Стычка с участием местной молодежи и выходцев из Чечни, произошедшая в Зеленокумском районе Ставрополья, прогнозируемо не оставила равнодушной блогосферу. Обсуждаются детали произошедшего, вспоминаются лезгинки на улицах Пятигорска — в конечном итоге дискуссия упирается в вопрос о том, надо ли было сохранять Чечню в составе России. Подобные обсуждения звучали и в 2007 году, когда молодежные драки в Ставрополе имели более трагический финал: двое убитых. Преуменьшать опасность таких событий, конечно, нельзя. Но нельзя также не заметить, что конфликты, в которые вовлечены местные и свежеприбывшие молодые люди, часто случаются и в других регионах России. Специфика же Ставрополья состоит в другом.
Дело в том, что помимо «новых» мигрантов из республик Северного Кавказа сегодня в Ставропольском крае живет немало северокавказцев уже не в первом поколении. А некоторые и не во втором. Если вести речь о восточном Ставрополье, откуда сейчас в основном приходят тревожные сообщения, то на его этнический облик повлиял Никита Хрущев, сам того, возможно, не ведая. Услышав, что климат региона похож на климат Австралии, он решил сделать Ставрополье центром тонкорунного овцеводства. В результате многие дагестанские животноводческие хозяйства стали получать там земли для пастбищ. Сперва речь шла только о зимнем выпасе скота, но постепенно вокруг пастбищ вырастала своя инфраструктура. И уже в 1970-е годы многие горные села Дагестана имели на Ставрополье свой «филиал», по численности сравнимый с самим селом. Параллельно шло такое же «скотоводческое» заселение Калмыкии. Некоторые из сегодняшних топ-персон дагестанской политики успели в советское время потрудиться там в заготконторах.
Те, советские мигранты попадали в среду, которая и без них была многонациональной. Помимо русских на востоке Ставрополья на правах местных живут и ногайцы, народ, изрядно поскитавшийся в последние века и распыленный сейчас по нескольким регионам российского Юга. В последние советские десятилетия между всеми народами, так или иначе оказавшимися в этой местности, складывались отношения, касавшиеся, главным образом, земли и прочих жизненно важных ресурсов. При этом не терялись связи с соплеменниками из соседних регионов. Это отлично проявилось уже в наши дни. Когда год назад в Степновском районе (это совсем недалеко от прогремевшего ныне в новостях Зеленокумска) тоже случилась массовая драка, помощь оперативно подоспела из Дагестана.
Действительно ужасной ситуация станет, если инциденты, наблюдаемые на Ставрополье, затронут отношения «автохтонов» и «старых» мигрантов. Ведь эти отношения касаются огромных по численности национальных общин, не гастролирующих, а постоянно живущих в регионе. Эту угрозу надо всеми силами предотвратить еще и потому, что, похоже, дестабилизация на стыках с кавказскими республиками носит сейчас плановый характер и Ставропольским краем не ограничивается. Например, граница Дагестана и Калмыкии — место регулярных «споров хозяйствующих субъектов». Там есть разные, годами отработанные способы их разрешения (не всегда, правда, срабатывающие). Новшество же последних дней — националистические плакаты. Этот прием — не в местном стиле. Распространитель задержан, но установят ли вдохновителя таких инноваций?