Что же происходит с рублем? Этот вопрос сейчас интересует многих. В нашим Центре есть модель, описывающая взаимосвязь курса рубля и цен на нефть и потоков капитала. Согласно этой модели, курс рубля сейчас, даже с учетом оттока капитала, наблюдавшегося в последние месяцы, соответствует цене $75-80 за баррель нефти. То есть курс недооценен. Почему? Причин может быть несколько:
1) ожидания снижения цен на нефть,
2) паника и недоверие к рублю (что, впрочем, то же самое, что и пункт 1),
3) влияние смягчения денежной политики.
Последнее в течение последних полутора месяцев имело место: сначала Минфин, затем ЦБ стали предоставлять ликвидность банкам. За счет этого процентные ставки денежного рынка удалось удержать почти постоянными, несмотря на усиление кризиса доверия в Европе. Но предоставленная ликвидность так или иначе питала дополнительный отток капитала. Если бы в нашей стране по всякому поводу и даже без повода не начиналась бы валютная паника, то такое изменение денежной политики можно было бы считать абсолютно адекватным текущей ситуации: ослабление денежной политики привело к ослаблению курса и способствует поддержанию роста в экспортирующих и импортозамещающих отраслях. К сожалению, в стране нашей паника на валютном рынке — нормальное дело. Удешевление курса устойчиво ассоциируется с инфляцией. Поэтому компании и бизнес нервно реагируют на колебания курса, опасаясь за свои сбережения. Это, безусловно, рефлекс, приобретенный в 1990-е годы. Впрочем, кризис 2008-09 годов показал, что паника не всегда бывает оправдана, и курс может сильно колебаться и в ту и в другую сторону. На этом фоне у Банка России есть большее окно возможностей для использования ослабления денежной политики в целях поддержки экономики.
Дальше — развилка. В последние месяцы инфляция резко снижается. Частично это объясняется падением цен на продукты питания после прошлогоднего отскока. Частично — резким падением темпов роста денежной массы на фоне оттока капитала с середины прошлого года. Этот процесс в ближайшее время скорее всего продолжится. То, что ЦБ предоставляет ликвидность банковскому сектору, на рост денежной массы влияет мало, так как большая часть денег сразу так или иначе уходит на денежный рынок. При этом процентные ставки остаются ниже мировых (или тех, по которым мировые рынки готовы кредитовать российскую экономику). Если процесс продолжится и ЦБ не будет уж слишком увлекаться снижением процентных ставок, то российская экономика перейдет в другое качество — экономику с низкой инфляцией и положительными или близкими к положительным процентными ставками. Это новое состояние, создающее принципиально новые вызовы и возможности для экономического роста. Оно гораздо более лояльно к сберегателям, чем стандартная в последние 10 лет политика очень низких реальных процентных ставок. Но оно требует большего уровня конкурентоспособности от производителей и инвесторов. Также нужна большая ответственность со стороны бюджета ведь деньги перестают быть бесплатными. Как только резервы кончатся, надо будет больше занимать и это придется делать по положительным реальным процентным ставкам.
Альтернатива — проскочить тот момент, когда политика снижения процентных ставок за счет денежного предложения не является инфляционной, усилить инфляционные ожидания и войти в инфляционно-дефляционную спираль. Чтобы этого не произошло нужно:
1) очень осторожно использовать денежную политику для снижения процентных ставок, т. е. использовать этот механизм только в период кризиса доверия, а не как перманентный. Увеличение денежного предложения на длинном горизонте должно быть увязано с темпами экономического роста и роста спроса на деньги.
2) проводить ответственную бюджетную политику, чтобы в дальнейшем не встал вопрос о том, чтобы бюджет прямо или косвенно финансировался за счет денежной эмиссии. Для этого нужна среднесрочная стратегия балансирования бюджета.