Автор — член Экспертного совета при комитете Госдумы по региональной политике
В последние месяцы колумнисты и аналитики буквально соревнуются за самый худший сценарий развития России, и к этому есть немало оснований. Однако региональный ракурс выпал из сферы прогнозов. Попробуем восполнить этот пробел, но предложим сначала не худший, а инерционный сценарий. Зачем нужны страшилки, если достаточно инерции? Макроэкономический фон такого сценария — затухающий восстановительный рост после кризисного спада 2008-2009 годов и невысокие темпы роста экономики страны в новом десятилетии. На этом фоне пространственное развитие будет иметь вполне предсказуемые тренды независимо от проводимой властями региональной политики.
Сохранится гипертрофированная роль Москвы и концентрация в ней финансовых и человеческих ресурсов. Московская агломерация будет расширяться, охватывая прилегающие районы соседних областей. Однако искусственные инновационные проекты (Сколково) не изменят экономического профиля прилегающих к столице территорий, в них будет и дальше развиваться сервис, логистика, рекреация и промышленность, ориентированная на огромный столичный рынок.
Развитие Санкт-Петербурга будет зависеть от федеральной подпитки финансовыми ресурсами и институциональными мерами (переводом штаб-квартир крупных компаний-налогоплательщиков), но этих мер недостаточно для устойчивого роста, городу мешают общие для страны институциональные барьеры. Попытки превратить северную столицу в индустриальный центр автопрома неизбежно столкнутся с проблемой нехватки квалифицированной и относительно недорогой рабочей силы и необходимостью ее завоза из других регионов России и стран СНГ. Автопром вряд ли сможет существенно повысить доходы городского бюджета.
Ведущие регионы ТЭК сохранят позиции в группе лидеров при сохранении объемов добычи (до 2020 года эта проблема остро не стоит). Но в них будет стареть население, снижаться естественный прирост, расти миграционный отток молодежи, поскольку в этих регионах создается мало качественных рабочих мест (экономика, основанная на добыче ресурсов, нетрудоемка). Уехавшие уже замещаются миграционным притоком низкоквалифицированной рабочей силы из республик Северного Кавказа и Средней Азии, что неизбежно усилит социальную напряженность, проблемы наркомании и повысит нагрузку на систему социальной защиты населения.
Часть индустриальных регионов из группы лидеров могут скатиться вниз — в «срединную» группу. Для ведущих металлургических регионов это следствие снижения глобальной конкурентоспособности из-за старения советских промышленных активов, роста издержек по причине удорожания топлива и сырья. Вниз уже начали двигаться и некоторые развитые полифункциональные промышленные регионы, прежде всего Самарская область (снижение конкурентоспособности автопрома) и Пермский край (истощение минеральных ресурсов и отсутствие новых крупных инвестиций).
При условии хоть какой-то политической стабильности на Кавказе будет расти экономика крупных регионов Юга России благодаря преимуществам более развитой инфраструктуры, наличию морских портов, лучшим почвенным и агроклиматическим условиям. Проведение Олимпиады, скорее, помешает устойчивому росту Юга из-за чрезмерной концентрации инвестиций в одной точке и неизбежных проблем убыточности спортивных и прочих объектов после завершения этого путинского проекта.
Будет усиливаться депопуляция Нечерноземья и других удаленных от центра, но не приграничных районов Европейской России из-за высокой естественной убыли; продолжится концентрация населения в региональных центрах и других более крупных городах, но прежде всего — в агломерациях федеральных городов. Проблему деградирующей периферии решить не удастся из-за низкой мобильности населения и барьеров на рынках жилья в городах.
Сохранится многочисленная группа «срединных» по уровню развития регионов, с небольшой ротацией вверх (несколько регионов с выгодным приморским положением) и значительно большей — вниз (полудепрессивные регионы машиностроительной и текстильной специализации).
Несмотря на федеральные программы, продолжится сжатие обитаемого пространства Дальнего Востока и Забайкалья. Экономика восточных регионов еще больше поляризуется: на фоне немногих центров роста (столицы регионов, в первую очередь крупнейшие — Владивосток и Хабаровск, ведущие портовые города и локальные зоны добычи экспортного сырья) остальная территория будет инфраструктурно деградировать и терять население. При росте доходов федерального бюджета возможно возобновление дорогостоящих инфраструктурных проектов на востоке и севере, но их ждет бесславный экономический конец.
Республики Северного Кавказа останутся «черной дырой» бюджетного финансирования, Чечня по-прежнему будет фаворитом, но к ней придется добавлять Ингушетию и Дагестан, возможно — Кабардино-Балкарию, если на все это хватит денег. Будет расти трудовая миграция молодежи в другие регионы России, что немного смягчит проблемы безработицы. В слаборазвитых республиках Сибири (Тыва, Алтай) миграция так и не начнется из-за удаленности и культурных барьеров, маргинализация населения усилится.
Никакой политики, только инерционные тренды. Понравилось?
В этот раз речь шла о прогнозе развития при сохранении существующих трендов. На очереди оптимистический и пессимистический сценарии, после чего автор попытается ответить на вечный вопрос: что делать?
Автор — член Экспертного совета при комитете Госдумы по региональной политике