Ушедший сегодня из жизни Виктор Черномырдин — тот самый гигант, на плечах которого стоят фигуры нынешней политической эпохи. Им, быть может, кажется, что они видят дальше, чем видел он. Но без Черномырдина ни у Владимира Путина, ни у Дмитрия Медведева, ни у тех, кого сегодня называют политическими небожителями, не могло быть никакого будущего. Собственно, и судить Черномырдина, в отличие от всех вышеперечисленных, стоит не как политика, а скорее как демиурга, который вместе с покойным Борисом Ельциным придумал и создал окружающий нас мир.
Если наследство Ельцина, политическое в основном, сегодня кажется призрачным и даже отмененным, то наследство Черномырдина было и будет фундаментом режима. Экономическим, промышленным, ресурсным и, говоря шире, вообще материальным. В СССР он был среди тех, кто с нуля строил идущие в Европу газопроводы, которые и сегодня — основа политического благополучия правящего класса. Он создал «Газпром», и теперь у тех, кто стоит у руля, есть возможность кроить и перекраивать этот актив. Впрочем, Черномырдин, наверное, не очень любил это слово.
Он вообще вряд ли мыслил в таких категориях. Он не увеличивал капитализацию — он создавал производственные комплексы. А эти гиганты еще в конце 1980-х формировали модель анклавного нефтяного или газового социального благополучия. Социальная ответственность бизнеса, ага, так это называется сегодня, но детские сады за полярным кругом с фруктами и икрой — это Черномырдин сделал еще до прихода Ельцина к власти. Он не был рыночником, вероятно, по крайней мере таким, как премьер Егор Гайдар до него или все премьеры после. Но он еще в СССР исходил из простой мысли, которая сегодня стала не аксиомой даже, а настоящим кредо. Если мы хотим, чтобы здесь все было спокойно, нужно продать что-то за границу.
В 1990-х вряд ли все шло так, как Черномырдину нравилось. И в экономике, и в политике, и вообще в стране. Но он парадоксальным образом и вопреки здравому смыслу мирился со всем по простой, как я понимаю, причине. Черномырдин был верен Ельцину и оставался верен каждый раз, когда Ельцин принимал тяжелые для самого Черномырдина решения. Кто знает, сколько бы получил Черномырдин на выборах в 1995-м, разреши ему Ельцин забыть про рынок и рыночную риторику. Кто знает, сколько бы получил Виктор Степанович на президентских выборах в 1996-м, если бы Ельцин позволил ему на них пойти. В любом случае не только семибанкирщина спасла самого Ельцина на этих выборах. Тогда тоже голосовали трудовыми коллективами — а с директорами разговаривал именно Черномырдин.
Он ведь и правительство создал с нуля, на пустом месте, в ситуации, когда указы президента вылетали из Кремля пачками, и, как говорят, цена на этот документ скакала на черном рынке, но всегда была посильной для многих. Правительство стало тогда тормозом реформ: регламент, согласования, аппарат чиновников. Но не стань оно тормозом, кто знает, что было бы?
И еще одно. Для меня — самое главное. То самое. «Говорите громче, Шамиль Басаев». Ни до, ни после Черномырдина ни один российский политик не спасал в подобной ситуации жизни людей так, как сделал это он. Пусть и путем унизительных и убийственных для его имиджа и имиджа страны уступок. Пусть и приняв все условия террористов. Пусть и отпустив их фактически на все четыре стороны. 1600 заложников — 129 погибших, по официальным подсчетам. Сколько жизней он сам, лично спас этим своим «Доброе утро, Шамиль Басаев»? И кто теперь посмеет сказать, что он ошибался или вел переговоры неправильно?
Достоинство политика и сумма оценок его деятельности ведь не только в анализе поступков и слов. Решений и вызовов. Оно еще и в том, как политик ушел. Когда перестал бороться за сохранение себя в кресле и на посту. Как именно сдавал позиции, уступая натиску времени, людей, истории в широком смысле слова. Черномырдин не терял лица, как Лужков, упираясь и хватаясь за дверные косяки в кабинетах. Он честно пытался вернуться в Белый дом в 1998-и и, когда не получилось, честно пошел делать ту работу, которую ему велел делать Ельцин.
Он честно, как настоящий советский и партийный работник, принимал те посты, декоративные или нет, на которые его ставили Путин и позже Медведев. И, несмотря на болезнь и смерть любимой супруги, делал на них то, что мог делать физически. Сегодня он ушел из жизни, сохранив до конца самое главное — достоинство. В современной России мало столь достойных и завершенных политических биографий. Пожалуй, только две — истории жизни Бориса Ельцина и Виктора Черномырдина.