История «Справедливой России» даже в большей степени, чем история «Единой России», является иллюстрацией системы ограниченной конкуренции и управляемой партийности, сложившейся в России, где «политическим партиям» предначертано не быть, а казаться.
Созданная в 2006 году на руинах зачищенных государством политических проектов, которые стали «слишком самостоятельными» (путем объединения электорально успешных партии пенсионеров и «Родины» с электорально провальной Партией жизни), а затем поглотившая и массу лишних, по мысли властных политтехнологов, партий (СЕПР, Народная партия и т. д.), «Справедливая Россия» как аккумулятор остатков прежней партийной системы через некоторое время сама стала слишком самостоятельной и немедленно попала под давление и попытки новой зачистки.
При всей внутренней тяге системы вертикали к уничтожению всего чужеродного она вынуждена соблюдать некоторые обряды и ритуалы, связанные с международными обязательствами России и ее амбициями в отношении вхождения в клуб государств-лидеров. И хотя инстинктивная авторитарная тяга к фактической однопартийности проявляется постоянно то в одной, то в другой инициативе, пойти на нее система не может. Как не может пойти и на создание условий для реальной конкуренции, которая предполагает сдержки и противовесы и реальное разделение властей, что означало бы конец вертикали. В результате партийная система вроде бы и есть, но в ней нет даже правящей партии, а есть лишь «партия власти» — ритуал демонстрации лояльности. А раз нет правящей партии, то не может быть и оппозиции.
Вместо реальной оппозиции существуют немногие допущенные к легальному участию в политических ритуалах «партии», находящиеся под жестким контролем регистрирующих и контролирующих органов. Одна из «партий» имитирует роль доминирующей, остальные играют роль фактических сателлитов, во всяком случае, до тех пор пока не ослабла рука, держащая их на поводке. Часть этих сателлитов играет свою роль вынужденно — в прошлом эти партии возникли естественным путем и только впоследствии оказались зависимы. Однако некоторые («Справедливая Россия» и «Правое дело») изначально созданы как искусственные образования. В них силой были загнаны те, кого лишили прежнего статуса и возможности избираться в мажоритарном округе. С момента создания «Справедливой России» ее неоднократно сравнивали с Ноевым ковчегом. В ней изначально оказались и бывшие национал-патриоты, и бывшие яблочники-«либералы», и коммунисты-раскольники, и агрессивно-православные и прочие, прочие, прочие. Если приводить аналогию с собаками на поводке, то часть из них когда-то были вольными и бродячими (и затем прикормлены или насильно посажены на цепь), а кто-то родились в неволе.
Эволюция изначально искусственного (то есть лишенного естественным путем сложившегося ядра, как ценностно-ориентированного, так и связанного личными неформальными связями) образования особенно интересна и в чем-то уникальна. И потому возникает столько вопросов и сомнений насчет того, сможет ли оно сохраниться без искусственной подпитки — без доступа к ресурсам и возможностям, связанным с занятием лидером партии государственного поста.
Эволюция сателлитов — это базовый сценарий эволюции многих авторитарных режимов, но авторитарные режимы сателлитов обычно не создают, они чаще всего принуждают к этой роли ранее свободных игроков. У сателлитов, таким образом, остаются зачатки глубокой внутренней автономии и собственной идентичности, без чего такая структура не могла бы быть устойчивой.
Поэтому судьба «Справедливой России» в будущем зависит от двух обстоятельств.
Первое — стремление обрести идеологическую внятность. С одной стороны, этот процесс хотя и медленно, но шел в последнее время. Постепенно из изначального идеологического разношерстья «эсеров» стало выкристаллизовываться что-то скорее левоцентристское (и существенная роль в партии многих бывших яблочников и коммунистов показательна — «эсеры» де-факто получили часть бывшего «яблочного ядра»), а бывшее государственно-патриотическое крыло постепенно было вытеснено на периферию. Таким образом, «Справедливая Россия» все более обретает черты не площадки для тех, кто не смог попасть в «партию власти» и утратил свои партии, а силы социал-либерального или социал-демократического толка. Этому конечно мешает сам тип партийной системы в стране, где закон фактически насильно принуждает граждан выдвигаться от немногих имеющих легальный статус партий, что делает каждую партию в чем-то «новым ковчегом». Вынужденное вступление в партию — главная угроза складыванию сплоченного ядра. И здесь, как ни странно, опала Миронова даже может помочь. Утрата чрезмерной аффилированности со сложившейся системой власти, усиление оппозиционного имиджа приведет к оттоку части актива, наиболее конъюнктурной и деидеологизированной, то есть оставшаяся часть будет более сплоченной и работоспособной. И здесь КПРФ и ЛДПР, проголосовавшие вместе с «Единой Россией» за отзыв Миронова фактически сделали «эсерам» пиар-подарок. Это может дать серьезный эффект, если сами эсеры будут себя и далее позиционировать в таком ключе и не станут заигрывать (как это уже было в 2007 году со странными идеями про третий срок Путина) с провластным электоратом, пытаясь быть «святее папы римского». Заигрывать с провластным электоратом бессмысленно, он на то и провластный, чтобы быть там, где власть. А вертикаль не умеет дробить ресурсы поддержки — это противоречит ее внутренней природе.
Второе — реальное отношение к «эсерам» со стороны исполнительной вертикали и различных контролирующих органов. Вопрос в том, будет ли в действительности дан приказ на полное уничтожение. Сочетание заведомой невыполнимости чрезмерно жестких требований закона о партиях с системой двойных стандартов выборочного контроля и возмездия делает потенциальным виновным каждого. И при наличии определенного желания государство может ликвидировать любую партию, ее региональное отделение или добиться смены ее руководства. Такие «принудительные санации» пережили в 2000-х почти все российские партии. Вряд ли окружение президента сегодня заинтересовано в еще большей дискредитации партийной системы после всех заклинаний о ее якобы развитии. Более того, объективно президент как политический субъект заинтересован в максимально возможной фрагментации политического поля и его диверсификации. Наличие одного слишком сильного игрока, за которым стоит вполне понятная политическая фигура, несомненно, ослабляет политическую значимость и самостоятельность президента. Это фактор конечно символический, но этот символ будет иметь большое значение для того, кто будет определять правила игры в 2012-2018 годах.
Сочетание этих двух факторов, из которых от самого Миронова и «эсеров» зависит только один, и определит роль «эсеров» в ближайшей перспективе.
фото: Итар-ТАСС