Автор — главный аналитик, член правления «МК Аналитика»
Среди комментаторов стало хорошим тоном костерить почем зря «двадцатку» — вышедший на авансцену в ходе самой острой стадии финансового кризиса 2008-2009 годов новый механизм координации действий международного сообщества. И за популизм, адресованный невзыскательной левой публике, которая давно требовала перераспределения власти от богатой и пресыщенной закулисы к развивающимся странам. И за то, что консенсусные решения нового форума при диаметрально противоположных интересах его участников порой выхолащиваются до полной бессмыслицы.
На самом деле это лишь часть правды. Суть в том, что на наших глазах начался принципиально новый этап развития международных отношений, знаменующий собой переход от своего рода аристократического правления («семерка») к цензовой демократии («двадцатка»).
Мало кто всерьез полагает, что в мировых делах властвует стопроцентная демократия либо тирания. С одной стороны, ооновский стандарт «одна страна — один голос» действует лишь там, где принимаемые решения не слишком значимы и серьезно не затрагивают ничьих интересов (одним из ограничений чрезмерного разгула демократической вольницы служит Совбез и его постоянные члены с правом вето). С другой стороны, даже единственная супердержава, США, при всей эксклюзивности своей мощи не в силах продавить нужные для себя решения на международной арене и обеспечить их реализацию в одиночку.
Решения по наиболее важным вопросам коллективного мирового политико-экономического бытия с середины 70-х годов прошлого века и до самого последнего времени вырабатывались «большой семеркой» индустриально развитых демократических держав (Великобритания, Германия, Италия, Канада, США, Франция, Япония). Но совокупный вес «семерки» в глобальном масштабе неуклонно снижался, и к началу нового тысячелетия она уже представляла менее половины мирового ВВП. При этом не все «семерочные» страны обладали необходимой степенью текущей военной, политической, демографической или экономической мощи, но тем не менее по инерции продолжали пользоваться эксклюзивными правами (самый яркий пример тому — Италия). Россия, призванная «группой семи» в свои ряды, в середине «нулевых» оказалась слаба экономически и неадекватна политически, чтобы придать клубу новое дыхание в формате «восьмерки». Ускоренный рост экономического влияния развивающихся стран, прежде всего Китая и Индии, а также мировой финансовый кризис, ударивший в первую очередь по развитым государствам, сделали очевидной утрату легитимности прежнего мирового порядка. Формат G20, рожденный еще в 1999 году и пребывавший с тех пор в запасе, стал как никогда востребованным.
Однако главное даже не это, гораздо более сильный импульс росту роли «двадцатки» дает глобализация. Объективно год от года интенсифицируются процессы, протекающие поверх или вне национальных границ цивилизованного мира, будь то экономические, экологические или миграционные. При всей видимой мощи суверенных государств они постепенно утрачивают контроль над происходящим на нашей планете.
Для многих правительств это становится настоящим шоком. Вообще говоря, у них есть несколько возможных способов реакции — от полного игнорирования трансграничных процессов до разной степени эффективности попыток регулировать их в национальном или международном режиме. Как неоднократно доказывала жизнь, пассивность чревата самыми негативными последствиями: неуправляемыми миграционными потоками, эколого-климатическими катастрофами, утечкой налоговой базы и отмыванием денег в офшорных зонах, банальным пиратством. Наконец, тот же кризис наглядно продемонстрировал, что сугубо национальное регулирование транснациональных финансовых институтов и операций ущербно и чревато потрясениями в мировом масштабе. Все это в совокупности сформировало потребность в полноценном международном сотрудничестве, которое опирается на более взвешенный баланс интересов, воплощенный сегодня в «двадцатке».
Результаты уже есть, прежде всего в сфере противодействия текущим и будущим экономическим потрясениям. «Двадцатка» уже одобрила к повсеместному внедрению весьма жесткие новые стандарты капитала и ликвидности, принятые Базельским комитетом. Начата реформа МВФ как глобального кредитора последней инстанции с перераспределением полномочий от развитых к развивающимся странам пропорционально их реальному экономическому весу. Главное же — даже не эти вполне осязаемые результаты, а то, чего удалось избежать, в том числе благодаря усилиям «двадцатки»: несмотря на отдельные эксцессы, мир удержался от падения в пучину протекционистских конфликтов, да и угроза полномасштабной валютной войны представляется сегодня значительно ослабленной.
Это сотрудничество, несмотря даже на зияющие различия интересов, будет прорастать и дальше, в том числе в самых неожиданных областях. Одной из таких областей, судя по всему, становится борьба с коррупцией, давно переросшей национальные границы. В этой связи обращает на себя внимание вроде бы второстепенный документ, одобренный на только что завершившемся саммите «двадцатки» в Сеуле, — это едва ли не первая попытка придать реальное действие международным санкциям, прописанным в антикоррупционной конвенции ООН (ратифицирована Россией в прошлом году). Выработанный в Сеуле план предусматривает, в частности, отказ в предоставлении убежища коррумпированным чиновникам и их пособникам, разработку программ по возврату из-за рубежа украденных активов и постепенную универсализацию стандартов в борьбе с коррупцией. Сформированная специальная рабочая группа через год доложит на очередном саммите «двадцатки» во Франции предложения, которые наверняка принесут кому-то неприятные неожиданности.
Тем временем на национальном уровне тоже не дремлют. Особенно примечательна одна из поправок к только что вступившему в силу американскому закону о финансовом регулировании Додда-Франка. Она предусматривает раскрытие всех платежей в адрес любых правительств со стороны сырьевых компаний, акции которых торгуются на американских биржах. Причем спрятаться от американского закона в менее щепетильных юрисдикциях не получится — другие биржи, включая внезапно полюбившуюся российскими эмитентами Гонконгскую, под давлением правительств и общественного мнения волей-неволей присоединяются к данной инициативе. А это уже — вкупе с параллельно наращиваемыми усилиями ОЭСР, Всемирного банка и других международных и неправительственных организаций — не шутки. Особенно для страны, занимающей по индексу коррупции наименее почетное из стран «двадцатки» место (154-е из 178). И если у нас сегодня кто-то всерьез рассчитывает, что в будущем от обвинений в коррупции сможет спасти «суверенность», то глубоко ошибается.
Автор — главный аналитик, член правления «МК Аналитика»