Тысячи пьяных подростков устраивают погром в центре Москвы. Станица Кущевская стала именем нарицательным. Журналистам ломают руки, ноги и челюсти — за то, что они журналисты. Милиционеры расстреливают людей в супермаркетах. И так далее. Вокруг насилие, государство выглядит беспомощным. Доверие к нему тает. Это картина дня, недели, месяца, года. Картина текущей жизни.
Везде коррупция. Можно купить если не все, то многое: статус, полномочия, решение суда или следователя. Но раньше это не было проблемой. Было даже принято считать, что коррупция — это благо, «смазка для экономики». Цены на нефть шли вверх, и от пирога этих цен перепадало каждому. Жизнь становилась лучше. Потребительский бум выражал стабильность.
Теперь все изменилось. Коррупция бесит. Разложившаяся правоохранительная система вызывает глухую ненависть. Раздражают чиновники. Коррупция в провинции оборачивается властью уголовников и настоящим террором в отношении местных жителей. Взятка следователю московского УВД приводит в конечном итоге к демонстрациям и погрому. Растет ощущение беззащитности и отсутствия справедливости.
Стабильность второй половины нулевых оказалась фикцией — она была основана на сверхдоходах и дешевых кредитных ресурсах. Пришедшая ей на смену модернизация тоже подкачала. Объявленная борьба с коррупцией вызывает только усмешку. Закон о полиции превратился в тему для анекдотов. Виртуальные перемены последних двух лет, вопреки замыслу, только усилили эффект распада — резонировали эхом на ТВ и в блогах.
Что делать? Надо же реагировать. Начинается предвыборная кампания, пусть такая же виртуальная. Примерно ясно, с какой программой идет Дмитрий Медведев. Ее иррациональная логика построена по принципу эшеровской лестницы: спускаясь вниз, поднимаемся вверх. Сохраняя статус-кво, тихо проводим перемены, и жизнь начинает преображаться, отменяя статус-кво, который мы сохраняем, чтобы продолжать перемены.
Но что предложит Владимир Путин, пожелай он вернуться в Кремль? Перемены не его лозунг. Не то. Какие уж тут перемены. Стабильность тоже поднимут на смех. Вариант, кажется, остается один: если возвращаться, то ради того, чтобы твердой рукой навести порядок. Как бороться с преступностью, мафией, всем этим беспределом, вдруг выскочившим из давно забытых 1990-х? Жечь каленым железом.
Я ничего не придумал. Эта программа уже сформулирована — в недавней статье главы Конституционного суда Валерия Зорькина в «Российской газете». Это его диагноз: разговоры о стабильности обернулись «криминализацией государства». «Речь идет о замещении криминалом важнейших функций, подлежащих ведению государства и гражданского общества. Последствия такого замещения не просто тревожны, они ужасны». Вот так: строили дом, а теперь горим. Пора возвращать справедливость.
В двух словах, Зорькин предлагает дать силовикам чрезвычайные полномочия по примеру США 1930-х и 1960-х годов. Уничтожить «в бассейне акул и пираний», а уж потом нырять за модернизацией. К тому же ловить акул увлекательнее, чем строить Сколково, где они наверняка тоже водятся. В любом случае актуальнее. Мобилизация под флагом правопорядка создаст у людей впечатление, что они не забыты и что-то делается.
Но очень ненадолго и далеко не у всех. Дело не только в том, что непонятно, как обе программы — чисто условно назовем их «программа Медведева» и «программа Путина» — воплотить на практике. Как виртуальные перемены станут реальными? Почему медленное раскручивание гаек смягчит нравы? Или: кто доверится спецслужбам с их спецполномочиями? Откуда возьмутся новые глебы жегловы и володи шараповы?
Не только нет у государства сегодня ресурсов для жесткой линии. Даже жесткая риторика не поможет: нет, не будет этой подкупающей новизны. Проблема в том, что в том или ином изводе все, что можно сказать народу, правители России уже сказали за последние 10 лет. Мочили, меняли, строили, укрепляли, боролись. Результат налицо. И каждый новый громкий призыв лишь будет эхом отражать фальшивое звучание предыдущих.