В Госдуму поступил законопроект, согласно которому Совет Федерации больше не сможет утверждать полномочия своих новоназначенных членов. Они просто будут приступать к исполнению обязанностей на десятый день со дня назначения в регионе. Против этого выступил председатель СФ Сергей Миронов, причем в своем негодовании высокопоставленный чиновник зашел столь далеко, что задумался даже о восстановлении прямой выборности сенаторов. Поговорим об этом.
Для начала — о мотивах Миронова. Они понятны. Убирая право Совфеда утверждать новых членов, единороссы — а инициатива исходит, конечно, от них — лишают Миронова одного из последних рычагов влияния на российскую политику. При прежней системе то, будет или нет утвержден сенатор, в значительной степени именно от Миронова и зависело. Более того, при использовании этого своего права Миронов выполнял функцию, в целом полезную для российских властей. Впрочем, иных Миронов не выполняет. Сначала разберемся, почему эта полезная функция больше не востребована, а потом вернемся к инициативе спикера Совфеда.
Совет Федерации занимает в российской институциональной структуре довольно жалкое место. Важным приоритетом для составителей Конституции 1993 года было ограничение независимости регионов от центра. Это произошло по нескольким параметрам — в частности, путем сведения полномочий «региональной палаты» российского парламента к минимуму.
По Конституции Совфед утверждает принятые Думой законы и в принципе может заблокировать их прохождение. Но это относится только к законам в целом, не к отдельным их положениям. Такая практика называется «пакетное вето» и справедливо рассматривается как одна из самых слабых форм права вето. Кроме того, вето Совфеда может быть преодолено Госдумой. Совфед участвует в назначении некоторых высокопоставленных чиновников. Многим запомнилась, например, история с Юрием Скуратовым, после увольнения которого страна долго оставалась без генпрокурора как раз-таки из-за упрямства сенаторов.
Именно после истории со Скуратовым федеральный центр (то есть, попросту говоря, Путин) пришел к выводу, что даже при малых полномочиях Совфед может играть некоторую роль, если состоит из сильных политиков. А члены Совфеда в конце 1990-х были именно сильными политиками, потому что в него входили выборные губернаторы. Изменение порядка формирования Совфеда на нынешний, при котором сенаторы делегируются в его состав губернаторами и законодательными собраниями, было одним из первых шагов в строительстве «вертикали власти». Во главе Совфеда оказался один из лояльнейших Путину российских политиков, Миронов.
Утратив какую бы то ни было политическую роль, Совфед совершенно естественным образом превратился в странное собрание бизнесменов, которые обменивали часть своих денег на статус, бывших губернаторов, взявших сенаторство в качестве отступного за уход, и просто людей, по каким-то причинам приятных либо Кремлю, либо отдельным губернаторам. Поскольку материальные соображения стали играть в формировании Совфеда не последнюю роль, а российские бизнесмены нередко отличаются некоторой… как бы это сказать… эксцентричностью, возникла реальная угроза того, что доля фриков в Верхней палате уйдет выше приемлемой для Кремля отметки. Более того, нельзя было исключить, что местечко в Совфеде купит кто-нибудь из очень неприятных власти людей. Например, Березовский собирался представлять Эвенкию.
Полезная функция Миронова состояла именно в том, чтобы служить фильтром для фриков и всяких неприятных персонажей. Он с этой функцией справлялся. Но в нынешнем году было введено положение, согласно которому кандидаты в члены Совфеда должны сначала избираться депутатами. Хоть муниципальными. А без «Единой России» теперь не изберешься. Она и будет новым фильтром. Старый не понадобится.
Понятно, что Миронова это обижает. Но вот его разговоры о выборности членов Совфеда трудно принять всерьез. Конституция 1993 года на самом деле абсолютно исключает реальные, на конкурентной основе, прямые выборы членов Совфеда, устанавливая, что из двух сенаторов, положенных каждому региону, один должен представлять его законодательную власть, а другой — исполнительную.
И если с выборностью представителей заксобраний еще можно всерьез обсуждать какие-то варианты, то прямая выборность представителей исполнительной власти может осуществляться только одним способом, довольно парадоксальным. А именно: губернатор, впадая в некое подобие шизофрении, должен будет предлагать избирателям двух кандидатов от себя любимого лично.
Конечно, такая модель хорошо вписывалась бы в общую картину современных российских «выборов». К демократии, однако, это не имело бы решительно никакого отношения. На самом деле формировать Совфед с соблюдением элементарных демократических норм можно было бы и в рамках нынешней Конституции. Но для этого нужно не выбирать их на прямых выборах, которые по этой Конституции с неизбежностью будут фикцией, а изменить порядок формирования самой региональной власти: ввести реальные выборы заксобраний и отменить назначение губернаторов. Но это тема для другого разговора.