«Владислав Сурков ушел в отставку, пока Ходорковский читал в Политехническом музее публичную лекцию о нравственном преображении, которое дарует пребывание в тюрьме»
После того, как вечно грустный судья Виктор Д. вынес оправдательный приговор Михаилу Ходорковскому, его жизнь круто переменилась. Приговор он вынес совершенно неожиданно для самого себя, будто кто-то подтолкнул его под локоть. На следующий день он проснулся знаменитым.
За вымышленную дисциплинарную провинность его лишили статуса судьи, однако он не стал через суд требовать восстановления своих прав, явным образом попранных по политическим мотивам. В последнее время ему поступали предложения одно соблазнительнее другого, все больше из престижных адвокатских контор. Но он все медлил: его состояние из вечно грустного перетекло в неизменно удивленное. Словно бы это все не с ним происходило, а он оставался равнодушным сторонним наблюдателем: то в журнале «Эсквайр» устроят фотосессию в шикарном костюме, которого бывший судья Д. стеснялся, то он путался в названиях нескольких десятков изданий, умолявших дать интервью. А после того, как издательство «Саймон энд Шустер» предложило два миллиона долларов за книгу о процессе, Д. и вовсе потерял способность что-либо понимать. Что уж говорить о мольбах престижных учебных заведений выступить с циклом лекций о российском уголовном праве и процессе. Ягеллонский и Болонский университеты даже заявили о присуждении ему степени почетного доктора.
Кроме исключения из судейского цеха, ничего плохого ему, как ни странно, не сделали. Никакая Катя «Муму» к нему не подъезжала со словами «Мне нравится ваше творчество». Никаких компрометирующих материалов на соответствующих сайтах. Даже группа кремлевских райтеров, занимавшихся «размещаловом» своей продукции в нескольких центральных газетах, и та не получила команды «на поражение». Вероятно, их начальство ждало новых вводных и присматривалось к ситуации. А расклад сил менялся на глазах.
Дуумвиры, конечно, делали вид, что ничего экстраординарного не произошло, и для демонстрации крепости тандема вдвоем посмотрели футбол в ресторане Мити Борисова «Джон Донн». Путин даже процитировал из Бродского, «нашего, питерского, поэта»: «Джон Донн уснул…» И произошедшее, конечно, тандемократы прокомментировали почти одинаково: мол, суд у нас независимый, выносит приговоры такие, какие ему кажутся правильными. Только премьер говорил эти слова, цедя их сквозь зубы, а президент не скрывал радости, весь светился и даже добавил, что все это — наглядный результат реализации судебной реформы. А затем в Майендорфе и вовсе дал интервью нескольким западным телеканалам, которое газетчики немедленно окрестили «Свобода лучше, чем несвобода — 2». Только ленивый теперь не говорил, что «младший» дуумвир пойдет теперь на выборы и что с этим вроде как согласился «папа». Правда, теперь они ищут схему, которая позволила бы «старшему» тандемократу без потерь отойти от дел…
После того, как Ходорковского выпустили, СМИ совсем распоясались, как будто им кто-то дал сигнал отказаться от самоцензуры. Правда, даже оппозиционные издания уже не требовали борьбы с КПР («кровавым путинским режимом»), а словно забыв о Владимире Владимировиче, принялись расхваливать Дмитрия Анатольевича. «Марши несогласных» были приостановлены, потому что лидеры несистемной оппозиции были заняты расколом промеж себя. Кончилось все тем, что Каспаров и Немцов переругались в программе Пятого канала «Свобода мысли», куда их пустили по распоряжению президента. Первый утверждал, что Медведев — это Путин сегодня, и ни в коем случае нельзя идти на сотрудничество с властью, второй доказывал, что в эту непростую для родины минуту надо задавить в себе амбиции и поддержать лидера, с которым теперь, после оправдательного приговора, связаны надежды на перестройку-2. Движение за 31-ю статью Конституции праздновало победу: чувствительные к сигналам сверху правоохранители ввели уведомительный порядок для собраний и митингов общественности. Фашистов, пытавшихся воспользоваться послаблениями, жестко оттерли.
Сам Михаил Борисович осторожно присматривался к происходящему, партии и движения возглавлять не спешил, украсив своим именем лишь некоторые благотворительные организации да редколлегию журнала «Знамя» и выступая в роли единственного публичного российского интеллектуала, известного в мире. Провокации против него устраивать не решались, потому что «сигнальная система» власти четко телеграфировала: на выборы идет Медведев. И раз уж судья Виктор Д. сам, без подсказки и вопреки воле начальства, принял такое решение, отныне деваться некуда — теперь демократия будет.
…Виктор Д., не выходя из состояния изумления, принимал участие в церемонии присвоения ему звания почетного доктора Ягеллонского университета. В это же самое время на ленте РИА Новости появилось заполошное сообщение с пометкой «Молния» о том, что Медведев начал перестановки в своей администрации. При этом второпях в слове «администрация» потеряли букву «т». Чего, впрочем, никто и не заметил. Потому что дальше посыпались сообщения с подробностями, среди которых отставка Владислава Суркова была не самым сенсационным событием. Ходорковский тем временем читал в Политехническом музее публичную лекцию о нравственном преображении, которое дарует пребывание в тюрьме. Выглядел он так же скромно, как и на процессе, который вел Виктор Д.
…Мэр Кракова, который у них называется «президентом», вывел смущенного бывшего судью на площадь, затем пригласил посмотреть гигантский Мариацкий костел. Виктор Д. стоял под огромными гулкими сказочными сводами собора и думал о том, что же это была за сила, которая подтолкнула его к тому, чтобы вынести оправдательный приговор Михаилу Х., который ну никак не мог сам у себя украсть нефть, предварительно заплатив с нее налоги.