Еще один симптом безысходности: кольцо мирового правосудия все плотнее смыкается вокруг России. Вот и Британия ужесточает антикоррупционный закон. Теперь он касается и работающих там иностранных компаний — если доказано, что они подкупали чиновников за границей и тем самым могли навредить честному британскому бизнесу.
Невеселый факт: западное корпоративное право становится едва ли не самым эффективным инструментом борьбы с коррупцией в России.
С 1 марта Daimler перешел на прямые поставки автомобилей для российских госорганов и компаний с государственным участием. Это эхо скандала годовой давности, когда Daimler был оштрафован в США на $186 млн за то, что поставлял машины российским госслужбам за откаты. Понятно, что этим шагом компания хочет снять с себя ответственность: мол, если бы не посредники в России, взяток не было бы. Но если взглянуть под другим углом, это и политическое заявление.
Напомним снова: российская законность не особо волнует американскую Фемиду. Но она считает, что, давая взятки в России и других странах, американский резидент ставит в неравное положение других, честных резидентов, и должен быть за это наказан. В похожие скандалы оказались вовлечены Siemens и Hewlett Packard. HP обвиняют в даче взятки за контракт на оборудование офисов Генеральной прокуратуры.
В США спорят. Одни считают такую логику справедливой. Другие — что эти законы ограничивают американские компании в конкурентной борьбе на глобальном рынке. С волками жить — по волчьи выть, а взяточников в любом случае не образумить.
Взяточники, конечно, народ тертый. По делу Daimler в России заведены два уголовных дела. Результат — ноль, хотя за океаном всем уже все известно. За чем дело стало? Процесс над HP пока буксует и в ФРГ: Генпрокуратура, которая в этом деле, видимо, и подозреваемый, и следователь, почему-то не проявляет энтузиазма.
И все-таки эффект, пусть небольшой, но есть. Его не может не быть. Во-первых, общий: репутационные издержки снижают инвестиционную привлекательность, бьют по экономике. Это риск, который приходится учитывать. Во-вторых, вполне конкретный. В деле HP по шагам раскрыты все финансовые проводки. Да, бенефициар неизвестен, но перспектива расследования его тревожит посильнее, чем необходимость подать в Кремль декларацию о доходах. И не его одного.
Модернизация провалилась. Утвержденная концепция медленного продвижения вперед приводит к обратному результату — не дает видения перспективы. Жизнь победила: Ахиллес исчез за горизонтом, черепаха встала, увязнув в жиже. Как ее вытащить? Этично ли рассчитывать на помощь со стороны? Этот вопрос формулируется уже сам собой.
Пока помощь извне идет сама — нехотя и в минимальных объемах, но без всяких апелляций и просьб. И не только в борьбе с коррупцией. Список невъездных чиновников, составленный сенатором Кардином по делу Магнитского, — это хоть какой-то ответ системе насилия, в которую превратились органы правопорядка. Внутреннее расследование и возмездие убийцам и их сподвижникам были бы более эффективными, но их нет.
Реформа МВД тоже не угрожает их интересам. Что делать, если департамент собственной безопасности МВД превратился в отдел по борьбе с неугодными, а оперативники жалуются, что адъютанты их начальников ходят в костюмах по $20 000 и им все как с гуся вода? Что делать, если легитимность капиталов в западных банках и возможность поездок — единственное, что всерьез беспокоит высокопоставленных бюрократов?
Уже несколько лет Британия не сотрудничает с ФСБ и резко ограничивает выдачу въездных виз российским чиновникам. Это мера давления. А что еще делать британской юстиции, если Москва укрывает от нее подозреваемого в убийстве? И есть основания полагать, что убийство было санкционировано другими чиновниками.
Принято считать, что рассчитывать на помощь иностранных держав непатриотично и даже угрожает суверенитету. Звучит красиво, но не очень практично. Не стоит все сводить к охране границ. Потому что если задача состоит в том, чтобы расследовать и наказать коррупцию и насилие, то это всего лишь вопрос доказательной базы. И если она есть, то уже не так важно, кто будет тащить из лужи увязнувшую черепаху.