и остаются?

— Все кредиты пока остаются.

— Вас сейчас не пугает долговая нагрузка «Интеко»?

— Конечно, пугает, но это бизнес, а в любом бизнесе есть риск. Я бы не стал ничего затевать без уверенности, что я все это вытяну. Есть очень много вариантов, как правильно рефинансироваться.

— В Банке Москвы вам все рассказали про необеспеченные кредиты?  

— Да нет, там у «Интеко» нормальные, обеспеченные кредиты, все в порядке.  Летом, когда мы проводили due diligence, я встречался с руководством Банка Москвы, объяснял ситуацию. Я просто предупредил банк. Не хотелось, чтобы крупнейший кредитор узнал о предстоящей сделке из газет, это было бы неэтично. Что касается реструктуризации долгов и прочего, это уже рутинная работа, к которой мы приступим после завершения сделки. Надеюсь, что мы найдем разумное решение.

— Со Сбербанком у вас уже  был совместный  проект «Рублево-Архангельское», который был полностью заложен в банке по кредиту $5 млрд. Какие перспективы у этого проекта?

— У нас заключено соглашение со Сбербанком, в рамках которого мы выполняем все необходимые действия. Здесь мажоритарным акционером в итоге станет Сбербанк. Я очень доволен тем, как ведет себя Сбербанк в этой ситуации, благодарен его руководителям.

— Включать «Рублево-Архангельское» в «Интеко» не планируете?

— На данном этапе это даже не обсуждается. Если встанет тема, будем обсуждать.