Зампред Народного банка Китая и руководитель Государственного валютного управления КНР И Ган, не дожидаясь окончания года, в пятницу объявил, что КНР стала второй экономикой мира, обогнав Японию, хотя по-прежнему уступает США. Символическое значение данного события далеко превосходит практические последствия.
Подобные заявления можно было делать еще в конце первого квартала; уже по итогам 2009 года долларовый ВВП КНР в текущих ценах уступал японскому на три с небольшим процента: $4,908 трлн против $5,068 трлн. Ожидавшиеся темпы роста экономики КНР в 2010 году составляли 9–10% , Японии в 1,86% (прогноз МВФ). Следовательно, выход КНР на второе место по номинальному ВВП не вызывал сомнений даже до объявления Китаем перехода к более гибкому курсу юаня, на практике означающего постепенное укрепление китайской валюты.
Разумеется, простые изменения в соотношении номинальных ВВП различных стран основанием для каких-либо выводов служить не могут. Например, ВВП России в первый год ее постсоветской истории (1992) составлял всего лишь 17,53% ВВП КНР, в 2008 году — уже 37%, а по итогам кризисного 2009 года — 25,1%. Еще более забавно выглядит изменение соотношений между ВВП России и Бразилии: ВВП РФ в 2000 году составлял лишь 40% бразильского, в 2008 году — 101,5%, в 2009 — 78,1%. Это, разумеется, не мешало РФ оставаться намного более важной и влиятельной страной, чем Бразилия, — даже когда ее ВВП был в два с лишним раза меньше бразильского.
Китай де-факто рассматривается как вторая экономика и вторая по значимости держава мира уже на протяжении десятилетия. В качестве таковой он давно фигурирует в высказываниях американских политиков. «Стратегическим конкурентом» США Китай был назван Джорджем Бушем еще в далеком 2000 году. В начале его первого срока в Белом доме считалось, что внешнеполитическим приоритетом администрации будет «сдерживание Китая». Так продолжалось до 11 сентября 2001 года, когда война с террором и ближневосточная политика заслонили для американцев все прочие проблемы.
Дело даже не в том, что с учетом паритета покупательной способности китайский ВВП перегнал японский еще в 2000 году. Просто Китай, в отличии от Японии и Германии, связанных сложной системой союзов и обязательств, фактически отказавшихся от части своего суверенитета в пользу США и ЕС, был и остается самостоятельным игроком глобального масштаба. Соответственно он имеет намного большее влияние на решение любых международных вопросов, в том числе и экономических.
Не представляя собой важного события с точки зрения реального состояния дел, выход КНР на второе место в мире по номинальному ВВП будет, тем не менее, активно обыгрываться китайской пропагандой и, вероятно, сделает китайскую внешнеполитическую риторику более жесткой и наступательной.
Китайцы имеют слабость к рейтингам, даже когда вполне осознают их практическую бесполезность; другое подобное событие — превращение КНР в крупнейшего в мире экспортера товаров по итогам 2009 года — было в полной мере отыграно в СМИ и сопровождалось победной риторикой. Это не помешало практически тогда же, в начале 2010 года, объявить преодоление экспортной ориентации экономики важнейшей задачей экономической политики. Предстоящее статистическое оформление события, которое на самом деле произошло 10 лет назад, на практике, вероятно, приведет лишь к некоторому ужесточению линии КНР в торговых спорах с США и Европой, а также к серии парадных статей и репортажей.