КНДР пытается сотрудничать с Китаем, не создавая риска для своего режима
В середине июня было официально сообщено о том, что на границе Китая и Северной Кореи создаются две специальные экономические зоны (СЭЗ). Одна из них находится на крайнем северо-востоке КНДР, в порту Раджин, а другая — в окрестностях города Синыйджу, на северо-западе страны. Некоторые комментаторы уже поспешили заявить, что теперь и КНДР, мол, становится на путь реформ.
Заявления эти преждевременны. Автор этих строк занимается северокорейскими делами уже 25 лет и хорошо знает, что волна разговоров о якобы начинающихся в КНДР реформах китайского образца поднимается каждые 3-4 года. Однако никаких реформ китайского образца в КНДР не наблюдается — наоборот, северокорейское руководство не делает секрета из того, что его идеалом является возвращение к сталинской модели управления экономикой, которая существовала в стране до начала 1990-х годов.
Однако это возвращение невозможно. Модель, некогда позаимствованная у сталинского СССР, рухнула после того, как в 1990-1991 годах Москва прекратила субсидировать КНДР. Объем промышленного производства сократился почти вдвое, начался массовый голод, который был преодолен только к 2000 году. Результатом стал стихийный рост рыночной экономики. Заводы давно стоят, а люди торгуют, работают на земле, создают полулегальные частные производства. Однако, в отличие от Китая, в Северной Корее перемены идут снизу. Правительство происходящего не одобряет, но ничего сделать не может.
Нежелание КНДР следовать китайскому примеру выглядит абсурдным, но только на первый взгляд. В Пхеньяне имеют все основания считать, что китайские реформы для Кореи — самоубийство. Проблемы создает существование Южной Кореи. Если верить оптимистам, разница в ВВП на душу населения между двумя корейскими государствами является 15-кратной, а пессимисты считают, что она, скорее, 40-кратная.
Северокорейское руководство понимает, что в результате реформ рядовые жители КНДР неизбежно узнают о невероятном (по их меркам) процветании Юга. Другим последствием реформ станет снижение контроля над жизнью людей. В Китае подобные послабления не имели политических последствий, но ведь Пекину не приходится иметь дело с огромным и процветающим Южным Китаем (Тайвань слишком мал). Северокорейское руководство полагает, что в условиях разделенной страны попытка реформ приведет не к экономическому буму, как случилось в Китае, а к острейшему кризису по восточногерманскому образцу. Однако северокорейские руководители, конечно же, не возражают против экономического роста — при том только условии, что этот рост не поставит под угрозу политическую стабильность. Именно с этим и связаны особые надежды, которые в Пхеньяне возлагают на создание СЭЗ.
Руководство КНДР надеется, что можно создать изолированный анклав современной экономики, который будет приносить приличный доход, оставаясь в то же время под надежным контролем — в буквальном смысле слова за колючей проволокой.
Первая попытка создать такой анклав «управляемого капитализма» имела место в 1991 году, когда Пхеньян объявил о создании СЭЗ Раджин-Сонбон в дальнем северо-восточном углу страны. Желающих всерьез вкладывать средства в эту территорию, где не было даже асфальтированных дорог, так и не нашлось — соседний Китай предлагал куда более привлекательные условия для инвесторов. Некоторое время в СЭЗ активно работало казино, но после его закрытия она пришла в упадок. В 2002 году пошли разговоры о создании СЭЗ в Синыйджу, на границе с Китаем. Предполагалось, кстати, что все население города — 350 000 человек — будет оттуда выселено и заменено специально отобранными, политически надежными кадрами. Затея тоже окончилась провалом. Наконец, в 2004 году начала работать СЭЗ в Кэсоне, которая рассчитана исключительно на южнокорейских инвесторов. В Кэсоне северокорейские рабочие, получая на руки $30-40 в месяц, работают на предприятиях мелких южнокорейских компаний (крупные компании интереса к этой СЭЗ не проявляют). Поскольку по политическим соображениям такие инвестиции поддерживало южнокорейское правительство, эта СЭЗ как-то существует, хотя ее существование зависит от сеульских дотаций.
И вот новые начинания. Впрочем, они не такие уж и новые: речь идет о перезапуске двух старых проектов. Во-первых, в Пхеньяне (и Пекине) опять хотят возродить СЭЗ Раджин-Сонбон. На этот раз ее собираются использовать в качестве перевалочного пункта для вывоза морем продукции китайских предприятий в Маньчжурии. Это позволит существенно сэкономить на транспортных издержках — ведь от моря китайская Маньчжурия отрезана, до ближайших портов грузы надо вести сушей тысячу и более километров. Во-вторых, возрождается идея СЭЗ в Синыйджу, на главной транспортной артерии между Китаем и КНДР.
На это раз за дело взялись китайцы, в сферу влияния которых все более втягивается Северная Корея (более половины товарооборота КНДР сейчас приходится на Китай). Получится ли у них что-то — сказать трудно. Однако опыт предшествующих попыток не настраивает на оптимистический лад.
Автор — преподаватель университета Кукмин (Южная Корея)